- Вы его, помнится, в карман клали.

Шевченко достал из наколенного кармана чистую ветошь, под ней - ролик.

- Будь ты неладен! Час ищу. - И прежним ворчливым тоном: - Чего стал? Помогай.

В кармане забыл - не беда. В кабине не забыть бы или в одном из лючков. Тогда - горе!

По долине прокатился грохот: это спарка пошла разведывать погоду. Обычно за погодой любит летать сам командир полка. Летая на спарке, он прикидывает, будет сегодня план или нет. Предугадать трудно: в горах погода меняется быстро.

Вернулась спарка, Сердюков передал «погоду» на КП. Тотчас загрохотали двигатели, истребители направились на старт. Гром при ясном небе - это первый из них пошел в высоту.

Потянулась в голубом пространстве белая нить. Командир звена первой эскадрильи Логинов поздоровался с Шевченко.

- Отчего не там? - показал глазами вверх Шевченко.

- Скоро, Иван Макарович. Переодеваться иду. А вас Сердюков просит осмотреть движок одиннадцатой.

- Выходит, не нашли ничего? - задумчиво сказал Шевченко, доставая ветошь и протирая руки. - Ну а сам как думаешь: останавливал парень двигатель или нет?

- Не останавливал.

Шевченко поскреб щеку.

- С виду ничего парень, только вроде как без царя в голове! С такими случается: сразу не сказал правду, а потом неловко признаваться. Мне, конечно, не в свое дело встревать не след, но я своему брату-технику верю. Народ знающий. Не нашли ничего - значит, не было. И я не найду! Не господь бог.

* * *

В костюмерной Баталин принял душ, надел обычную полевую форму. Аэродром живет, кипит. Хорошо ребятам! А тебя же дернул черт продемонстрировать свою, баталинскую посадку! Выходит, не то делай, что хочется, а что старшие велят.

В библиотеке он взял учебники и забрался в класс тактики. Тут было прохладно - окна на север. Раскрыв учебник по самолетовождению, он не заметил, как пролетели полтора часа. Вдруг в классе стало темно. Глянул в окно: горы наполовину затянуты тучами.

В коридоре послышался топот, дверь открылась, вбежали Мохов и Лапшин.

- А-а, вот он где!

Мохов объявил:

- Парадными колоннами - в штурманский класс! Лекцию слушать.

Кряжистый подполковник Якунин, старший штурман полка, при появлении молодых летчиков хмуро произнес:

- Опаздываете.

Уселись во второй ряд. Баталин положил перед собой учебники.

- Что за книги? - спросил подполковник. - Учебники? Недавно из училища - и уже учебники! И в кабину с собой берете?

- Никак нет, - гаркнул Алексей. - По причине отстранения от полетов.

Раздался смех.

- За что отстранили?

- За хорошую посадку.

- Не понял юмора. Ваша фамилия Баталин? Тогда знаю. Садитесь.

Якунин взял мелок, нарисовал на доске гору, слева от нее - изогнутую стрелку.

- Итак, рассмотрим, как влияет рельеф на воздушные потоки. Стрелка - это ветер. Гору он огибает плавно, а дальше происходит следующее… - Он провел волнистую линию. - Приземный слой, зона умеренной и сильной турбулентности.

Под волнистой линией появилась еще одна, потом еще и еще.

- Что мы наблюдаем при полетах в горах? - Якунин нарисовал силуэт самолета. - Прежде всего быстрое изменение направления ветра. Скажем, вы начинаете разбег при встречном ветре, в конце разбега он становится попутным, а после отрыва от полосы - боковым. Это особенно заметно на высокогорных аэродромах, но наш расположен в долине. Хорошо это или плохо?

- Хорошо, - сказал Баталин. - Но это и очень плохо.

- Удивительно тонко сказано! В долине ветер более устойчив, однако при наборе высоты надо смотреть в оба - машина быстро приближается к горам. Тут надо точно знать условия набора и метеообстановку не только на данный день и час, но и на данную минуту. Это сложно, и не мне вам говорить - испытали сами.

О сложностях Якунин говорил долго. В горах ветер часто меняет не только направление, но и силу, неравномерный прогрев склонов порождает хаос термических потоков, от болтанки захватывает дух, создаются дополнительные перегрузки.

