Разуверившись в Горбачеве, в том, что в союзе с ним можно провести какие-то серьезные преобразования в стране, Ельцин взялся за реализацию своей программы

– за налаживание «горизонтальных», помимо Центра, связей с другими республиками.

19 ноября в Киеве он и Кравчук подписали Договор «о равноправном и взаимовыгодном сотрудничестве» между Россией и Украиной. Это был первый по-настоящему государственный договор между двумя республиками. «Высокие Договаривающиеся Стороны, − говорилось в документе, − признают друг друга суверенными государствами и заявляют об уважении территориальной целостности друг друга».

«Уважение территориальной целостности…» Это было особенно важно для Украины. Ряд ее территорий многие в России считали несправедливо отторгнутыми от земли российской. И вот Ельцин вроде бы легко отказывается от притязаний на эти территории. Не об этом тогда у него болела голова. Он искал надежных союзников в противостоянии Центру.

На совместной с Кравчуком пресс-конференции, состоявшейся в этот же день, Ельцин заявил, что о Союзном договоре, о котором денно и нощно хлопочет Горбачев, не может быть и речи до тех пор, пока не будут признаны суверенитеты республик (это он будет неизменно повторять и в дальнейшем).

Еще одно выступление Ельцина состоялось на заседании Верховной Рады. Здесь он также обрушился с критикой на концепцию Союзного договора. Ельцин вновь обвинил Горбачева в том, что он игнорирует декларации о суверенитете, с которым выступают республики. По словам Ельцина, «призывы усмирить разбушевавшиеся республики, которые раздавались на последнем заседании Верховного Совета СССР, привели лишь к ухудшению положения в стране, и вина за это ляжет на руководство Союза». Он также заявил, что суверенитета нельзя добиться в одной отдельно взятой республике и призвал к консолидации в борьбе против Центра.

Выступая 20 ноября уже на сессии Российского парламента, Ельцин подтвердил свою генеральную линию на укрепление российского суверенитета и высказал идею о создании своего рода «славянской Антанты» – тройственного союза России, Украины и Белоруссии. Кроме того, он потребовал предоставить российскому руководству для работы, по крайней мере, часть Кремля. Требование вроде бы мелкое, техническое, однако Ельцин, по-видимому, считал, что такая дислокация опять-таки будет символизировать суверенитет России.

21 ноября Ельцин, уже в Москве, подписал договор с Назарбаевым, с Казахстаном, аналогичный «украинскому». Оба лидера на последовавшей пресс-конференции подчеркивали, что это договор − между двумя СУВЕРЕННЫМИ республиками (снова − «Высокие Договаривающиеся Стороны») и что оба они движимы намерением обновить государственное устройство СССР путем его преобразования в Союз суверенных государств через налаживание тесных связей «по горизонтали».

Как и в «украинском» договоре, в договоре с Казахстаном содержался пункт о признании территориальной целостности друг друга, то есть опять-таки о недопустимости каких-либо территориальных претензий друг к другу. Еще одна территориальная уступка Ельцина соседям. Как многие считают, Северный Казахстан, – без сомнения, российская территория. Тот же Солженицын в известной статье «Как нам обустроить Россию?» писал о Казахстане:

«Сегодняшняя огромная его территория нарезана была коммунистами без разума, как попадя: если где кочевые стада раз в год проходят, − то и Казахстан. Да ведь в те годы считалось: это совсем неважно, где границе проводить, − еще немножко, вот-вот, и все нации сольются в одну. Проницательный Ильич-первый называл вопрос границ «даже десятистепенным». (Так − и Карабах отрезали к Азербайджану, какая разница − куда, в тот момент надо было угодить сердечному другу Советов − Турции.) Да до 1936 года Казахстан еще считался автономной республикой в РСФСР, потом возвели его в союзную. А составлен-то он − из южной Сибири, южного Приуралья, да пустынных центральных просторов, с тех пор преображенных и восстроенных − русскими, зэками да ссыльными народами. И сегодня во всем раздутом Казахстане казахов − заметно меньше половины. Их сплотка, их устойчивая отечественная часть − это большая южная дуга областей, охватывающая с крайнего востока на запад почти до Каспия, действительно населенная преимущественно казахами…»

Для Ельцина, как и для «Ильича-первого», вопрос о границах был в тот момент «десятистепенным», хотя и по другим причинам, нежели для вождя мирового пролетариата: важно было, разделяясь, не допустить крови, не допустить гражданской войны.

Следующими партнерами России в этих «горизонтальных» договорных связях, как заявил Ельцин, будут Белоруссия и республики Прибалтики − с ними Россия подпишет договоры «в ближайшее время». Иными словами, четко выстраивалась линия на строительство некоей государственной союзной структуры в обход Центра.

Впрочем, еще до Украины, Казахстана и Белоруссии в договорные отношения с Россией, 22 сентября, вступила Молдавия.

С Белоруссией же договор был подписан не «в ближайшее время», а лишь спустя месяц, 18 декабря.

В сущности, из слов и действий Ельцина в этот период можно было заключить, что он рассматривает два варианта преобразования Союза: либо создать «славянскую Антанту» плюс, скорее всего, Казахстан (тогда «Антанта», естественно, уже переставала быть славянской) и предложить другим республикам присоединяться к этой первоначальной структуре, либо просто, без всякой «Антанты», последовательно заключать двусторонние договоры со всеми республиками. Ясно, что по мере того, как число этих двусторонних договоров станет увеличиваться, будет все больше шансов создать Союз Суверенных Государств именно «снизу» − как его видят в республиках, а не «сверху» по плану Горбачева.

Какой именно из этих двух вариантов «выгорит», должно было стать ясно по мере развития политической ситуации. Думаю, в ту пору Ельцин и сам точно не знал, чему отдать предпочтение.

Опробывались разные варианты. В декабре 1990 года Ельцин, Кравчук, Шушкевич и Назарбаев подготовили четырехсторонний меморандум о том, что четыре союзные республики создают Союз Суверенных Государств, признают Горбачева его президентом и приглашают все остальные республики присоединиться.

Однако несмотря на отведенную ему главенствующую роль (ясно, что этот реверанс в его сторону был сделан ради того, чтобы он не очень сопротивлялся) Горбачев с этим планом не согласился и опротестовал меморандум, не дал ему хода.

Как видим, это был явный шаг в направлении Беловежья. Этот меморандум, появившийся за год до Беловежских соглашений, в общем-то, остался незамеченным. Если бы его заметила пресса, если бы вокруг него поднялся шум, тогда и реальное Беловежское соглашение, заключенное год спустя, не оказалось бы для многих таким уж неожиданным, такой уж «импровизацией», как потом многие стали его называть.

2 декабря «Московские новости» опубликовали беседу с Ельциным, где вопрос об их политическом и личностном противостоянии с Горбачевым ставился напрямую (правда, уже не в первый раз). Интервьюерами были главный редактор «Московских новостей» Егор Яковлев и ведущий политический обозреватель французского журнала «Пари-матч» М. Гоно. Вот фрагменты из этого интересного интервью: