ПОКА КЕЛСОН СИДЕЛ в одной из наших шести камер задержания, Райан и Дорси разбирались в офисе. У Кейджа, который собирался спуститься в холл, чтобы передать Беккеру свой старый кабинет, была встреча с суперинтендантом полиции, помощником мэра, а также с Адером и боссом его босса. У федералов своя иерархия, и ее трудно зачастую понять.
Возвращаясь обратно в офис, мы остановились купить кофе — казалось, у меня заледенели даже внутренности — и чего-нибудь перекусить.
— Ты выглядишь так, будто сейчас грохнешься в обморок, — заметил Элай. — Откуда тебе стало известно? — спросил он, пока мы сидели в машине у Старбакса.
— Что Келсон ошибся?
— Угу.
— Печально признавать, но никто не знает Хартли лучше меня.
— Как думаешь, он имеет к этому отношение?
— Нет. Такого рода самосуд никогда не был его фишкой.
— Но он до сих пор где-то на свободе и убивает людей.
Я покачал головой.
— Не соглашусь с тобой. Это не его работа. Не знаю как, но этому есть только одно объяснение — кто-то копирует его почерк. Это не он.
— Но ты не можешь утверждать наверняка.
— Нет, могу, — вздохнул я и откинул голову на подголовник. — Думаю, если федералы сейчас дадут ему скрыться, он уже не будет представлять угрозу.
— Готов поставить на это свою жизнь?
На мгновение я задумался о том, что знал о Хартли.
— Да.
— Да ну! — Похоже, Элая потрясли мои слова. Вместо того, чтобы сделать заказ, он повернулся и бросил на меня ошалелый взгляд.
— Мне «Ред ай», — произнес я и указал на микрофон. — Заказывай. И булочку.
У окна заказов Элай оказался настолько взволнован, что, когда бариста сообщила, что булочки с черникой закончились и предложила взять что-то другое, он начал перечислять то, чего даже не было в меню. А когда совместными усилиями они наконец остановились на круассане с шоколадом, Элай попытался расплатиться с бариста стодолларовой купюрой, с которой у той явно не было сдачи. Я перегнулся через Элая и протянул ей свой телефон.
Она поблагодарила меня, бросив на моего временного напарника взгляд, полный откровенного отвращения.
Элай дернулся, а я похлопал его по бедру:
— Успокойся.
— Ты вообще понимаешь, что сейчас сам похож на психа Хартли?
Обернувшись, я рассмеялся.
— Серьезно? Я такой же псих?
Элай остановил машину у обочины, чтобы я пересел за руль, и только тут до него дошло, что он сравнил меня с серийным убийцей.
Как только мы вернулись в офис, Кейдж велел Элаю тащить свою задницу обратно на место преступления и держать журналистов подальше от Яна и Беккера.
Элаю не хотелось спорить, но и меня оставлять он тоже не хотел.
— Редекер, — рявкнул Кейдж, и Редекер, поднявшись из-за стола Ковальски, который, похоже, в скором времени перейдет ему, направился в мою сторону. — Сегодня ты работаешь с Джонсом.
— Да-с-сэр.
Кейдж указал на дверь, и Элай быстро пошел на выход, кинув мне на ходу:
— Как только приеду, все расскажу Яну.
— Я ему тоже позвоню, — ответив, я повернулся к Кейджу, который вышел, не сказав больше ни слова. — Ладно, думаю, это все, — произнес я, ни к кому конкретно не обращаясь, вытащил из нагрудного кармана телефон и набрал Яна.
— С тобой все в порядке? — спросил он вместо приветствия.
— Да, просто хотел сказать, что Кейдж отправил Элая к тебе. Он разберется с прессой и со всем остальным, — пояснил я.
— Тогда кто, черт возьми…
— Редекер.
Он промолчал.
— Ян, он хороший парень, клянусь. Тебе понравится.
Ян хмыкнул, и я очень хорошо знал, что это означает. Он решал, как ему поступить дальше.
— Я ведь не беспомощен, верно? У меня с собой пистолет. Хартли всегда был наибольшей угрозой. И честно говоря, мы оба знаем, что к случившемуся утром он не имеет никакого отношения.
Он все равно молчал.
— Может, его даже нет в Чикаго.
Послышался звук — Ян откашлялся.
— Дай мне поговорить с Редекером.
— Нет, — ответил я мягко. — Просто… прекрати. Со мной все будет в порядке.
— Включи GPS на телефоне.
— Ян, — вздохнул я. Ему так же, как и мне, было хорошо известно, что Служба маршалов запрещала использовать трекинг-программы на своих телефонах для слежки друг за другом.
Вероятно, то же самое было и в ФБР, УБН и АТО. Никто не хотел, чтобы по клону телефона нашли тайного агента или маршала на задании, готового вручить судебный ордер. Если Кейдж кого-нибудь из нас за этим застукает, даже боюсь предположить, какими будут последствия.
— Прекрасно, — рыкнул Ян, — просто… пожалуйста…
Это означало: «Будь осторожен, возвращайся домой целым и невредимым, не делай глупостей и береги себя».
— Да, дорогой, — согласился я. Ян замолчал, я тоже, и в этот момент на меня вдруг накатил страх перед грядущими переменами, перед тем как мы справимся, и справимся ли… — Ян…
— Просто сосредоточься на сегодняшнем дне, хорошо? — резко оборвал меня он.
Я судорожно втянул воздух, потому что фраза была сказана ледяным тоном, что означало: Ян отстранился и отключил эмоции, которые не сулят ни мне, ни нам ничего хорошего.
