- В том-то и дело, что нет, товарищ маршал авиации. Можно сказать, новичок.

В разговор вмешался Лебедев.

- Фамилия летчика Баталин?

- Совершенно верно, товарищ генерал-лейтенант авиации.

- Должен вам сказать, товарищ подполковник, - произнес Лебедев, - Баталин - один из лучших выпускников.

- Так, - сказал маршал, - но вернемся к нашему разговору. Если силовая установка разобрана и осмотрена, почему простаивает машина?

- Разрешите ответить, товарищ маршал авиации? - попросил Сердюков. - Чтобы окончательно убедиться в исправности двигателя, я дал задание изготовить шлиф и направить его в лабораторию вместе с одной из лопаток турбины.

- Заключение лаборатории есть?

- Шлиф и лопатка отправлены только сегодня, товарищ маршал авиации.

- Ясно, что ничего не ясно, - произнес маршал. - Зачем же обвинять летчика в предпосылке раньше времени?

С высоты своего роста он взглянул сначала на Сердюкова, потом на Крушилина.

- Побыстрей улаживайте с машиной. Если летчику надо учиться, то машина не должна гулять. Кстати, ее номер?

- Одиннадцатый.

- Хорошо, не двадцать первый, - сказал маршал.

Лебедев загадочно улыбнулся.

- Видимо, связано с неприятностями, товарищ генерал-лейтенант авиации? - тихо спросил Сердюков.

- Да, был у нас в полку штурмовик с таким номером. Так часто ломался, что ни разу не был сбит до самого конца войны. Стоит сейчас памятником у завода.

По пути в штаб гости зашли на КП первой эскадрильи. Попов, его заместитель, командиры звеньев составляли план полетов. При появлении маршала все встали.

- Как дела, как работается, товарищи? Предпосылки есть?

- Есть за последнюю декаду, - ответил Попов. - Одна - лейтенант Баталин.

- Вот как! Получается, недоученный?

- Напротив, товарищ маршал авиации. - Попов смело взглянул в глаза собеседнику. - Считаю Баталина талантливым летчиком.

- Так, так! Попрошу подробнее.

Выслушав командира эскадрильи, маршал снял фуражку и поискал глазами стул, чтобы сесть.

- Интересная фигура ваш лейтенант. Вижу, вы с ним не скучаете. Ну а как он в училище, Анатолий Васильевич?

Лебедев задумался.

- Человек он интересный. Летает смело - любит летать. Но сам создает себе сложности: отступает от наставлений, идет на риск. И вот бесшабашность эту мы, к сожалению, из него не вытравили!

- Та-ак! - произнес маршал и, вставая, обратился к Сердюкову: - Распорядитесь всю документацию по анализу полета и формуляр двигателя доставить завтра в штаб.

- Есть, товарищ маршал авиации.

- С утра запросите лабораторию о результатах исследований. Заключение пусть пришлют телефонограммой.

- Будет исполнено.

- Продолжайте, товарищи, - обратился маршал к летчикам. - Спасибо за сегодняшнюю демонстрацию готовности. Летаете отлично.

* * *

Маршал и сопровождающие ушли. Лебедев задержался.

- Юра, завтра улетаем, а хотелось бы поговорить. Когда освободишься?

- Анатолий Васильевич, прошу ко мне после ужина!

- Так и сделаем.

- Может, ребят пригласить?

- Ты хозяин, ты и распоряжайся.

Лебедев вышел. На улице он увидел трех друзей-лейтенантов. Они решительно шагали к мастерским.

- Далеко собрались? - окликнул их Лебедев.

- Ругаться, - ответил Баталин. - С инженером эскадрильи.

- Поздновато, раньше надо было. Теперь без вас все образуется. Советую зайти на КП к Попову.

* * *

Утром Алексей прибежал к реке на зарядку. На берегу стояли двое мужчин в спортивных трико. В одном из них по росту и сложению Баталин признал маршала, второй был Лебедев. Гости распутывали рыболовецкую снасть.

Взмахом руки Лебедев подозвал Алексея. Маршал, забросив спиннинг, ничего не замечал вокруг.

Лебедев попросил Алексея:

- Помоги, а то я в этой паутине завяз.

Баталин стал помогать распутывать лесу.

- Поймали что-нибудь?

- Ничего, а Владимир Церенович вон каких подцепил.

Он кивнул на россыпь камней: там лежали три форели, одна еще не уснула и била хвостом.

- Ух ты-ы! - восхитился Баталин. - У нас далее Логинов и Шевченко за раз больше двух не приносят.

Маршал сделал подсечку и принялся быстро вертеть катушку. Показалось изогнутое тело рыбины, у самого берега она отчаянно забилась. Маршал ловко взметнул удилищем, и рыбина будто сама прыгнула к нему в ладонь.

- Та-ак! - пробасил маршал, увидев Баталина. - Доброе утро, юноша.

- Это Баталин, - представил Лебедев.

- Тот самый? А он никого не напоминает вам, Анатолий Васильевич?

- Алексея Шаравина. Еще в училище я спросил: не родственники они случайно? Оказалось, нет. А сходство потрясающее.

- Только Шаравин, помнится, никогда в воздухе двигатель не останавливал!

- Я тоже не останавливал, товарищ маршал авиации.

- В таком виде я не маршал, а Владимир Церенович. А где же ваша снасть?

- Я тут просто так. - Баталин смутился. - А вы маринку поймали.

Маршал нахмурился.

- Разве это не форель?

- Бросьте ее назад в речку, она ядовитая.

- Не может быть! Такая красавица? Надо же! Спасибо, Алексей Дмитриевич, выходит, я вам жизнью обязан!

Маршал швырнул рыбину в середину потока.

* * *

На аэродроме маршал первым делом спросил Сердюкова и Кострицына:

- Документация готова?

- Готова, товарищ маршал авиации.

На некоторых страницах маршал задержался.

- Гм… Выходит, в свое время двигатель был переконсервирован? Кто еще, кроме прапорщика Шевченко, обнаружил, что двигатель прошел переконсервацию?

Ответа не последовало.

- Где инженер эскадрильи? Справьтесь у него.

Крушилин по телефону поговорил со Сливкиным и доложил:

- Инженер эскадрильи знал о переконсервации, но забыл.

Маршал смотрел на Кострицына долго, тяжело. Квадратная челюсть выдвинулась, лицо окаменело. Лебедев знал, что это означает приступ гнева.

- Запамятовать такое!… - произнес маршал.

Отложив формуляр, он потребовал анализы полетов. Капитан Омелин торопливо расстелил на столе график и красным карандашом подчеркнул букву «а» у излома линии оборотов двигателя.

Маршал попросил Сердюкова вызвать командира первой эскадрильи. Попов явился немедленно.

Водрузив очки, маршал принялся разглядывать линии графика.

- Ну, допустим… - проворчал он, как бы соглашаясь с тем, что график составлен по всем правилам. - Где записи КЗА?

Записи контрольно-записывающей аппаратуры лежали на столе.

- Принесите лупу, - приказал Омелину маршал.

Изучая записи, маршал вдруг взглянул на Лебедева и попросил его подойти.

- У тебя как со зрением, Толя? - спросил он.

- Пока не жалуюсь.

- Взгляни-ка. - И он указал на одну из линий.

- По-моему, нормально, - ответил генерал-лейтенант.

- А теперь через лупу!

Лебедев взглянул и уставился на маршала.

- Неужели заброс?

- А что еще может быть, если обороты превысили сотню процентов?

Но Лебедев постарался быть объективным до конца.

- Возможно, это предусмотрено техническими условиями.

- Не предусмотрено! В формуляре оговорена «сотка». Дайте-ка мне записи прежних полетов Баталина.

Омелин вышел и вернулся с плечистым сержантом, оба несли папки с записями. Разглядывая через лупу ленты, которые регистрировали обороты двигателя, гости некоторые из них откладывали в сторону. Таких набралось четыре.

Маршал снял очки и поднял голову.

- Вам необыкновенно повезло, товарищи. К вам в полк пришел талантливейший летчик. Это летчик «от бога».

Он помолчал.

- Я у вас гость. Я не инспектирую, только интересуюсь состоянием дел. Поэтому все останется, как есть. Но хочу предупредить: если не придет конец вашему благодушию, беды вам не миновать. - Он поднял отложенные ленты и тряхнул ими. - С этим разберетесь без нас, мы вам не няньки. Но прошу разобраться и сделать выводы.