Худощавый, подвижной, легкий, с простодушным лицом и зоркими серьезными глазами, он таскал меня по перекрытиям и лесам, нетерпеливо оглядываясь, если я не поспевал за ним. Рассказывал на ходу, что комсомол стройки соревнуется с комсомольцами, возводящими под Курском атомную электростанцию. Когда мы встретились с Валентином Кочетовым, попросил того подробнее рассказать о соревновании.

— Работаем по соседству с бригадой Михеева, вот видите, рядом, на одной плите, — показал Кочетов. — Бригады примерно одинаковые. Три ряда колонн делаем мы, три — «михеевцы». Работаем локоть о локоть. «Ребята, гляньте, куда Михеев выскочил, это что же такое?» Начинаем шустрить, быстренько проворачивать, чтобы догнать. Интересно получается. Догоняем. А когда и не догоняем.

— Ты о Звереве, о Звереве расскажи, — попросил нетерпеливый Жилкин.

— О Звереве? Можно. С Михеевым у нас соревнование не официальное, просто так. А официально соревнуемся с «атомщиками», с комсомольско-молодежной бригадой Зверева Ивана Ивановича.

Зверев и Кочетов ровесники, обоим по двадцать семь. Бригады комсомольско-молодежные, Курская атомная такая же ударная стройка пятилетки, как и Михайловский горно-обогатительный. Я понимаю Виктора Жилкина: тут дело областного масштаба, честь всей комсомольской организации стройки, «болеющей» за свою бригаду. Но от Железногорска до поселка Курчатов, где живут «атомщики», не так близко. Кочетов съездил к Звереву несколько месяцев назад, а Зверев пока лишь собирается поглядеть, как идут дела у соперника. Жаль, что «не объявленное» соревнование Кочетов — Михеев остается как-то в тени…

Из всех бригадиров Михайловского горно-обогатительного самый большой коллектив, пожалуй, у Эдуарда Квасова.

В двенадцать лет Эдик Квасов, начитавшись книжек про военных моряков, бежал из родной Кинешмы в Севастополь. Бежали втроем. Двое «орлов» скисли и вернулись с первой же станции. Эдуард Квасов добрался до полдороги. На вокзале Курска его, голодного, привели в детскую комнату железнодорожной милиции. Он не хотел возвращаться домой, твердил, что все равно убежит в город-герой…

У таких подростков жизненная колея редко бывает безупречно гладкой, их порой качает от романтических увлечений к разочарованию, а то и цинизму. Но жизнь в труде выравнивает подобные характеры.

Квасов много работал в Сибири, стал мастером на все руки: плотник-бетонщик, арматурщик, монтажник, копровщик. Совмещает все, что можно и полезно совместить строителю. Бригадирствует полтора десятка лет, опытнее и старше многих своих товарищей.

Он ладно скроен, скор и точен в движениях. У него чуть хрипловатый голос заядлого курильщика, которому к тому же приходится много командовать в грохоте стройки. Энергичным жестом отбрасывает назад длинные волосы. В глазах — хитринка и ирония, они очень живые, быстрые, мгновенно отражающие реакцию Квасова на слова собеседника.

Квасов — за укрупненные комплексные бригады. Сейчас у него шестьдесят человек. Большинство владеет несколькими общестроительными профессиями. Это выгодно производству. На стройке всякое бывает. Перебой с арматурой — арматурщики временно переходят на плотницкие работы, «заело» с бетоном — давай на арматурные! Как можно меньше простоев, расхолаживающих людей, сбивающих с рабочего ритма!

Бригада Квасова занята мельницами, которые будут молоть руду в корпусе обогащения. Корпус громадный, продуваемый всеми ветрами, грохочущий, гудящий, в мятущихся огнях электросварки. Пока я карабкался к Квасову на верхотуру, весь взмок. Пространство, на котором трудится бригада Квасова, по прежним меркам — целая самостоятельная стройка.

— Проработали здесь месяц. Работа сложная, объемная. Рядом болгарские строители, бригада Николая Пуздрева. Кран на две бригады — один. Материалы обоим нужны одинаковые. Так почему бы нам не объединиться? Пуздрев мужик боевой, строгий, хваткий. Предлагаю: «Давай, дорогой товарищ, создадим единую интернациональную бригаду». — «Давай!» Не думайте, что нам захотелось лишь обняться да поцеловаться в знак братской приязни. Нет, объединение диктовалось жизненной необходимостью.