— Сосредоточься на работе, ладно? Будь осторожен.
Выбора не было. Я буду постоянно занят, так что на размышления времени не останется. Я мог сделать только это.
— Хорошо.
Ян повесил трубку, и я повернулся к Редекеру.
— Слушай, мне жаль, что так…
— Значит, твой босс…
— Теперь и твой босс тоже, — поправил его я, — захотелось поумничать.
— Господи!
— Прости, но формально он наш босс.
— Кто? Вот это меня и смущает. Перед кем я должен отчитываться?
— Перед Беккером, — ответил я, когда Редекер направился со мной в офис Детского отдела.
— Кейдж — босс Беккера… и для всех новеньких это странно, кажется странным, потому что он вроде всегда дорожил своим постом.
— Думаешь, теперь не откажется?
— Думаю, он доверяет Беккеру… так что да.
— Тогда это хорошо.
— Полагаю, нам от этого станет только легче.
— Значит, Кейдж много времени проводит с представителями спецслужб?
— Да.
— А Беккер и Дойл, получается, должны разгребать дерьмо на месте?
— Для обоих это в новинку, но да, им придется оставаться, пока на место преступления не прибудет полиция. А после возвращения Беккер примет решение, кто чьим партнером станет и кому идти на доклад. Думаю, Яну придется обойти все остальные офисы и встретиться с людьми. Еще придется создать базу данных о том, кто, где и с кем должен говорить, и… по мне это просто ужасно.
— М-да… еще та работенка с кучей волокиты и миллионом вариантов решения вопроса… В смысле, каковы стандартные операционные процедуры для оперативной группы?
— А есть такие?
— Нет, но должны быть, верно? Я так думаю, что если все заинтересованы в работе с маршалами, то и стоять у руля должны маршалы. Это нужно принять за правило.
— Ты когда-нибудь видел, чтобы маршалы плясали под чужую дудку?
— Нет, — ответил Редекер невозмутимо, — но я никогда не работал в таком большом офисе, в котором был бы еще и заместитель. Ты должен понимать, что теперь, когда у нашего босса есть человек для надзора, он может быть уверен, что все другие агентства будут действовать в наших интересах, а не как выгодно им. В большинстве офисов нет такого человека, как Дойл, который взял бы на себя эту работу, а старшему помощнику маршала вряд ли хватает в сутках времени, чтобы со всем этим справиться.
— А-а, — выдал я, заканчивая обсуждение.
— А-а?
— Да. Это все очень интересно, но пора бы закончить нашу дискуссию, потому что есть более важные вещи, которые хотелось бы знать.
— Более важные — это какие?
Остановившись перед входом, я повернулся к Редекеру всем корпусом.
— Какого черта? — рявкнул я.
В ответ тот сердито зыркнул и сложил на груди руки.
— Чего ты на меня орешь?
— Я еще даже не начинал.
— О чем ты…
— Говори.
— Понятия не имею, о чем…
— Не дури. Где твой напарник?
— Еще не назначили.
Я скрестил на груди руки, копируя его позу, и принялся терпеливо ждать, надеясь, что Редекер заметит, насколько я раздражен.
Он громко вздохнул, показывая, как его все достало.
— Он в Вегасе.
— Почему?
— Ты знаешь почему.
— Если бы знал, не спрашивал.
Редекер поморщился.
— Мы разругались.
— И ты решил сбежать.
— Я не сбегал, — возразил он как-то слишком поспешно.
— Послушай, я вовсе не пытаюсь лезть в твои дела, — солгал я ему прямо в лицо. — Но я видел тебя в деле и видел, как ты работаешь. Он осторожен, а ты вроде как ковбой.
Редекер снова сверкнул на меня сердитым взглядом.
— Когда он успел рассказать тебе, что я вырос на ранчо в Вайоминге?
Я резко развернулся, проигнорировав вопрос Редекера, и вошел в Детский отдел. И на меня сразу же уставились шесть пар глаз. Навстречу из теперь уже моего кабинета к нам направилась Прескотт.
— Как тебе здесь, нормально? — с серьезным видом спросила Прескотт, и в ее взгляде скользнула тревога. В отличие от Келсона, я умел читать отражавшиеся в ее глазах эмоции.
— Забьюсь в угол комнаты и свернусь калачиком, — отшутился я. — Крейг Хартли присутствует в моей жизни дольше, чем некоторые люди женаты. Подумаешь, делов-то.
Прескотт уставилась на меня, открыв рот.
— И даже если бы было наоборот, то страх — плохой помощник.
— Это верно, — согласилась она. — Но ты уверен, что хочешь начать сегодня? Джонс, я хочу сказать, что у тебя выдалось очень трудное утро.
— По сравнению с похищением и пытками, что устроил Хартли, это сущий пустяк.
Иногда я забывал, что честность может таить в себе опасность. Время от времени люди приходили в ужас от того, как просто я относился к вещам, с которыми другие справлялись с трудом, например, к серийным убийцам. Но на самом деле, я не настолько привык к мысли, что кошмарное прошлое Чикаго — часть моей жизни. Все дело было в том, что я просто жил день за днем, не думая о Хартли. Я не боялся, что меня преследуют — уже давно избавился от этого страха. Я никогда не думал, что Хартли способен подойти в толпе сзади, спустить курок и вышибить мне мозги. Если бы он собирался меня убить, то сначала заставил бы поизвиваться, словно червяка на крючке. И я знал это не понаслышке.