Три дня Королев ходил из кабинета в кабинет. Три дня усталые, не выспавшиеся работники военкомата с огорчением разводили руками и твердо отказывали.

Наконец, один капитан заговорщицки шепнул в коридоре, что на стадионе "Динамо" из спортсменов формируется специальная бригада.

Около Белорусского вокзала троллейбус остановился. По Ленинградскому шоссе шли войска. Печатая шаг, проходили роты красноармейцев. Молодые румяные лица, новенькие гимнастерки, еще не разношенные сапоги.

- Горе-то какое, - вздохнула немолодая женщина. - Ведь дети совсем. Вот и мой вчера ушел добровольцем.

И внезапно Николаю стало мучительно стыдно. Стыдно за то, что он, здоровый парень, с чемпионским значком на груди, до сих пор остается дома, будто и войны-то нет.

"Не возьмут - уеду сам!" - со злостью подумал он.

На стадионе Николай сразу попал в толпу знакомых. Почти все - московские мастера спорта. Сразу на сердце стало теплее. Пришла уверенность. Все будет в порядке.

А через несколько часов абсолютный чемпион страны по боксу Николай Королев надел гимнастерку с синими петлицами.

Утром над лагерем пел горнист. Голос трубы, требовательный и резкий, врывался в палатки, выбрасывал бойцов из постелей.

Спортивный лагерь на станции "Строитель" превратился в воинский учебный пункт.

Физзарядка, пробежка, завтрак.

И снова труба. Пора на занятия.

Строевая, политинформация, матчасть оружия.

А мимо станции идут эшелоны. "На запад, на запад", - стучат колеса. Из открытых дверей выплескивается на перрон песня.

Идут, идут эшелоны. Теплушки, командирские вагоны, платформы с техникой. На западе тяжело дышит фронт. На западе идут бои. На восток везут раненых.

А здесь! Эх, да что говорить…

- Рядовой Королев!

- Я!

- Перечислите основные части пулемета "максим".

- Слушаюсь!

А лицо у сержанта-инструктора совсем другое, чем вчера. Глаза грустные. В перерыве он подходит к бойцам.

- Слыхали, товарищи? Киев оставили… У меня там мать и братишка. И третий рапорт командир бригады мне вернул. Не пускает на фронт.

- Раз! Раз! Раз, два, три!

- Раз! Раз! Раз, два, три!

Старшина молодой, туго в талии перехвачен ремнем. Гимнастерка на нем как влитая, сапоги хромовые блестят, глядеть больно. Лучший строевик. Зверь, а не старшина.

- Рота, ногу!

"А вчера ночью немецкие самолеты бомбили Москву. И сводки все мрачнее и мрачнее".

- Рота! Стой! И - не шевелись! Плохо! Нет настоящего шага!

Идет вдоль строя старшина. Щеголеватый, ладный, словно картинка из Строевого Устава.

- Повторим!

"Далась ему эта маршировка. Эх, на фронт бы…"

- На-пра-во! Шагом - ма-арш!

А потом на целый день тактика. Ползут бойцы по-пластунски.

- Рота, в атаку! Вперед!

Привычно винтовку на руку.

- Ура-а-а!

Теперь гранату, теперь на спуск раз, другой, теперь штыком, прикладом.

- Рота-а-а! Стой! Перекур.

Валяются на земле исколотые штыками чучела. Валяются неразорвавшиеся деревянные гранаты. Сегодня здесь они опять победили. А там?

- Товарищ полковник, разрешите обратиться?

- Слушаю вас, боец Королев.

- Прошу отправить меня на фронт.

- На фронт, - командир бригады встает, поскрипывая ремнями, - на фронт? На фронт поедем только после приказа командования. Ясно? Идите.

В прицеле автомата прыгает силуэт в рогатой каске. Он режется по пояс. Николай тихо подводит мушку. "Ну подожди, подожди". Плавно давит на спусковой крючок.

Та-та-та-та!

Брызжет ствол огнем и ненавистью, срезанный надульным тормозом.

- Прекратить огонь! Осмотреть мишени!

- Молодец, Королев, - улыбается ротный, - пять пробоин. Ночами поднимают. Тревога. Повзводно бесшумно и быстро бойцы усаживаются в машины. Где-то впереди Москва. Спортсмены едут на патрулирование.

Темные пустые улицы. В них шаги особенно гулки.

Из-за поворота человек навстречу.

Метнулся луч фонаря.

