У меня затрясся подбородок, кожа покрылась мурашками и все, о чем я могла думать, это карие глаза моего отца.

— Убери от меня руки, — тихо произнесла я, качая головой, и ненавидя себя за то, что мне хотелось свернуться клубком и спрятаться. Мне необходимо было уйти. Мне необходимо было уйти и бежать отсюда так далеко, насколько это возможно.

Я развернулась на каблуках, и из глаз наконец хлынули слезы. Я не успела ступить и шагу, как рука Лайама схватила мою, и он твердо удержал меня.

— Ангел, не уходи. Извини меня, мне очень жаль, — захрипел он.

Он потянул меня за руку, я обернулась и посмотрела на него снова. Он уже выпрямился, но свободная рука по-прежнему держалась за свое богатство.

— Я просто пошутил, ты же знаешь, я никогда тебя не обижу.

Его голос был сиплым, когда он говорил это. Он посмотрел прямо мне в глаза. Я видела честность в его глубоких, голубых глазах.

— Извини.

Мое дыхание становилось все спокойнее и спокойнее, пока я стояла там, одолеваемая этими бесполезными и безнадежными чувствами, которые накрывали меня в те воскресенья. Лайам покачал головой, подошел ближе, заключил меня в объятия и уткнулся губами в мою шею. Он глубоко задышал, отчего оно проникало на мою шею и под воротник рубашки. Я всхлипнула и закрыла глаза. Это было то, что Лайам всегда делал, чтобы успокоить меня, когда я рыдала у него на плече. Это была единственная вещь, которая помогала.

Я прислушивалась к его дыханию и отчаянно старалась успокоиться, чтобы мое сердцебиение снова пришло в норму. Его запах заполнил мои легкие, я прижалась к нему сильнее. Я не представляю, сколько мы так простояли, пока я не пришла в себя достаточно, чтобы отодвинуться, но, наконец, смогла это сделать.

Он виновато улыбнулся мне. Я видела, как ужасно он себя чувствует из-за того, что расстроил меня.

— Извини. Мне не следовало этого делать. Я не подумал, — извиняющим тоном ворковал он.

Я кивнула и всхлипнула, вытирая лицо рукавом. Я знала, он не хотел испугать меня. Технически, это была не его вина, что я была настолько эмоционально раздавлена, что не могла переносить прикосновений, не представляя себе своего отца, возвращающегося, чтобы изнасиловать меня.

— И ты меня прости. Я сделала тебе больно? — спросила я, морщась от боли при мысли, как сильно я двинула ему коленом.

Он пожал плечами.

— Я в порядке, это моя вина.

Он немного присел, чтобы заглянуть мне в глаза. Я отвела взгляд, чувствуя себя не в своей тарелке. У меня было такое чувство, что когда Лайам смотрел мне в глаза, он видел меня настоящую, ту, которую я пыталась спрятать от всех. Маленькую испуганную девочку, которая не любит, когда до нее дотрагиваются, потом что это напоминает ей о тех воскресеньях и об отце, ведущем ее на кушетку и заставляющем ее садиться к нему на колени. Когда люди дотрагиваются до меня, у меня все внутри переворачивается и начинает слегка тошнить. Единственные исключения составляют мама, Джейк и Лайам. По этой причине я не ходила на свидания. Мысль о том, что кто-то будет трогать или целовать меня, приводит меня в ужас.

Мой взгляд упал на его плечо, где виднелся большой мокрый след от моих слез. Я вытерла его, нахмурившись.

— Я уничтожила твою рубашку.

— У меня есть другие, Ангел, не беспокойся, — ответил он с легкой улыбкой. Это была не ухмылка, которую он изображал при других людях, это была искренняя улыбка, одна из тех, что он дарил мне только по ночам, или когда вокруг никого не было.

Я огляделась и поняла, что мы были одни в коридоре. Я уставилась на него шокированная.

— Где? — промямлила я, оглядываясь по сторонам.

— Они отправились на урок, — ответил он. — Пойдем, нет смысла опаздывать на урок, поэтому пойдем, выпьем или что-то вроде того.

Он крепче сжал мою руку и потянул меня обратно по коридору в сторону выхода.

Когда мы вышли из здания, я поняла, что он ведет меня прямиком к своей машине.

