— После их смерти мозг напоминал плотную паутину, он буквально высох, но продолжал функционировать.

— Значит, они еще были частично живы. Тот, кто их убил, словно пытался что-то воссоздать, проверить. Он не желал их убивать, ему нужны были какие-то сведения… Я сейчас внимательно изучу эти документы, а завтра утром осмотрю весь дом. Мне нужно понять, в каких условиях произошли эти убийства.

— Если вам что-нибудь необходимо, я к вашим услугам, — улыбнулся доктор Ломан и вновь вернулся к своей работе.

Татьяна покрепче сжала таинственную папку и, с обреченным вздохом, покинула кабинет, размышляя о дальнейших действиях.

***

Девушка проснулась от чарующих звуков, которые вновь доносились откуда-то сверху, настойчиво и мелодично. Она знала, эта была музыка, но на этот раз невидимый музыкант сменил свой музыкальный инструмент и стал создавать свои творения на органе. Девушке была знакома эта мелодия, но тогда она вызывала у нее чувство тревоги, сейчас же Татьяна чувствовала только что-то похожее на силу и отвагу, твердую уверенность и силу пальцев, нажимающих на мануалы.

Музыка с каждой минутой становилась какой-то скрипящей, напоминая чей-то плач, душераздирающий крик. Татьяна постаралась прислушаться, но музыкант словно уходил куда-то вдаль, звуки делались все тише и тише, пока не исчезли совсем.

Она поднялась с кровати и с удивлением поняла, что кто-то успел снять с нее верхнюю одежду, облачив ее стройное белокожее тело в ночную рубашку. Девушка пыталась верить, что это сделала она сама, но ни единого воспоминания об этом не было. Она помнила лишь то, как зажгла свечи и обессилено легла на кровать… А дальше пустота.

Собравшись с мыслями, она аккуратно встала с постели и огляделась, пытаясь найти следы чужого присутствия. Она чувствовала, что что-то изменилось в этой комнате. Искать долго не пришлось.

С неуклюжей тумбочки исчез портсигар и драгоценное для нее фото.

***

Анна вела Татьяну по ярко освещенному дневным светом коридору. Теперь девушке не казалось, что она ослепла, свет был таким теплым и красочным, что теперь это место не воспринималось таким жутким.

Сегодня впервые за столь долгое время выглянуло солнце, но оно имело странный рыжеватый оттенок, словно в небе застыл рассвет, не желая переходить в новое время суток. Все вокруг было окрашено в золотистые тона небесного светила, отчего казалось, что каждый предмет сделан из драгоценного металла: так ярко он светился в лучах солнца.

Татьяна надела на себя простенькое черное платье без рукавов, а под него белую сорочку. Этот простой образ умело подчеркивал все достоинства ее стройной фигуры, скрывая даже, казалось бы, явные недостатки. Свои длинные темно-рыжие волосы девушка затянула в хвост, эта прическа была у нее повседневной, и вряд ли она придумает что-то другое.

Ее семья происходила из некогда богатой и влиятельной семьи. Но девушка ничуть не гордилась этим. Этот статус всю жизнь смущал и в чем-то даже ограничивал. Ей приходилось постоянно выбирать круг общения, соблюдать традиции и жить по строгому расписанию. Сейчас детство кажется чем-то далеким, забытым. Но оно изредка продолжает к ней возвращаться в черно-белых образах. Она ненавидит свое прошлое… Татьяна пытается вспомнить, что же так заставило возненавидеть события тех дней, но большинство воспоминаний окутаны густым туманом. Девушка практически ничего не помнит… И даже рада этому.

Анна задумчиво шла впереди, иногда смотря в окно. Было в ней что-то поэтическое, плавное и грациозное. Все ее движения, даже нелепые, являлись чем-то совершенным, продуманным и отточенным до безумия.

— Как давно это здание принадлежит Доктору Ломану? — Татьяна решила нарушить молчание и немного разузнать о судьбе этой психбольницы. Все-таки осмотр дома может и не дать ощутимых результатов.

— Он его выкупил в годы войны, кажется так, — каким-то странным тоном ответила та. — Раньше здесь был частный дом. Я работала тут еще до открытия больницы для душевнобольных. Была прислугой.