- Стой! Документы!

- Можете идти.

И опять улицы. Гулкие и пустые.

А сводки с каждым днем тревожнее, враг все ближе и ближе к Москве.

В это утро они стреляли из ручного пулемета. На стрельбище кисло пахло порохом. Сизоватый дымок курился над стволами "дягтярей". Николай только что отстрелялся и уходил с огневой. Вдруг кто-то хлопнул его по спине.

- Димка! - обернулся Королев.

Рядом, широко улыбаясь, стоял его ученик боксер Дима Староверов.

- Здорово, Коля! Как жив, старик?

- Паршиво.

- Вот тебе раз. Почему?

- На фронт не пускают.

- Знаешь что, - Староверов оглянулся и перешел на шепот. - Я тут о тебе говорил кое с кем. Понял?

- Нет пока.

- Потом поймешь. Жди.

- Чего?

- Увидишь.

Дима таинственно подмигнул и побежал догонять группу автоматчиков.

"Увидишь, узнаешь. Черт его знает, Димку. А может быть, не треплется? А вдруг?"

Но что делать-то?.. Хочешь не хочешь - надо ждать.

Прошло еще несколько дней. Наступила осень. Она особенно остро чувствовалась в палаточном городке. Ночами ветер безжалостно тряс ветви деревьев. А утром дневальным приходилось разметать желтые листья на линейке. Днем, в перерыве между занятиями, Николай уходил в соседний лес и долго гулял. Прозрачная тишина, запах прелых листьев на какое-то время успокаивали, позволяли хоть на несколько минут забыться.

Шли дни, а от Староверова ни слуху, ни духу. Николай начал уже забывать их разговор, в сердцах окрестив товарища трепачом.

- Боец Королев!

- Я!

- Срочно в штаб.

- Есть!

Он бежит мимо палаток, мимо дощатых каптерок и ружпарков. Вот и знакомый кабинет командира бригады. За столом полковник, рядом с ним - Староверов.

- Товарищ полковник, боец Королев прибыл по вашему приказанию.

- Собирайтесь, Королев. Вы откомандировываетесь в распоряжение полковника Медведева.

И снова какая-то тайна. Кто этот Медведев? Где он находится?

- Дима, ты мне расскажи в чем дело, куда нам ехать?

- Медведев, Коля, командует специальным чекистским отрядом. Мы уходим в тыл к фашистам. Партизанить будем.

- Вот здорово!.. Ну а кто же все-таки Медведев?

…Сегодня это имя знает любой мальчишка. Герой Советского Союза полковник Дмитрий Николаевич Медведев - автор книги "Это было под Ровно". Но в 1941 году только начинался славный боевой путь его отряда, о котором через несколько лет рассказывали легенды.

Отряд они нагнали в Подольске. Медведевцы срочно выезжали на фронт.

В пассажирском зале вокзала темно. Староверов включил фонарик. Слабый луч его вырвал из темноты деревянные лавки с клеймом "НКПС", спящих вповалку людей.

- Товарищ полковник, - тихо позвал Староверов.

- Я. Кто здесь? - голос спросонок чуть хриплый.

- Это я.

- А, Дима. Ну, привез своего друга?

- Так точно.

- Давай его сюда.

Они разговаривают в темноте. Только иногда слабый огонек папиросы освещает твердый подбородок Медведева.

Что ж, опытный чекист знает, как говорить с людьми. Немало он видел их за свою многотрудную работу. Из отдельных фраз, из деталей разговора Медведев собрал представление о своем собеседнике. Ему понравилось, что этот здоровый парень, чье имя гремело на рингах страны, просит принять его в отряд голосом, срывающимся от волнения.

- Ну, а если не приму? - усмехнулся в темноте полковник.

- Сам уйду, - твердо ответил Николай.

- Ишь ты, сам. Ну, что ж. Комиссар, а комиссар… Слышал?

- Слышал.

- Ну как считаешь, возьмем чемпиона по боксу?

- Возьмем.

- И я думаю, возьмем. Товарищ Королев, - голос Медведева изменился, стал твердым, - зачисляю вас в разведку отряда. Идите.

- Слушаюсь, товарищ полковник.

Осенью дни короткие. Это особенно заметно в лесу. Темнота здесь наступает сразу, без видимого перехода. Еще несколько минут назад было светло, и вдруг - темнота, плотная, хоть рукой пробуй. Ночью в лесу особенно неуютно и особенно холодно.