Ренгиус чуть нахмурился, окидывая стройную фигурку неузнаваемо изменившейся ведьмочки испытующим взглядом, я же только еле заметно ухмыльнулся. Все до единой мои сторожки, порядочно укрепившиеся за прошедшее время, были на месте, и сейчас я мог дать клятву, что перед нами – моя воспитанница.

– Пора отправляться, – скомандовал комендант, указывая слугам на багаж, и все толпой двинулись к дверям.

Ренгиус как-то отчаянно прищурился, и моя правая нога внезапно сделалась чужой и непослушной. Всего на мгновение, но я чуть замешкался и оказался позади всех. Нельзя было не сообразить, что заклинание, брошенное сородичем, это не случайность, а знак, и он намерен сообщить мне нечто секретное. Теплая рука коснулась моей ладони лишь на краткий миг, и Ренгиус тут же протиснулся вперед, а я с величайшей предосторожностью спрятал в надежный карман обычный желудь.

На вид обычный.

Но открывать его можно будет только тогда, когда я буду уверен, что никто за мной не подсматривает. А такой момент, по моим расчетам, наступит не раньше чем через два-три часа, именно тогда, когда командир сопровождающих нас охранников решит, что пора остановиться на привал.

В карету я влезал последним, Мэлин и гувернантка уже сидели там, оставив мне место рядом с воспитанницей. Ганик ехал рядом с кучером, и это его, как мне показалось, неимоверно удручало. Ведь корзинку с пирогами пришлось поставить в карету под скамейку.

– Косилла, может, пересядете? – вежливо предложил я гувернантке, но непонятно за что обожавшая меня женщина наотрез отказалась.

– Я попозже прилягу, немного посплю. Привычка, – пояснила она, и я не стал настаивать.

Пока устраивался поудобнее, оказалось, что мы уже катим вниз по довольно приличной дороге, мимо покрытых молодой зеленью кустов. Несмотря на таинственное предупреждение коллеги и внезапность отъезда, не полюбоваться природой я не мог. Чем-то похожи были эти скалы и кусты на горы и леса, окружающие с трех сторон плато магов. С юга, куда ушла волна великого разлома, уходила далеко вниз почти отвесная стена, гигантским ножом отрезавшая мир магов от мира людей.

– Если захотите перекусить, под скамейкой корзина с провизией – предупредил я спутниц, но гувернантка вежливо отказалась, пояснив, что они успели позавтракать.

Я тоже пока не хотел, бездумно пялился в окно, пытаясь угадать, что мог написать маглор в записке, и прикидывая, успеем ли мы доехать до порта засветло. Напрямик тут было не так и далеко, всего лиг двадцать, но кто же видел в горах прямые дороги?

Мне вспомнилось, что как-то в разговоре Айсора помянула про семнадцать или восемнадцать мостов, и успел слегка пожалеть, что не взял точную карту, но потом решил, что расспрошу стражников на привале, и вернулся к своим размышлениям.

Часа через четыре, когда очередной мост перевел дорогу на левый берег довольно бурной речки, карета остановилась. Я выглянул в окно и понял, почему мы так упорно ехали именно сюда – в небольшой долине раскинулся крошечный поселок, всего шесть домиков, постоялый двор да лавка.

– Маглор Иридос, – заглянул в распахнутую мной дверцу командир нашего маленького отряда стражников, – господин комендант советовал перекусить на этом постоялом дворе.

– Раз советовал, значит, так и сделаем, – подтвердил я и позвал свою воспитанницу: – Вылезайте, Мэлин, я сниму для нас одну комнату с умывальней. Вы будете умываться первыми, и поторопитесь. Я хочу до ночи добраться до залива.

И решительно направился в довольно длинное одноэтажное здание, намереваясь в точности исполнить свое обещание.

К моей досаде, в первой, небольшой комнате, служившей хозяину чем-то вроде поста наблюдения за приезжающими, сидел за конторкой совсем юный парнишка, не старше Ганика, только смуглый и темноволосый. Разумеется, я даже на миг не надеялся, что он сумеет мне помочь, но решил на всякий случай попытать счастья.

– Добрый день, как мне снять комнату? – собрав все свое терпение, учтиво поинтересовался я, приготовившись к тому, что придется ждать.

