И недоступная нас манит роскошь знанья…
Цвет жизни вырвали из наших рук,
И все пошло недоброю дорогой.
Лишь иногда маячит нам в театрах
Так нежно, так умильно, так злорадно,
А школьной каторги тупые годы —
Учителями связанные души.
Наш громкий плач — прямая неизбежность,
Закон клокочущего, сдавленного пара;
Кто мы сегодня — кто мы?
Мы не согласны ждать.
Группа батраков
Нас оттолкнули от нашей земли-кормилицы.
Богачи скупают земли, как спелые ягоды.
Увеселяются от щедрот нашей милостивой земли-кормилицы.
Наши грубые руки к снабженью войны приспособили.
Усыхают наши корни, из чернозема выпростаны,
В безвесельи городов наши силы разбиваются, —
Мы все хотим земли —
Земля для всех.
Масса в зале
Земля для всех.
Женщина
Недавно я в квартирах побывала,
Серенький дождь стекал с убогой черепицы,
На стенках сырость развела грибы.
В одной каморке я застала инвалида,
Он заикался: «В поле, пожалуй, было лучше,
Ты погляди, какой у нас свинюшник.
Верное слово говорю — свинюшник».
И, говоря, стыдливо улыбался,
И вместе с ним я разделяла стыд.
К исходу, братья, вы стремитесь,
Один исход нам остается, слабым,
Нам, ненавистникам пушечной меди, —
Забастовка, и больше ни нажима,
Забастовка, чистое действие массы,
И наша слабость гранитом силы станет.
Еще не выковался меч, пред которым мы склонимся,
К нам, к нам, немые батальоны!
Я объявляю забастовку.
Шесть лет подряд Молох тела кромсает,
На улицах рожениц подбирают,
Голод их обессилил, и они
Нести не могут бремя нерожденных.
В ваших домах ощерилась нужда,
Мор, сумасшествие, зеленолицый голод.
А там, взгляните-ка туда, —
Вакхический обряд священной биржи,
Шампанское на голову победы,
Там чувственная чернь танцует в честь событий
Вкруг золотого алтаря. А здесь
Землистых лиц вы оценили вялость,
Чувствовали тело
Жалким обрубком
В сырости вечерней…
Вдыхали запах тленья.
Тревожный вы слышите гудок
Настойчивей, протяжнее сирены.
— Эй, — очередь за вами!
Прикованные к пушечному жерлу
Беспомощные,
Мы взываем к вам —
Спешите,
Вы нам нужны, нам нужен прочный мост.
Да, я зову вас к стачке,
Кто будет есть хлеб мастерских снабженья
Уже не брат, предатель, что́ предатель —
Братоубийца…
А женщины,
Вам должно вспомнить легендарных жен,
Они не знали страха,
Близко стоя у самой наковальни.
Зорко следите за мужской работой,
Мы будем бастовать.
Масса в зале
Мы будем бастовать!
Мы будем бастовать!
Выделившись из массы в зале к трибуне направляется Безымянный, становится справа около стола.
Безымянный
Кто хочет выстроить надежный мост,
Тот должен позаботиться о сваях.
Забастовка — гнущийся мост, — необходимы сваи.
Забастовка — лишь первая ступень, —
Для начала нужна большая смелость.
Положим: стачкой вы добьетесь мира.
Но это будет мир сегодняшнего дня,
Случайный мир, простая передышка.
Война должна иссякнуть,
Стать достояньем вечности.
Но прежде ярый и последний бой!
Что пользы шею свернуть войне?
Мир — дело ваших рук —
Ничем не переменит вашей доли.
Есть лицемерный мир и старый жребий,
Есть прямодушная война и новый жребий.
Не за ухом чесать — ломать фундамент надо.
Ломайте фундамент, говорю вам,
Тогда пусть половодье
Зловонный дом на золотых цепях,
Спасавшийся от разрушенья, прочь уносит.
Удобнее построим мы жилье,
А фабрики принадлежат рабочим,
Не капиталу в лайковых перчатках.
Прошли деньки, когда с горбатых наших спин
Он озирал заморские богатства
И, чужанина порабощая, — ткал паутину войн,
И глотку разевал лгунам бумажным:
«Добро отечества, благо родного края!»
А все проскальзывала песенка другая:
«Мое добро, благо моих карманов»;
Переменились времена, —
Международный клич рабочих масс:
Все фабрики принадлежат рабочим,
Вся власть рабочим,
Все за всех!
Бессодержательный я заменяю лозунг стачки,
Тяжелым, веским лозунгом — война,
И революции я открываю двери.
Враг наверху не внемлет
Затейливым речам прекраснодушным.
Мощь против мощи.
Действуйте насильем!
Голос
К оружию!
Безымянный
Да в пору вам подумать об оружьи,
Ломитесь всюду — ратушу разбейте,
Наш клич — победа.
Женщина
Дайте мне слово…
Я хочу сказать…
Безымянный
Товарищ, помолчите,
Рукопожатьем, жаркою молитвой
Никто еще не зачинал детей,
Чахоточных не лечат постным супом,
Чтоб дерево срубить, нужен топор.
Женщина
Не надо новых убийств.
Безымянный
Помолчите, товарищ,
Вам это невдомек.
Вы нам сочувствуете, допускаю.
По десять часов они томились в шахтах,
В кротовых норах маленькие дети;
Десять часов рудника,
Вечером тесная келья.
Вот каторжная доля массы.
Нет, вы не масса,
Масса — это я.
Масса — это судьба.
Масса в зале
Это судьба!
Женщина
Взвесьте, подумайте,
Масса беспомощна,
Подточена слабостью.
Безымянный
Как далеки вы от истины,
Масса — это вожатый,
Масса — это сгущенная сила.
Масса в зале
Сила…
Женщина
Я чувствами во тьме блуждаю,
Но совесть говорит мне — нет.
Безымянный
Именем дела, товарищ, замолчите.
Что значит одиночка, отдельных чувств
Рассеянная совесть?
Лишь масса обладает бытием.
Засохнет кровь последнего сраженья,
И вечный мир настанет:
Не карнавальный мир канатных плясунов,
Сквозь оболочку войной набухший, —
Войною сильных против слабых,
Войной разбоя, жадности войной.
Подумайте, несчастье испарится
|И преступленье станет сказкой:
Румяную зарю встречает семья народов.
Вы думаете, мне советовать легко?
Война для нас необходимость.
В ваших речах раскольнический дух.
Во имя дела молчите.
Женщина
Да… Ты масса…
Да. Ты прав…
Безымянный
Итак, товарищи, мы забиваем сваи.
Кто поперек дороги — будет смят.
Масса — это дело.
Масса в зале
(вырываясь наружу)
Дело.
Сцена погружается в темноту.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
(Сонное виденье)
Намечен двор, обнесенный высокой стеной. Ночь; посреди двора, на земле, фонарь, струящий скудный свет. Из углов двора выделяются красногвардейцы.
Первый красногвардеец
(поет)
Моя мать
Меня
Родила в канаве!
Лалала-ла
Хм, хм.
Второй красногвардеец