— Вот и разрешение нашего спора, — обрадованно сказал Шевченко, обнимая Огнивцева. — Немедленно собираем командный состав.

В тылу врага воин всегда собран. Он точно птица быстр — подхватился и уже на крыле. И это проявляется не только в боевых делах, но и в повседневности. Вот и сейчас, не прошло и пяти минут, как начальник штаба, командиры взводов и военфельдшер уже были в избе — подтянутые, вооруженные, встревоженные срочным сбором.

— Ну что ж, товарищи, — деловито начал командир, — настала пора бить гитлеровцев на шоссе Клин — Новопетровское, о чем мы уже с вами говорили, особенно подробно, — он лукаво улыбнулся Огнивцеву, — с комиссаром. Наши войска подошли к Клину с трех сторон. Клинская группировка противника ведет тяжелые бои в полукольце. На помощь ей подбрасываются наспех сформированные резервные части. Их цель — остановить наши войска и успеть отвести тыловые части и учреждения…

Увидев удивление, отразившееся на лицах командиров, Шевченко пояснил:

— Я не оговорился — именно учреждений. Москвой ведь собирались управлять: не шутка! Потому и навезли всякой чиновной сволочи. Но речь не об этом… Нашему отряду штабом фронта поставлена задача: минированием, устройством лесных завалов и взаимодействием со специально выделенной нам авиацией помешать как переброске резервов врага под Клин, так и отходу по этой дороге. Скажу прямо — дело предстоит трудное. Если по большому счету прикинуть, то оно под силу не менее чем батальону. Ну а нас… чуток поменьше. Правда, боеприпасов нам обещают подбросить. Хотелось бы послушать вас и обменяться мнениями об организации предстоящей операции.

Первым встал начальник штаба Ергин:

— Действительно, остановить огромную отступающую ораву — задача для отряда практически непосильная, но во взаимодействии с авиацией она может быть успешно выполнена. В нашу пользу и психологический фактор: враг, как говорится, катит не на ярмарку, а с ярмарки — проторговавшимся, с битой мордой. С таким драться легче. Однако и надеяться на то, что он при первом же выстреле поднимет руки, нечего. Поэтому к бою надо хорошо подготовиться и прежде всего провести разведку шоссейной дороги, уточнить интенсивность движения по ней, а самое главное — выбрать удобное место для нашей засады и невыгодное для врага, исключающее ему возможность какого-либо маневра…

Шевченко нахмурился. Ему показалось, что начальник штаба говорит прописные истины. Кому же не понятно, что перед боем нужна разведка и выбор места боя. Но, услышав дальнейшие слова Ергина, удовлетворенно кивнул головой.

— …Я тут кое-что прикинул, — продолжал начальник штаба, разворачивая широкое полотнище карты. — Предлагаю завтра всем отрядом с утра двинуться к дороге вот по этому маршруту (он показал нанесенную им пунктирную линию) и засветло поставить взводам боевые задачи на местности. С наступлением темноты сегодня же устроить на дороге завал — вот здесь, у высоты 238,0, — и с утра следующего дня совместно с авиацией начать…

«Молодец Ергин, — подумал капитан, — не ждал у моря погоды, а заранее продумал возможные действия отряда».

— И еще одно, — продолжал начальник штаба, — Брандуков просит поручить разведку шоссе его взводу. Личный состав, говорит, обижается, что ему поручают мелкие задания, а что поважнее — алексеевцам. Вроде бы недоверие получается. Даже стишок они про себя сочинили:

— Ладно. После разберемся, кто кого бил, — сказал недовольно командир. — Ишь ты, стихотворцы нашлись. Но в общем учтем… Брандуков прав. У него во взводе испытанные огнем бойцы. И сам он опытный командир, смелый, решительный… По Велижскому рейду знаем его. Смелее его надо на большие дела посылать. Так, что ли, комиссар?

Огнивцев согласно кивнул головой:

— Давно пора. Однако послать в разведку следует все же взвод Алексеева. Он бывал уже в этих краях, хорошо знаком с местностью. Посылать туда новых людей, которым придется начинать все сначала, просто неразумно.

