— Не больше часа. Ребята обойдут дома, и все закончится в доме викария чаем и мясным пирогом. Мне сказали, что это традиция.

— Да, здесь превыше всего чтут традиции, — усмехнулся он. — Мы не меняемся. Значит, около восьми я заеду к викарию.

— Не хотите поучаствовать в пении? Было бы так мило прибавить к тонким детским голоскам хороший баритон.

— Это не про меня. Я люблю музыку, но не в своем исполнении. Хотя, я с удовольствием послушаю первую колядку и пожертвую что-нибудь. На что собирают в этот раз?

— На строительство больницы.

— А вам, кажется, по-настоящему нравится вся эта рождественская суета?

— Да. Она напоминает мне о детстве. Вы не любите Рождество?

— Честно говоря, я не слишком обращал на него внимание с тех пор, как уехал из дома. Праздники чувствовались только по количеству счетов, вот и все.

— Но в деревне все по-другому.

— Мне не хватает вашей простоты, Шарлотта, и я признаю, что это мой недостаток.

Они свернули к деревне. Снег выпал прямо на зеленую траву, а на бархатном небе ярко сияли рождественские звезды. Тоненький серп луны казался таким острым, будто был сделан из стали. Ребятишки хорошо знали слова старинных песен, и их согревало собственное веселье, но к тому моменту, как они дошли до дома викария, дети все-таки изрядно замерзли. Священник настоял на том, чтобы Майк тоже зашел отведать чаю с пирогом. Прошло еще немало времени, прежде чем они смогли вернуться домой.

— Боюсь, сегодняшний вечер уже пропал для работы, — извиняясь, заметила Шарлотта. — Но сегодня канун Рождества!

— Ничего, мне даже понравилось. Совершенно новый опыт.

— А я думала, вы скучаете. Кажется, последние полвека ничего не изменили в жизни Фелкомба. Когда мы были у викария, я думала о моих родных, которые сейчас проводят время в Канне. Другой мир.

— Даже не буду спрашивать, какой вы предпочитаете. Кстати, и сам викарий не изменился с тех пор, как я был мальчиком.

Дома Шарлотта предложила Майку и Тони выпить кофе, и оба с удовольствием согласились. Девушка подала поднос в гостиную, где ее ждали братья, усевшиеся по разные стороны уютно горящего камина.

— Ну-ка, Шарлотта, загадай желание, — потребовал Тони, — канун Рождества, а ты стоишь между двух братьев. — Как учил обычай, он поцеловал ее. Глаза проказника лучились весельем, когда он повернулся к Майку: — Ну, твоя очередь.

Шарлотта вспыхнула, но Майк встал, поцеловал ее в щеку и ласково пожелал:

— Счастливого Рождества, Шарлотта.

Покончив с кофе, Шарлотта оставила братьев вдвоем, а сама отправилась класть под елку свои подарки. Ночь была так хороша, что девушка вышла перед сном пройтись. Ее всегда увлекало таинство кануна Рождества, а тут, в деревне, праздник был особенно прекрасен. Она дошла до самого моста, обдумывая события последней недели — ее поездку домой и возвращение в Херонсбридж. Между двумя мирами разверзлась пропасть, и, глядя в темную, отливавшую серебром воду, девушка не задавалась вопросом, какую именно жизнь она предпочитает.

Наутро все Ставертоны собралась в Херонсбридже, хотя основное торжество было назначено на вечер, и это показалось Шарлотте одним из знаков того, что отношения в семье наладились. Взгляд девушки задержался на Майке, и ей пришлось признать, что его метод воспитания родственников принес больше результатов, чем ее поучения. Майк с мисс Ставертон играли в шахматы. Ради праздника он сменил обычный твидовый костюм на мягкий кашемировый пиджак и зачесал черные волосы назад, что ему очень шло. В дальнем углу комнаты сверкала и переливалась елка, весело потрескивали дрова в камине. Если бы дом был правильно обставлен и украшен цветами, тут было бы по-настоящему красиво, — думала Шарлотта, — но сейчас Херонсбридж представал во всем своем веселом рождественском обаянии. В тот вечер они играли в карты, пели и слушали музыку по радио.

— Как раз время для вальса перед ужином, — заявил Тони, подавая Шарлотте руку. Кейт и Майк, Нора и доктор Лейн, Ральф и молоденькая дочка доктора тут же присоединились к ним.

