— Айно, пан учитель…

— Между нами был страшный человек, зраднык — доносчик… Он нас предал… — Часто дыша, партизан продолжал: — Некоторых им удалось схватить… Остальные погибли… Скажи им, что видел я с ними Лущака. Он зраднык. Проклятый доносчик!.. А теперь повтори мои слова, Михайлыку!

Мишка на свою память не обижался. Он точь-в-точь повторил услышанное. Учитель уже не мог говорить. Он взмахом руки приказал мальчику уйти.

Если б не это поручение, Мишка ни за что не оставил бы учителя. Он догнал Маричку, мысленно повторяя просьбу партизана. Главное, не забыть: доносчик Лущак.

— Ух, попадись он мне! Палкой бы пришиб его, как ту гадюку!

— Что ты там бормочешь? — Маричка схватила его за руку. — Ты лучше погляди! Следы! Божечки! Что теперь будет?

Мальчик оцепенел. Там, где они прошли, роса была сбита и следы дорожкой тянулись прямо к кустам держидерева. Несколько минут дети стояли молча, растерянные, испуганные. Маричка хотела было уже бежать обратно, к учителю, как Мишка с облегчением воскликнул:

— Придумал! Надо много наделать следов. Быстрее, Маричка, садись на свой платок!

Зачем понадобилось расстилать платок и садиться на него, Маричка не понимала. Но на этот раз она без возражений выполнила все, что Мишка ей приказал.

Он крепко ухватил два конца платка и потянул изо всех сил. Маричка скользила по мокрой жухлой траве, как на санках. Позади оставалась широкая полоса. Она будто глотала следы. Но Мишка быстро утомился. Зацепился за кочку, упал.

— Давай и коров сюда пригоним. Пусть и они делают следы! Божечки! Скорее!

Пригнали на полянку и коров. Потом неистово, с каким-то ожесточением Мишка, как саблей, размахивал по траве сухой веткой. Маричка сбивала росу платком.

Вскоре следы на полянке местами стерлись, местами перепутались. Не успели дети выжать от росы платок, как раздался рядом громкий бас:

— Эй, голопузые! Никого здесь не видели?

— Нет, никого, — ответил Мишка, пряча за спину дрожащие руки. Ему почудилось, будто сердце его колотится где-то в горле.

Жандармы подошли еще ближе. Это были молодчики из хортистских отрядов, которые охотились за партизанами. Между ними был и староста.

— Так, говорите, никого здесь не встречали? — шагнул Ягнус к детям. — А чего такие мокрые, как щенята? — спросил, подозрительно их оглядывая.

— А… а… мы катались. На платке. Как на санках. А потом вперегонки бегали. — Голос у Марички какой-то глухой, чужой. Она совсем позабыла, что находится на Ягнусовом пастбище. Одна мысль сверлила мозг: только бы не нашли учителя!

— Обыскать и этот участок! — приказал офицер с тонкими, будто приклеенными усиками.

Хортисты рассыпались по лесу. Ягнус внимательно рассматривал полянку. Он даже вверх, на яблоньку, взглянул.

— Кажись, его и тут нету! — крикнул он.

— Пойдем дальше. Вот черт! — выругался офицер. — И куда он девался? Второй раз он у меня из рук выскользнул. Я уверен, что ранил ночью и его. Он упал, а потом как сквозь землю провалился.

— Найдем, пане офицер! — угодливо сказал Ягнус. — Пошарим в селе. Может, там приютился. Его многие знают.

— Давай, давай, староста! Найдешь этого проклятого учителя, десять тысяч пенге получишь.

Дети прижались друг к другу, как два птенца в ненастную погоду.

— Святая Мария, вы все можете! Сделайте так, чтоб не нашли пана учителя… Я больше никогда не буду убегать с молитвы. Риднесенька, святая Мария, спасите партизана! — шептала Маричка побелевшими губами, взывая к помощи.

Мишка боялся дышать. Ему казалось, что и жандармы слышат неистовый стук его сердца. Мальчик старался не смотреть в сторону родничка, вблизи которого так и рыскал Ягнус.

— Вот будто кровь на траве! — вдруг крикнул тот.

На детей ледяным вихрем обрушился неудержимый страх, от которого сперло дыхание, свело руки, ноги.

Жандармы кинулись к Ягнусу.

— Он где-то здесь! — уверенно заявил староста.