Затем командиры взводов доложили о настроении людей, их здоровье, состоянии оружия, количестве боеприпасов, высказали свои предложения о размещении в засаде подразделений, огневых точек.

— Когда будем делать завал и производить его минирование? — спросил начальник штаба.

— Не позднее чем за час-полтора до рассвета, — ответил командир отряда, — чтобы он был сюрпризом для фашистов. А если, как развиднеется, немцы попытаются разминировать и растащить завал, мы помешаем им это сделать огнем из всех видов оружия. Пусть к нему стянется с обеих сторон побольше автоколонн, чтобы нашей авиации было над чем поработать. Да и наших людей следует рассредоточить вдоль дороги. Во-первых, это создаст у противника иллюзию нашей многочисленности, во-вторых, даст возможность осуществлять маневр огнем. Впрочем, детали уточним при рекогносцировке.

— Это все так. Но вы ничего не сказали о самом главном, товарищ капитан, — заговорил старший лейтенант Алексеев. — Во взводе нет мин, мало взрывчатки, да и боеприпасов кот наплакал. Правда, к трофейному оружию патроны имеются, но его у нас немного. Я же докладывал…

— Мне это известно, — перебил командир отряда. — С нашими запасами мы и получаса не продержимся. Но штаб фронта сообщил, что нынешней ночью нам будет сброшено с самолетов все необходимое для операции. Кроме того, обещают подкинуть продовольствия, медикаментов и еще кое-что.

— Вот это здорово! Дадим тогда фрицам копоти, — радостно воскликнул старшина Шкарбанов, назначенный командиром взвода вместо погибшего Васильева.

— А до получения обещанного груза отдыхать, что ли, собрались, товарищ Шкарбанов? — спросил Огнивцев. — Ведь в нашем распоряжении до прихода самолета почти целые сутки и есть еще у нас, как говорится, порох в пороховницах. Есть еще чем устроить концерт для немцев на шоссе.

— Ну, знамо, пошабуршим и тем, что есть, — согласился Шкарбанов.

Шевченко задумался. Конечно, можно было наскрести все оставшиеся боеприпасы, взрывчатку и навалиться сегодня же всем отрядом на противника из засады. Но этого, пожалуй, не стоит делать. Во-первых, потому что нападение насторожит противника и заставит его проявлять большую осторожность при движении по шоссе, усилить его охрану, во-вторых, отряд останется совершенно беспомощным, если из-за непогоды или каких-нибудь других непредвиденных обстоятельств самолет не прилетит и не сбросит боеприпасов и взрывчатки. Нет, рисковать нельзя. Оставаться во вражеском тылу без них невозможно.

И командир решил с утра направить к шоссе взвод Алексеева, усиленный стрелковым отделением, вооруженный трофейным оружием, а с получением груза навалиться на оккупантов всем отрядом во взаимодействии с авиацией.

Вскоре Алексеев увел своих бойцов на шоссейную дорогу, а оставшиеся занялись подготовкой заранее выбранного пункта к приему транспортного самолета. Он располагался в километре южнее деревни Власково, где и разложили прямоугольником шесть костров из сухих дров. Выделили команду костровых, наблюдателей за парашютами в радиусе 500—600 метров от центра площадки и в помощь им группу бойцов для сбора и доставки грузов на волокушах. Общее руководство встречей возлагалось на начальника штаба отряда, а непосредственное — на старшину Кожевникова.

Командир и комиссар провели бессонную ночь. Предстояла еще такая же. И командир предложил комиссару вздремнуть хотя бы часок. Легли на полу кухни барака на душистом сене, накрытом плащ-палаткой. Духмяное сено пахло летом, разнотравьем, приятно кружившим голову. Но ни Шевченко, ни Огнивцеву не спалось. Волновали мысли о предстоящей операции, которая, как они понимали, может оказаться самой тяжелой для отряда. Отгоняя тревогу, умышленно не говорили о возможной задержке самолетов — и транспортных и бомбардировщиков, что вызовет необходимость выполнять приказ своими оскудевшими средствами; а это почти верная гибель всего личного состава. Вспоминали эпизоды былых схваток во время осеннего Велижского рейда, боевых товарищей, которые навсегда остались на смоленской земле, Валдае.