— Много здесь было слуг?

— О, человек двадцать. Этот дом постоянно нуждался в уходе. Он казался мне большим государством, где каждая комната просит о помощи.

— Почему хозяева продали дом?

— Это случилось после одного несчастного случая, так мне кажется. Здесь жила довольно милая состоятельная пара, у них было двое сыновей. И оба их ребенка погибли. После этого они внезапно переехали в Лондон. И мало-помалу… дом опустел. Но я не смогла уйти отсюда.

— Почему?

— Моя душа привязана к этому месту… Каким бы этот дом не стал, я всегда буду находиться здесь. Иногда место, в котором ты прожил всю свою жизнь, становится твоим сердцем, без которого просто невозможно существовать дальше.

— Анна, я хотела вас спросить еще кое о чем. Сегодня ночью я снова слышала музыку. Мне хотелось бы узнать, кто это играет?

— По правде говоря, мы не знаем. Музыка в этом месте появляется без особой причины, она стала чем-то обыденным. Мы привыкли к ней.

— В каких комнатах могут располагаться музыкальные инструменты? — Татьяна внезапно двинулась вперед и стала внимательно осматривать каждый уголок.

— На чердаке, — с неким испугом произнесла женщина. — Там стоит старый рояль, некогда принадлежавший бывшим владельцам дома.

— Тогда нам нужно осмотреть чердак… Я уверена, что этот рояль как-то связан с теми убийствами.

***

На чердак вела довольно старая и полусгнившая лестница из непрочного местного дерева, она уже успела почернеть и утерять знакомые очертания, но, к счастью, эта деревянная конструкция все еще верно служила этому дому.

Чердак был довольно хорошо освещен дневным светом. Он проникал буквально из каждой щели, коих здесь было больше, чем пыли. Казалось, что один неверный шаг — и чердак рухнет вниз. Удивительно, что здесь мог еще стоять тяжелый рояль.

Повсюду располагались старые вещи, скрытые под белыми простынями, под которыми иногда виднелись очертания мебели и каких-то странных медицинских механизмов, но об их предназначении Татьяна не догадывалась. Пока ее интересовали только музыкальные инструменты.

— Чердак всегда закрыт, поэтому вряд ли тут мог быть кто-то посторонний, мисс, — с долей тревоги произнесла Анна, зачем-то включив керосиновый фонарь, словно считая, что дневного света будет недостаточно.

— Странно, никаких следов, — Татьяна внимательно осмотрелась, пытаясь найти на пыльном полу признаки человеческого присутствия, но их, к сожалению, не было. — Где здесь стоит рояль?

— Он находится в том углу, под простыней, — указала ей Анна и медленно направилась вслед за девушкой, которая энергично подбежала к заветной цели, словно та вот-вот исчезнет перед ее глазами.

Сдернув с тяжелого музыкального инструмента неподъемную белую простыню, девушка обнажила горделиво стоящий черный рояль, который, как и все здесь, был покрыт толстым слоем пыли.

— Странно, к клавишам словно никто не прикасался долгие годы, никаких следов пальцев, — девушка осторожно провела рукой по клавиатуре, пытаясь найти логическое объяснение. — Сегодня ночью я слышала звуки другого музыкального инструмента… Органа.

— Органа, мисс? — удивленно переспросила Анна. — Насколько мне известно, здесь никогда не было подобного музыкального инструмента. Хозяева любили только рояль. На нем очень любил играть один из их мальчиков. И знаете, играл он божественно. Его талант не передать словами. После смерти мальчика к роялю не прикоснулась ни одна рука.

— Но откуда тогда взялась эта музыка? — прошептала девушка. — Можно сделать банальное заключение, что здесь обитает призрак мальчика, который не обрел покоя и убивает всех обитателей этого дома, но даже если и так… Призраки не способны к физическому контакту… Вам известно, от чего умерли два мальчика?

— Один погиб при пожаре, второй скончался во время вспышки испанского гриппа. Кажется, так… В последнее время память меня часто подводит…

— Испанский грипп… На снимках умерших я обнаружила признаки, свойственные только тем, кто подвергся атаке этого вируса… Белая кожа, лиловые губы… Отсутствие легких… Все это очень странно, вам не кажется?