— Веселая вечеринка, — заметил Тони. — Кто мог подумать, что в этой цитадели мрачности может так потеплеть.

— Я рада. Я была всегда уверена, что это счастливый дом.

— А ты давно не слышала разговоров о банкротстве? — поинтересовался он. — Как у нас дела?

— Плотно сидим на мели, но пока не тонем.

— Давненько Рождество в Херонсбридже не доставляло мне столько радости. Кстати, Кейт в отличной форме, — пробормотал он. — Не удивлюсь, если у нее есть далеко идущие планы. Бьюсь об заклад, мы будем часто ее видеть. Тем более, что это замечательно решает все проблемы — деньги Эссендинов, увеличение земель…

— Я и не думала, что в тебе есть коммерческая жилка.

— Увы, нет, малыш. Мне вдруг пришло в голову, что если Майк соберется снова жениться, то Кейт — неплохая партия. И человек славный, и деньги большие.

— Если ты не перестанешь болтать, то мы начнем налетать на других танцоров, — предупредила Шарлотта, когда они чуть не сбили с ног Ральфа.

Во время ужина Шарлотта смогла проверить, насколько соответствует действительности наблюдение Тони. Кейт сидела рядом с Майком во главе стола, и они выглядели красивой парой. Девушка была одета в зеленое платье, которое ей очень шло, а длинные нефритовые серьги подчеркивали ее классические черты. Черные волосы Кейт зачесала наверх, открыв большой умный лоб и красиво очерченные дуги бровей. Будь у нее побольше глаза, Кейт можно было бы назвать очень красивой женщиной. К тому же это было лицо человека, который знает, чего он хочет, и добивается своего. Они с Майком очень оживленно обсуждали сельскохозяйственные проблемы, и Шарлотта вдруг поняла, что Тони прав, и удивилась, почему раньше ей не приходило это в голову. Как ни странно, при этой мысли сердце девушки сжалось, но она пересилила себя и завела разговор с Ральфом о его сынишке Робине.

Мисс Ставертон весь вечер была в прекрасном настроении, но к концу немного устала, и, как только гости начали расходиться, Шарлотта помогла ей подняться в спальню и раздеться.

— Прелестное Рождество, — сказала актриса, ложась в постель, — лучшее, из всех, что я помню. Херонсбридж возвращается к жизни. Жалко только, что Тони придется уехать. Я буду скучать, да и ты, наверное, тоже.

— Да, но он же будет приезжать на выходные, и, к тому, же эта работа открывает перед Тони массу возможностей.

— Тоже верно. Я рада, что они с Майком помирились. И вы с Тони хорошо понимаете друг друга, да, дорогая? Не хочу вмешиваться, — добавила она вкрадчиво, — но мне кажется, что мальчик становится день ото дня серьезнее, и я все думаю, нет ли у вас общих планов?

— Это не роман, мисс Ставертон, — улыбнулась Шарлотта. — Мы просто хорошие друзья. Не больше.

— Какая жалость! А я была бы так счастлива, если бы ты, дорогая, стала членом нашей семьи. Ты так хорошо влияешь на Тони! Может, со временем…

— Возможно, Тони остепенился, но женитьба пока не входит в его планы. Он все еще дорожит своей свободой.

— А ты?

— Что касается Тони, то я тоже совершенно свободна.

После ухода гостей Шарлотта убирала в гостиной, куда зашел и Майк, чтобы выкурить последнюю трубку перед сном.

— Вы уже взяли щенка? — поинтересовалась она. — Дункан сказал, что из последнего помета Джипа остался малыш, он хотел подарить его вам.

— Щенка? А… Я отказался от подарка. Нечестно брать собаку, если знаешь, что оставишь ее через год-два. Думаю, его купит Кейт. Отличный щенок, будущий призер.

— Почему вы решили, что бросите собаку?

— Я еще не уверен в своих планах. Если это поместье удастся поставить на ноги, я оставлю Дункана и Ральфа управлять им, если нет — продам и вернусь к своим исследованиям.

— Но собаку можно взять с собой.

— В Канаду? Нет, собаки — для людей, живущих на одном месте.

— Но вы же не можете продать Херонсбридж, Майк! — воскликнула она.