- Вот они, твои красивые горы! - ворчливо заметил Мохов Баталину после занятий. - Такую красоту век бы не видеть.

- А я всегда говорил, что дело наше плохо. Тут либо - либо.

- Либо - что? - поинтересовался Тарас, всегда все принимавший всерьез.

- Либо летать и не слушать лекций, либо слушать лекции и не летать. Я давно заметил: в классе наговорят такого, что хоть к аэродрому не подходи!

Возле столовой летчики встретили Попова, он возвращался из магазина с хозяйственной сумкой. К сумке в свое время его приучила жена. Она дни напролет лежала на диване с книгой и командовала: «Ю-юра! У нас холодильник пустой». Когда Наталья сбежала, он одно время ужинал в столовой, а затем вновь пристрастился бегать за покупками.

После столовой Баталин, Лапшин и Мохов пошли в Дом офицеров смотреть кино. Когда вышли, с неба сеялся мелкий дождик.

Общежитие наполовину пустовало, голоса и шаги гулко отдавались в коридорах. Баталин и Лапшин пожали руку Мохову, сказали «чао». Они жили в одной комнате.

Тарас разделся и лег, взяв книгу. Он повернул к себе фото девушки. Девушку звали Таней, она была невестой Тараса. Историю его любви знали все, потому что он никогда ничего от товарищей не скрывал.

Тарас уже предупредил полковое начальство, что месяцев через семь ему понадобится отдельное жилье. Врач Толмачев его заверил: Тане обеспечена работа медсестрой или лаборанткой.

Пока Тарас читал, Алексей сидел за столом и писал сценарий. В основу его он положил историю любви Тараса и Тани. Работа продвигалась медленно - не хватало времени. Теперь свободного времени стало больше. Алексей дописывал эпизод неудачного сватовства Лапшина.

«Пугливо прислушиваясь к отдаленному лаю собак, Тарас пробирался огородами к дому невесты. Сапоги он крепко прижимал к груди, не желая, чтобы они испачкались в удобрениях. Позади оставались следы его ног сорок первого размера. Открылась дверь, и на пороге появилась близкая родственница невесты.

«Что надо?» - спросила она вечно простуженным голосом.

«Свататься», - ответил Лапшин.

«Ах, прошу проходить!»

В горнице сидел народ: родственники.

«Ну, где жених?» - жуя пирог, спросил один из самых бородатых родственников…»

Алексей вдруг вспомнил, что Мохов собирался почитать учебник. Баталин хохотнул: он знал Валеркину способность «отключаться», едва голова касалась подушки. По коридору он на цыпочках прокрался к Валеркиной комнате. Мохов спал при верхнем свете, на груди у него лежала книга «Расчет крыла самолета на прочность». Баталин взял книгу, выключил свет и вернулся к себе.

- Спит? - спросил Тарас.

- Как ангел. Смотри, что читает!

Даже хладнокровный Тарас удивился:

- Вот это да!

Баталин взял ручку и продолжал писать.

«Татьяна не нашлась что ответить родственнику, ее волновало качество пирогов. Родственница всплеснула руками.

«Ослепли! - вскричала она. - Поменьше пить надо!»

Народ начал разглядывать Лапшина, а тот сильно пригорюнился, и предчувствие его не обмануло.

«Если этот, то номер не пройдет».

«Почто?» - грозно спросила родственница.

«А рыжий. Дети рыжие будут».

Татьяна швырнула пироги в печку и ушла в светелку, а Тарас похлопал глазами и вышел через парадное».

- Дал бы почитать, - попросил Тарас, когда Баталин начал раздеваться.

Алексей молча протянул ему толстую тетрадь в коричневом переплете. Главный герой повествования прочел и произнес:

- Чушь, но написано хорошо. Вообще, Алешк, тебе надо по-серьезному писать.

- Не понял, - отозвался Баталин. - Про тебя по-серьезному?

- Не про меня, а так… Про всех.

- Издеваешься?

- Была охота!

- Тарас, ты в своем уме? Это ради смеха.

- Так ведь и получается смешно!

- Ну, ладно. Свет гасить?