– Комнат нет, – коротко отрезал мальчишка, даже не подняв головы.

– А если я заплачу двойную цену, на время обеда найдется? – Святая пентаграмма, как не хочется снова пользоваться заклинанием невозмутимости!

– Все заняты. Утром пришел корабль из Устира, гости будут ночевать.

– А попросить их нельзя? – осторожно бросая в него очарование, осведомился я, но парень на магию не отреагировал.

А жаль. Значит, на нем амулет. Хотелось бы проверить, какого уровня.

– Они легли отдыхать. Поезжайте к следующему мосту, там живет семья охотника, они пускают умыться и отдохнуть. Тут меньше мили.

Говорить спасибо я не стал, не за что. Да и некстати появившиеся посетители мне очень не понравились. Потому я молча бросил мелкую монету и направился к своему отряду.

– Тут нужник есть на улице, – с сомнением поглядывая на выбравшихся из кареты дам, тихонько пояснил мне стражник Сагон. – Пусть идут, мы покараулим, а поесть можно и у обочины. Мы припасы взяли, и у вас корзинка есть.

– По нужде тоже можно сходить у обочины, – поразмыслив минуту, постановил я. – Поехали, остановимся немного подальше, где кусты погуще.

Спутницы спорить не стали, торопливо влезли в карету, и мы поехали дальше. Но одну мелкую пакость я все же сделал. Наслал на всех постояльцев расстройство желудка, пусть теперь выясняют, чем таким хозяин их накормил.

На привал мы остановились минут через пятнадцать, и, едва выпрыгнув из кареты, я с удовлетворением убедился, что Сагон опытный путешественник и выбирать места для стоянок умеет. Здесь присутствовало все, что требовалось для привала, было и где умыться, и на что присесть, чтобы перекусить. Неглубокое ущелье, скорее почти ложок, уходило вбок, заворачивая за крутую скалу, и по его дну торопливо бежал ручеек, а по склонам росли густые кусты облепихи и дикой сирени.

Стражник предусмотрительно так развернул карету на свободном пятачке между кустами, чтобы она не загораживала встречным путешественникам дорогу и не прогревалась на солнце, а после привала смогла бы свободно двинуться в прежнем направлении.

Бросив на Мэлин с гувернанткой простенькую защиту от насекомых и змей, я отправил их в глубь ущелья и направился к ближайшим кустам. Мне не терпелось прочесть послание Ренгиуса.

Желудь мгновенно раскрылся от стандартного заклинания, извлеченный из него туго свернутый комок записки я разматывал чуть дольше. А читал несколько мелко написанных строк еще продолжительнее. И не оттого, что ничего не уяснил сразу, нужно быть откровенным тупицей, чтобы не понять такой простой информации.

Но вот устоять перед обрушившейся на меня лавиной угнетающих чувств оказалось совсем непросто. Слишком много всего разом свалилось на мою бедную, наивно-самоуверенную и оттого особенно ранимую натуру. И переосмысление происшедшего в новом свете, и отчаяние от прошлой слепоты, и сложное чувство из смеси благодарности и обиды, испытываемых к сородичу.

Хотя обижался я, конечно, зря, он же написал, что окончательные детали узнал в последний момент. Ну а про то, что королева воспитывает бастарду вовсе не из человеколюбия или в память о покойном муже, я отлично знал и раньше. И прекрасно понимал, что замуж своенравную девчонку выдадут за того, кто будет более выгоден политическим планам королевы, а вовсе не по любви. И ничуть не удивлялся такому положению вещей и не возмущался. А чего зря тратить силы, если у людей все это в порядке вещей? Да у них испокон веков в обычае, что большая часть женихов и невест даже не видят друг друга до свадьбы, все за них решают родственники и главы домов.

И ничего, живут себе припеваючи, рожают детей и категорично заявляют в старости, что прожили жизнь в любви и согласии.

Машинально сунув в карман желудь, авось пригодится, я развеял письмо и злобно ухмыльнулся. Ну и кого я обманываю такими рассуждениями?

При чем здесь люди и вообще человеческие законы, если королева собралась выдать девчонку замуж за одного из племянников повелителя дроу?