С тех пор вместе. Бригада — единая, сквозная — носит имя Георгия Димитрова. Два флага над пролетом, наш и красно-зелено-белый. Смешанная речь. Дружная работа, с шуткой, с веселыми «подначками». И дух соревнования, соперничества в труде: «Смотри, сколько Тодор уже наработал, а ты…»

Это внутри бригады. Главный же соперник «димитровцев» очень серьезный: бригада Героя Социалистического Труда Михаила Ивановича Помельникова, работающая на Лебединском ГОКе.

— Сначала страсти разгорелись, — говорит Квасов, и кончик его сигареты едва не пылает от яростной затяжки. — Потом все поостыло. Нужен постоянный контакт, а не подведение итогов раз в квартал. Надо видеться чаще и по-деловому. Рабочим это дело очень нравится, особенно если не общие слова, а разговор о полезных новинках, о зарплате, о том, чем живешь каждый день. Помельников перенял у нас металлическую опалубку, да и мы у него подглядели кое-что, пустили в свой оборот. Тут заинтересованность самая непосредственная.

Квасов резковат, иногда язвителен. Соревнование нельзя пеленать в казенные бумаги, в протоколы. Хочешь подогреть людей — не пересказывай то, что они сами читали, народ теперь грамотный, а кто читать ленится, тому диктор без тебя все разъяснит. Так что ищи свои слова.

Вот он, Квасов, читал о героях первых пятилеток, о Стаханове, о Бусыгине. Сколько ценного было тогда рождено жизнью — искреннего, горячего, отвечающего человеческой натуре. Скажем, дал шахтер небывалую выработку — его при выходе из ствола с цветами, с оркестром встречают. И семью на встречу пригласят. Такое разве забудешь? Все видят, какой победителю почет! Теперь же немало формального, набившего оскомину, а настоящие живые слова как-то позабыты, что ли… Или вот соревнование с Помельниковым. Спасибо журналистской братии, оперативно вспоминает о нем на страницах «Курской правды» и «Белгородской правды». А сами итоги подводятся редко, не глубоко, с опозданием, а коли так, то они не подгоняют, не возбуждают, не беспокоят людей сегодня, завтра, ежедневно. Человек есть человек, в начале квартала конечный итог кажется очень, очень далеким, думаешь, что все еще успеется…

Соревнуется бригада имени Димитрова и с соседней бригадой Ивана Митяева. Я видел выписку из его трудового списка: пятнадцать поощрений за время бригадирства — премии, ценные подарки, почетные грамоты, занесение в Книгу почета, занесение на областную Доску почета.

Квасов о Митяеве:

— Митяев? Да, человек опытный, котируется высоко. Бригада хорошая. Но небольшая. Обычная. Тридцать человек. Мы берем сразу фундаменты шести мельниц, он — двух.

Митяев:

— Ну, что я скажу о Квасове? Первый квартал первенство за ним, это верно. А май и июнь все-таки наши. Не уступили, хотя соперник силен, что говорить. Квасов, случается, идет напролом, это ему помогает. Ну, и болгары к ним влились, ребята, что надо. Вы возьмите того же Пуздрева. Поискать таких, Квасову не уступит.

Бригадиры в общем прохладно охарактеризовали друг друга: ревнивы к сопернику! Во многом, впрочем, они сходятся. Митяев тоже за комплексную бригаду, такую, чтобы могла начать с земли и кончить сдачей фундамента мельницы под монтаж. Только зачем же собирать под одно крыло сразу шестьдесят человек?

— Когда итоги подводят, мы до миллиметров считаем.

Я думал, это Митяев о выработке. Нет, не только. Парень из его бригады шел с новоселья под хмельком, попал в милицию. «ЧП» самое настоящее! Квасов узнал, конечно. Ну, и если брак у соседа — берешь на заметку. По итогам постройком иной раз до трех часов ночи заседает, вот как.

Я вспомнил рассказ Кочетова о его неофициальном соревновании: как же важна постоянная, не раз в квартал, многосторонняя сравнимость успехов и промахов!

Квасов характеризует людей своей бригады суховато, по-служебному. Комсорг бригады Михаил Фенин? По основной профессии каменщик, учится заочно в строительно-монтажном техникуме, в бригаду пришел для освоения технологии строительства по широкому профилю. Стал звеньевым. Технически грамотен, легко читает чертежи, может сделать привязки по отметкам.