Но это случилось позже. А пока – выборы спикера российского Верховного Совета. Медведев:

«Я, конечно, считал, что с Полозковым идти на выборы плохо, но выбора просто не было. Договорились о том, что другие кандидатуры − Власов, Мальков, Соколов (а еще среди них оказались Воротников и Манаенков, выдвинутые оппозицией, видимо, из тактических соображений, чтобы растащить голоса), будут сняты. Конечно, назавтра при изложении программного выступления Полозков выглядел слабее Ельцина, хотя его ответы на вопросы были довольно бойкими».

Что касается программы Ельцина, он, излагая ее, сказал и о том, как он видит будущее Союза:

− Я никогда не выступал за отделение России, я за суверенитет Союза, за равноправие всех республик, за их самостоятельность, за то, чтобы республики были сильными и этим крепили наш Союз. Только на этой позиции и стою.

За эту формулу «крепкие самостоятельные республики − крепкий Союз» будут в дальнейшем держаться и лидеры других республик. Да и сам Горбачев. Правда, понимать ее разные политики будут несколько по-разному.

Иногда Ельцин в своих выступлениях «подставлялся». Либо же его «подставляли» спичрайтеры. Чем тут же спешил воспользоваться Горбачев. Так, выступая на I Съезде народных депутатов России 22 мая 1990 года, Борис Николаевич с пафосом заявил:

− Самый главный первичный суверенитет России – это человек, его права. Дальше – предприятие, колхоз, совхоз, любая другая организация – вот где должен быть первичный и самый главный суверенитет. И, конечно, суверенитет районного Совета или какого-то другого первичного Совета.

Ну, какой такой суверенитет может быть у отдельного человека! Да даже и отдельного райсовета. Что, любой гражданин или райсовет может заявить, что он не подчиняется российским законам, что у него, суверенного, свои законы? Чепуха, конечно. Видимо, оратор перепутал «суверенитет» и «приоритет», подразумевалось: самый главный приоритет демократической России – человек, его права (впрочем, позже Ельцин настаивал, что насчет «суверенитета личности» он не оговорился). Уже на следующий день, держа речь на том же съезде, Горбачев с благодарностью подхватил эту «свечу», посланную ему Ельциным:

− Борис Николаевич утверждает, что суверенитет принадлежит и человеку, и предприятию, и районному Совету. Но я должен вам сказать: ни теоретически, ни политически этот тезис не проработан. Это очень сомнительный тезис, и он доводит вопрос о суверенитете до абсурда, создает такие перегородки, которые вообще подтолкнут сепаратизм в самой Российской Федерации и столкнут народы республики…

Ну да, не только народы столкнут, но и всех людей друг с другом, поскольку тезис о суверенитете каждого отдельно взятого человека не шибко проработан «ни теоретически, ни политически».

Мелочь, кажется. По сути дела, оговорка. Но противники постоянно старались поймать на таких оговорках друг друга. Особенно часто и охотно это делал Горбачев, стремясь показать, что его противник – человек не очень образованный.

Кстати, в том же своем выступлении Горбачев предъявил Ельцину и более серьезную претензию – он, дескать, пытается «отлучить Россию от социализма», «отрицает принципы, которые были сформулированы Лениным и легли в основу Союзного договора 1922 года».

Тут уж Горбачев «подставился» сам: упорно держась за социализм и за «ленинские принципы», он раз за разом выглядел в глазах людей все более нелепо. Всё большему числу людей становилось ясно: ленинско-сталинско-брежневский социализм, ленинские «принципы» завели страну в тупик.

Первый тур голосования состоялся вечером 25 мая. Помимо Ельцина и Полозкова, в бюллетенях стояла фамилия самовыдвиженеца, преподавателя из Казани Владимира Морокина. В реальности борьба происходила, конечно, лишь между Ельциным и Полозковым. Голосование не принесло победы ни тому, ни другому. Ельцин получил 497 голосов, Полозков − 473, Морокин − 32. Всего депутатов было 1060, − стало быть, для победы требовался 531 голос.

Второй тур проходил на следующий день. Ельцин добавил к своему результату шесть голосов, Полозков пятнадцать потерял.

Медведев:

«Воскресное совещание секретарей ЦК... пришло к выводу, что у Полозкова шансов на продвижение вперед нет. Если даже к голосам, полученным Полозковым во втором туре, прибавить оставшийся 71 голос, не поданный ни за того, ни за другого, все равно он не наберет необходимого минимума в 531 голос, а Ельцину нужно добавить всего 28 голосов… Поэтому решено было переориентироваться на Власова (СНОВА переориентироваться. – О.М.). Наше мнение тут же было доложено генсеку. Он был несколько удивлен таким предложением, но принял его к сведению».

Надо сказать, что Горбачев не только «принимал к сведению» доклады коллег, но и сам активно участвовал в «предвыборной кампании». На протяжении недели он трижды выступал с публичными нападками на «политических мошенников», естественно, имея в виду прежде всего Ельцина.

29-го Горбачев улетал в Канаду. 28-го последние часы перед отлетом он посвятил тому, чтобы на встрече с российскими депутатами − членами КПСС уговорить их не голосовать за Ельцина. При этом не стеснялся в подборе слов. Как писали в прессе, это его выступление «по силе выражений оценено многими депутатами как не вполне парламентское».

Уговоры, однако, не помогли.

Медведев:

«Утром следующего дня, когда провожали президента в заокеанскую поездку, надежда на благополучный исход российских выборов (то есть на избрание Власова. – О.М.) еще сохранялась. Но и тревога не исчезала. Где-то в районе тринадцати часов появились признаки неудачи. Вскоре состоялось объявление результатов голосования: Власов несколько увеличил число голосов в сравнении с Полозковым, а Ельцин сумел набрать 535 голосов, то есть четырьмя голосами перешел заветный рубеж...

Позвонил из самолета Горбачев, и мне пришлось выполнить не очень приятную миссию − сообщить ему об итогах выборов, которые поставили депутатов-коммунистов РСФСР в положение оппозиции, а радикально-демократические силы получили в свои руки серьезный рычаг воздействия на положение в стране».

То, что Ельцина избрали, по мнению многих, в немалой степени было как раз следствием отчаянных усилий Горбачева не допустить его.

Итак, 29 мая Ельцин стал спикером российского Верховного Совета, оказался у руля управления Россией. Успех, как видим, не был оглушительным: Борис Николаевич был избран с третьего «захода», причем решающими оказались ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕТЫРЕ ГОЛОСА…

Впрочем, такой скромный результат еще ни о чем не говорит. Удивляться надо, скорее, тому, что Ельцина вообще избрали: состав Съезда в значительной своей части был весьма консервативным, если не сказать реакционным, − коммунистическим и прокоммунистическим. Не забудем: среди депутатов почти половина голосовала за махрового коммунистического ортодокса Полозкова.

Кстати, именно с этим консервативно-реакционным съездом (а после начала гайдаровских реформ он станет еще более консервативным, еще более реакционным) Ельцину-президенту через некоторое время придется вступить в смертельную борьбу, которая будет продолжаться без малого два года и закончится кровавыми событиями октября 1993-го.

Тот факт, что Ельцин был избран председателем российского парламента С ТАКИМ ТРУДОМ, говорит о многом, − о том, что российская история совсем не обязательно должна была пойти тем путем, которым она пошла. Страна вновь прошла «над обрывом по-над пропастью по самому по краю». Проиграй Ельцин Полозкову, или даже Власову, – все, конечно, сложилось бы совсем иначе. Неизвестно куда двинулась бы Россия. Уж, конечно, не в сторону демократии. Это опять – об исключительной роли личности в российской истории. И – о роли случайности. Хотя люди верующие могут сказать, что тут действовала не случайность, а Божий Промысел.