Поиск
* * *
О вы, рабы прелестных жен! Я уж давно влюблен!
В любовный сон я погружен. Я уж давно влюблен.
Еще курилось бытие, еще слагался мир,
А я, друзья, уж был влюблен! Я уж давно влюблен.
Семь тысяч лет из года в год лепили облик мой —
И вот я ими закален: я уж давно влюблен.
Едва спросил аллах людей: «Не я ли ваш господь?» —
Я вмиг постиг его закон! Я уж давно влюблен.
О ангелы, на раменах держащие миры.
Вздымайте ввысь познанья троп! Я уж давно влюблен.
Скажите Солнцу моему: «Руми пришел в Тебриз!
Руми любовью опален!» Я уж давно влюблен.
Но кто же тот, кого зову «Тебризским Солнцем» я?
Не светоч истины ли он? Я уж давно влюблен.
Я видел милую мою в тюрбане золотом,
Она кружилась, и неслась, и обегала дом…
И выбивал ее смычок из лютни перезвон,
Как высекают огоньки из камешка кремнем.
Опьянена, охмелена, стихи поет она
И виночерпия зовет в своем напеве том.
А виночерпий тут как тут: в руках его кувшин,
И чашу наполняет он воинственным вином.
(Видал ли ты когда-нибудь, чтобы в простой воде,
Змеясь, плясали языки таинственным огнем?)
А луноликий чашу ту поставил на крыльцо,
Поклон отвесил и порог поцеловал потом.
И ненаглядная моя ту чашу подняла
И вот уже припала к ней неутолимым ртом.
Мгновенно искры понеслись из золотых волос…
Она увидела себя в грядущем и былом:
«Я — солнце истины миров! Я вся — сама любовь!
Я очаровываю дух блаженным полусном».
* * *
Я — живописец. Образ твой творю я каждый миг!
Мне кажется, что я в него до глубины проник.
Я сотни обликов создал — и всем я душу дал,
Но всех бросаю я в огонь, лишь твой увижу лик.
О, кто же ты, краса моя: хмельное ли вино?
Самум ли, против снов моих идущий напрямик?
Душа тобой напоена, пропитана тобой,
Пронизана, растворена и стала как двойник.
И капля каждая в крови, гудящей о тебе,
Ревнует к праху, что легко к стопам твоим приник.
Вот тело бренное мое: лишь глина да вода…
Но ты со мной — и я звеню, как сказочный родник
* * *
«Друг, — молвила милая, — в смене годов
Ты видел немало чужих городов.
Который из них всех милее тебе?»
«Да тот, где искал я любимых следов.
Туда сквозь игольное мог бы ушко
Я к милой пройти на воркующий зов.
Везде, где блистает ее красота,
Колодезь — мой рай и теплица — меж льдов.
С тобою мне адовы муки милы,
Темница с тобой краше пышных садов;
Пустыня сухая — душистый цветник;
Без милой средь розовых плачу кустов.
С тобою назвал бы я светлым жильем
Могилу под сенью надгробных цветов.
Тот город я лучшим бы в мире считал.
Где жил бы с любимой средь мирных трудов».
Я ловчим соколом летел с ладони всеблагого
Туда, куда вело меня божественное слово.
Я облетел все семь планет, все девять сфер небесных,
Вершин Сатурна достигал и возвращался снова.
Еще Адам не создан был, а я был стражем рая,
И с гуриями я вкусил блаженства неземного.
На царском троне восседал, владел кольцом с печатью,
До Сулеймана я смирял любого духа злого.
В огонь входил — и пламя вмиг преображалось в розы,
Шел по цветам я, по огню багряного покрова.
Став перлом, с неба я упал в ларец земной юдоли,
А вознесусь — и небо вмиг венчать меня готово.
Все времена поют вослед за Шамсом песню эту,
Но спета мною до времен ее первооснова.
Паломник трудный путь вершит, к Каабе устремлен,
Идет без устали, придет — и что же видит он?
Тут камениста и суха бесплодная земля,
И дом высокий из камней на ней сооружен.
Паломник шел в далекий путь, чтоб господа узреть,
Он ищет бога, но пред ним стоит как бы заслон.
Идет кругом, обходит дом — все попусту; но вдруг
Он слышит голос изнутри, звучащий, словно звон:
«Зачем не ищешь бога там, где он живет всегда?
Зачем каменья свято чтишь, им отдаешь поклон?
Обитель сердца — вот где цель, вот Истины дворец,
Хвала вошедшему, где бог один запечатлен».
Хвала не спящим, словно Шамс, в обители своей
И отвергающим, как он, паломничества сон.
Вы, взыскующие бога средь небесной синевы,
Поиски оставьте эти, вы — есть Он, а Он — есть вы.
Вы — посланники господни, вы пророка вознесли,
Вы — закона дух и буква, веры твердь, ислама львы,
Знаки бога, по которым вышивает вкривь и вкось
Богослов, не понимая суть божественной канвы.
Вы в источнике бессмертья, тленье не коснется вас,
Вы — циновка всеблагого, трон аллаха средь травы.
Для чего искать вам то, что не терялось никогда?
На себя взгляните — вот вы, от подошв до головы.
Если вы хотите бога увидать глаза в глаза —
С зеркала души смахните муть смиренья, пыль молвы.
И тогда, Руми подобно, истиною озарясь,
В зеркале себя узрите, ведь всевышний — это вы.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: