- За какой период? - уточнил Омелин.

- За самый короткий. Хватит записи предыдущего полета Баталина.

Принесли запись, началась дешифровка. Попов внимательно следил за ходом дела. Картина складывалась не в пользу Баталина. В предыдущем полете после третьего разворота он держал скорость около семисот километров в час.

- Ну, что вы скажете, товарищ майор? - обратился к нему подполковник. - Хотите, расшифруем и другие записи?

- Зачем?

- Чтобы вы имели факты .

- Дело ваше, - невозмутимо отозвался Попов. - Чем больше, тем лучше. Но даже один этот факт противоречит вашей версии, товарищ подполковник. Скорость после третьего разворота была завышена, а двигатель не останавливался. Не останавливался он и во всех предыдущих полетах.

Попову нельзя было отказать в логике. Даже Омелин склонил голову, призадумавшись.

Кострицын вышел из себя.

- Да он, этот ваш Баталин, либо разболтан до предела, либо вообще больной! - выпалил он. - Вместо того чтобы думать о пресечении нарушений, вы вздумали выгораживать виновника!

- Я попросил бы разговаривать со мной так, как требуется по службе, - заметил Попов.

- Надо гнать таких из авиации! - не слушая командира эскадрильи, продолжал Кострицын, - Вам известно, что он во время полетов песни поет, стихи сочиняет? У вас в воздухе есть время петь? Нет? И у меня нет, и ни у кого нет! Он и вас и всех нас подведет под монастырь! Он на нашу голову инспекторов нашлет, а нашу часть, как вы знаете, должен посетить маршал! Кого вы защищаете, товарищ майор?

- Никого, товарищ подполковник. Летчик Баталин в защите не нуждается: он не останавливал двигателя. Капитан Омелин может не знать, но вам превосходно известно: конструкция рычага управления двигателем на нашем истребителе исключает непреднамеренное перемещение его в положение «стоп». Это проверено экспериментально. И я хочу разобраться объективно…

- Это не объективность, - прервал его Кострицын, - это объективизм! Вы защищаете честь мундира!

* * *

На разборе полетов, выслушав мнения по поводу предпосылки, командир полка сказал:

- С выводами спешить не будем. Техники разбирают двигатель. Послушаем, что они скажут.

Сердюков велел остаться командирам эскадрилий и их заместителям. Летчики разошлись.

Попов связался по телефону с ефрейтором Юрчишиным.

- Я не говорил, что скорость была завышена, товарищ майор, - ответил удивленный Юрчишин. - Я сказал товарищу подполковнику: мне показалось, что кто-то прошел над нами быстрее обычного.

И тут Кострицын передернул!

С первых дней пребывания Баталина в полку у него не сложились отношения с Кострицыным. Началось с торжественного построения. В то утро Сердюкова вызвали в штаб округа, он поручил провести церемонию заместителю. Кострицын, намолчавшись, увлекся речью так, что заскучали и «старички» и новички. Попов отметил про себя: как важно уметь говорить коротко и ясно!

Неожиданно Кострицын умолк и остановил взгляд на Баталине.

- Что вы сказали рядом стоящему, лейтенант?

- Сказал, горы красивые, товарищ подполковник.

- Вам что, надоело меня слушать?

- Нет, пожалуйста… - Баталин смутился.

Многие едва сдерживали улыбки.

- У вас, лейтенант, будет еще много времени любоваться горами!

Нет, не забыл подполковник того построения!

Баталина в гостинице не оказалось. Дежурная, пожилая женщина, спросила Попова:

- Вы не Алексея, случайно, ищете?! Он вам записку оставил.

«Юр. Алексан.! - прочитал Попов. - Я у Логинова. Бат.».

Дом Логинова, командира звена, как и большинство домов в городке, был построен на две семьи. Палисадники, небольшие огороды, несколько фруктовых деревьев, три-четыре ряда виноградных лоз под проволочной сеткой. Многие соорудили душевые кабины: четыре столба, мешковина, списанный подвесной бак из-под топлива.

Логинов долго ждал очереди на бачок, дождался и получил. Он позвал на помощь товарищей. Работа во дворе кипела. Сам Валерий Логинов, Мохов и Лапшин тесали столбы. Баталин долбил ломом ямы.

- Вижу, помогать не надо, - сказал Попов. - Народу целая рота.

- Почему не надо? - живо отозвался хозяин. - Досок для настила нет, а Шевченко обещал. Сходил бы принес.

Логинов ловко орудовал топором. Стружка не падала на землю, а завивалась спиралью. Бревно оставалось гладким, словно по нему провели рубанком. Логинов был родом из костромской деревни, а вот Тарас Лапшин из сальских степей, и топором орудует так, будто собирается столб перевести на дрова.

- Так ты пойдешь за досками, нет?

- Пойду, но с Алексеем. Поговорить надо.

Логинов понимающе кивнул. Баталин бросил лом. Улица пустынна. Промчалась на велосипедах стайка ребятишек, - пыль и снова тишина.

- А ну-ка, Алешка, по совести: ставил ты РУД на «стоп» или нет?

- Да нет же, Юрий Александрович! - горячо заверил Баталин. - Я, если хотите знать, когда перевел на малый газ, еще посмотрел: точно, «мал. газ». Какой мне смысл врать? Так и так предпосылка. Стал бы я терпеть, чтобы у меня двигатель разбирали! Я летать хочу, Юрий Александрович.

- «Мал. газ», говоришь… Времени у тебя было в обрез, могло показаться.

- Нет, Юрий Александрович, хорошо помню: малый газ.

- Омелин мужик толковый, но не знает он одного: если перевести РУД на «стоп», на схеме не будет того излома. Излом потому и получился, что ты перевел рычаг на уменьшение оборотов. Но почему же остановка, черт бы ее побрал?

- Не знаю, - ответил Баталин, глядя под ноги. - Сам думаю и удивляюсь.

- Ладно, будем искать. Но это счастье, что перед тобой полоса была! А случись такое в зоне, на маршруте? Над горами летаем! Вот почему надо обязательно найти причину.

- Техники найдут. Шевченко пригласят, он докопается.

- Слушай-ка, а что ты там рифмовал в полете: «Тараска» - «аска»?

- Да это Лапшин чуть в зону ко мне не влез, я и пригрозил: погоди, Тараска, будет тебе встряска!

- Гм… А кое-кто считает, что ты стихи в зоне сочиняешь. Поостерегись!

* * *

В сумерках с реки вернулись жена Логинова Катя и шестилетняя дочь Маринка.

- Первое разогреть? - спросила Катя.

- Давай сразу второе, - ответил муж.

Щелкнула дверца холодильника, Катя поставила на стол бутылку водки. Хозяин принялся разливать. Свою рюмку Баталин отставил.

- Я - пас.

- А тебе-то как раз и не мешало бы!

- Завтра в штабе разговор предстоит. Кострицын учует.

- Молоде-ец! - одобрил Логинов и обратился к жене: - Присядь, подруга жизни. Устала?

- Я лучше пойду Маришке почитаю, ведь вы сейчас начнете про полеты-самолеты говорить. А потом еще и кофе запросите.

- Как пить дать!

- А кто будет готовить?

- Ясное дело, ты.

- За это я тебе утром рубашку не выглажу.

- Понесешь наказание!

Катя была права: разговор шел о служебных делах.

- Ты, Алексей, особенно не переживай, - наставлял Логинов. - Держи хвост морковкой. На первых порах у всех что-нибудь случается. И у меня было, у Юрия вот да и у самого Кострицына. Хороший был мужик, но почему-то забывать об этом стал. А - был!

- Кофе нужен? - послышался из кухни голос Кати.

- В самый раз!

- Ты, Валера, супругу не в лотерею выиграл?

- Где уж, Юра, такую выиграть! Такую искать надо. Искать да искать, тогда и повезет.

В темноте хозяева провожали гостей. В свете фонаря увидели: высокий мужчина в форме вышел из калитки на той стороне улицы и скрылся в ближайшем переулке.

- По-моему, Кострицын, - тихо произнес Тарас.

- Ну и что? - спросил Мохов.

- Окна были открыты. Он мог нас слышать.

- Ну, о нем-то мы как раз хорошее говорили!

- Все равно скажет: пьянствовали.