То, что случилось, произошло в одно мгновение. Ягнус разбежался и, как ищейка, которой удалось наконец напасть на след, перескочил кусты держидерева и через минуту крикнул:

— Сюда! Сюда! Он здесь! — и, наставив на партизана ружье, спрятался за ствол ели.

— Живым взять! Живым! — рявкнул офицер.

Кольцо вокруг родника сужалось.

Партизан, теряя последние силы, встал, сделал шаг навстречу врагу.

— Знайте, предатели, трусы! Всех вам не перебить, не переловить. Нас много! Нас миллионы!

— Взять! — прозвучало коротко.

— Коммунисты не сдаются. Да здравствует победа! — крикнул учитель и приставил дуло нагана к виску.

Резкий звук выстрела камнем ударил в уши детей и эхом полетел куда-то к острым скалам и там разбился, умолк.

— Божечки! — простонала Маричка, закрыла лицо руками и осела на землю, как подбитая птица.

Мишка, точно сквозь туман, увидел, как жандармы стреляли в безжизненное тело партизана, потом поволокли его и бросили в обрыв. Ягнус подошел к детям:

— Никому ни слова о том, что здесь видели и слышали. А если хоть где пикнете, языки повырываю! — предупредил он, размахивая ружьем.

Дети были напуганы и жалки. Не оставалось сомнения — они будут молчать.

Вскоре все стихло.

Коровы опять спокойно щипали траву. По-прежнему светило солнышко, а партизана уже не было в живых. Может быть, все, что произошло сейчас, это лишь сон? Может быть, там, в тайничке, лежит Палий и ждет Мишку? Нет! Здесь были жандармы… И Ягнус был… Он нашел учителя!

— Хортики, проклятые вы все! — закричал, не выдержав, мальчик.

Маричка поднялась и села на камень. Она оглядывалась кругом и искала кого-то глазами.

— Где же пан учитель?

— А… а… ты разве не видела? Его в обрыв…

— Я посмотрю туда. — Она встала, пошатываясь.

— Не надо, Маричка! Не ходи туда! — уговаривал, ее Мишка, не стыдясь своих слез.

Девочка молча пошла домой. Она совсем забыла про Ласку.

Темным холмиком лежал на траве мокрый платок. Маричка шла по-старушечьи сгорбленная. Шла, не замечая тропинки.

А к вечеру у нее начался жар.

— Следы… В голову… цветок… красный… Божечки! — бредила она.

— Простудилась моя донечка ненаглядная, помощница незаменимая! — горестно приговаривала мама.

Только Маричка ушла, Мишка тут же погнал коров подальше от страшного места. Но ужас и печаль неотступно следовали за ним. Он оглянулся еще раз назад, на скалу, которая высилась над обрывом как памятник партизану.

Партизан… Пан учитель… Мишка знал его мало. Но за это короткое время он стал для него родным человеком. И теперь ему казалось: он потерял кого-то очень близкого.

Мишка почувствовал себя таким несчастным и одиноким, что хотелось немедленно бежать к маме. Вдруг он вспомнил о поручении партизана. Надо сейчас же увидеть Анцю и рассказать ей обо всем.

«Анцю? Откуда пан учитель знал Анцю? А дедушку?» — задумался Мишка.

Налетел резкий ветер. Скорбно зашатались из стороны в сторону большеголовые вершины берез. Зашумели, зароптали вековые сосны. Осеннее солнце будто озябло, закуталось тучами. Пошел дождь, густой и мелкий.

Вдруг закричала какая-то птица, точно застонала, заплакала: «Ки-а-ай, ки-а-й!» А мальчику послышалось: «Утекай, утекай!»

Нет! Он не мог больше оставаться здесь наедине со страхом и горем! Быстрее домой!

Он погнал коров в село раньше времени, рискуя попасть на глаза хозяину. Анци дома не оказалось. Мальчик заглянул в один сарай, в другой. Пошел на кухню. И там ее не было. Дрожа всем телом, открыл дверь в большую комнату хозяина. А вдруг сейчас Ягнус накинется на Мишку, как кошка на воробья! К счастью, он уехал с жандармами в город. Не появлялась и Анця. А Мишка так надеялся, что она убирает комнаты! Где же она? Спросить же хозяйку о Анце мальчик не решался.

Быстрее к дедушке! Нельзя терять ни минуты. А вдруг тот Лущак всех партизан выдал! Не заходя домой, огородами, он побежал к старому Микуле. Тот встретил его приветливой улыбкой.