— Лайам, я не могу прогулять урок! — закричала я, оглядываясь вокруг, не заметил ли кто двух студентов спокойно выходящих из школы.

Он засмеялся.

— Да ладно тебе, один урок — это не смертельно. В любом случае, ты уже опоздала на десять минут.

Он открыл пассажирскую дверь и жестом предложил мне залезать внутрь.

Я вздохнула и нехотя забралась внутрь, зная, что он прав. В нашей школе прийти в класс с опозданием было хуже, чем не прийти вовсе. Я была не против провести время с Лайамом, но это зависело от того, какой это будет Лайам: дневной или ночной. Ночной Лайам был внимательным, заботливым и трогательным. Дневной Лайам был заигрывающим, скользким придурком. Но, тем не менее, оба этих Лайама заставляли меня чувствовать себя в безопасности.

Пока он выруливал с парковки, я пригнулась на сиденье для того, чтобы если кто-то выберет этот самый момент, чтобы выглянуть в окно, меня не увидел.

Когда мы были на безопасном расстоянии, я повернулась посмотреть на него, пока он рулил. Он улыбался своим мыслям, подпевая радио.

— Что с тобой такое? — спросила я, обеспокоенная тем, что это все перейдет в шутку, которая либо кончится плохо, либо смутит меня.

— Что ты имеешь в виду? Я не могу просто быть счастлив провести с тобой немного времени? — спросил он, игриво подмигивая. Я закатила глаза и зарычала. Отлично, целый час с дневным Лайамом — это мой худший кошмар. Я не предавала значения тому, куда мы едем, поэтому удивилась, когда мы начали парковаться у катка. Лайам усмехнулся и вышел из машины. Я последовала за ним, нахмурившись.

— Что мы тут делаем? — спросила я, когда он схватил меня за руку и потянул внутрь.

Возможно, там внутри есть хорошее кафе или что-то такое. Это была единственная причина, по которой, как мне казалось, он мог меня сюда притащить.

Он проигнорировал мой вопрос.

— Добрый день, двое, пожалуйста, — сказал он леди за стойкой, протягивая ей двадцатку.

Мои глаза расширились от ужаса. Я каталась на коньках пару раз за всю жизнь и была на них просто ужасна.

— Вам нужен прокат? — спросила леди, позволяя себе незаметно оценить тело Лайама.

Он кивнул и тут же назвал ей оба наших размера, а я просто стояла, онемев от мысли, откуда, черт возьми, он знает мой размер обуви. Она протянула ему два комплекта коньков, улыбаясь и глядя сквозь свои ресницы.

Лайам, казалось, даже не заметил этого, хотя он счастливо ухмылялся и улыбался мне нетерпеливой улыбкой.

— Пойдем.

Он отправился к скамье, не дожидаясь меня. Пока я размышляла бежать за ним или не стоит, мой взгляд упал на леди за стойкой. Она наблюдала за Лайамом, в ее глазах была явная приязнь.

— Ангел, ты идешь или нет? — крикнул Лайам позади меня.

Я вздохнула, кивнула и намеренно медленно направилась к нему, надеясь таким образом потратить время так, вместо того, чтобы проводить его на льду. Когда я подошла к нему, я кивнула через плечо на леди, которая, несомненно, все еще наблюдала за ним.

— У тебя появилась еще одна фанатка, — сказала я. — С этим просто ничего не поделать, не так ли? — ухмыльнулась я, поглядывая на гигантский овал катка передо мной.

Он усмехнулся, подошел ко мне и положил руки мне на поясницу.

— Не беспокойся. Она мне не интересна, — ответил он.

Я рассмеялась и повернулась к нему, забирая из его рук свои коньки.

— А я и не беспокоюсь, — ответила я, закатывая глаза. Его губы сжались в тоненькую полосочку, когда он кивнул.

— Тогда надевай их, — указывая на коньки.

Я зарычала в знак протеста, но сделала, что он сказал, позволив ему отнести нашу обувь в комнату для хранения. Паника росла во мне, пока мы шли к входу на каток. К счастью для меня, на нем никого не было. А это значило, что мне не придется краснеть за себя перед слишком большим количеством людей.

Когда он перешел с ковра на лед, я вздрогнула:

— Почему мы именно здесь? Ты знаешь, я не умею кататься.

Он усмехнулся, взял меня за обе руки, поддерживая меня таким образом, чтобы я могла ступить на лед.