В этой цивилизации внутренних войн между племенами не было[45]. Рабовладение было экономически невыгодным, но людьми общины дорожили, поскольку общинный уклад в этой среде обитания давал бóльшую хозяйственную отдачу, нежели семейно-единоличный. Поэтому пленённых агрессоров уводили во внутренние области Руси. Из этих областей они, не обладая комплексом навыков жизни на этой территории, самостоятельно бежать не могли, и, втягиваясь в повседневную жизнь общин, обрусевали — если не сами, то русскими становились их дети и внуки.

В силу этого Русь изначально была многонациональный, и слово «русский» — не определение национальности (принадлежности к какому-то определённому народу), а определение принадлежности индивида к Русской региональной цивилизации многих народов: именно по этой причине слово «русский» — грамматически имя прилагательное, в то время как все прочие этнонимы (названия и самоназвания народов и племён) — имена существительные[46].

Все региональные цивилизации в истории человечества характеризуются не образом жизни народов в каждой из них, а теми идеалами[47], которые они несут через века и тысячелетия вне зависимости от того, насколько реальная их жизнь уклоняется от этих идеалов.

В таких условиях на протяжении веков вырабатывался изначально русский характер, выражавшийся и в специфике организации самоуправления Русской языческой цивилизации на основе единства культуры, включавшей в себя:

·  открытость концептуальной власти = жреческих функций всем, кто мог их освоить[48];

·  общинную этику, единую для всех членов общества, в которой не обладавшие жреческой властью в силу осо­бен­ностей своего личностного развития, признавали власть жрецов по факту осуществления ими общественно полезной деятельности.

В обычной же — не чрезвычайной обстановке — для общинной этики характерна поддержка общиной и общинниками персонально других людей — от щедрот своих или по способности. И наряду с этим для общинной этики характерно отрицание паразитизма и отказ в поддержке тем, кто идентифицируется в качестве паразита. Соответственно:

Если говорить о «кадровой политике» общины, то в ней главное не то, что община в праве принять со стороны человека, а в том, что община в праве изгнать из себя всякого, кто не поддерживает принятых в ней норм трудовой и житейской этики.[49]

Управление делами в такой компактно проживающей общине, а по существу её самоуправление было основано как на персонально-адресном, так и на циркулярном (для всех) распространении информации в личностном общении и могло быть эффективным только на основе взаимного доверия руководителей и руководимых, а равно и при отсутствии:

·  во-первых, лживости как способа замазать и скрыть свои ошибки или управлять людьми как орудиями в достижении каких-либо своих единоличных или обособленно групповых целей,

·  и, во-вторых, личностного самодовольства, в жертву какому «идолу» общество допускает приносить всё, вплоть до жизни других людей, биоценозов и планеты Земля.

По существу это означает, что внутри общины может быть более или менее ярко выраженная профессиональная специализация, но иерархичности личностных взаимоотношений быть не может; и каждый человек для общины, не превысившей порога максимальной численности[50], дόрог.

Здесь особо необходимо обратить внимание на неразрывность в жизни общины взаимной причинно-следственной обусловленности — т.е. алгоритмической закольцованности воспроизводства в жизни — 1) взаимного доверия руководителей и руководимых и 2) отсут­ст­вия в системе общественных отношений заведомой лжи (ошибки могут быть) и «идола»личностного самодовольства, которое не может существовать в обществе без умышленных или вынужденных, в том числе и массовых, человеческих жертвоприношений (во всех смыслах) и надругательства над людьми, над Природой регионов и Планетой, и так далее — вплоть до богохуления.

Но зерном, из которого вырастает всё, здесь является не знающая исключений правдивость людей в общении друг с другом. Если этого нет, то:

·  ложь с течением времени неизбежно оказывается в основе управленческих решений, что ведёт к ошибкам управления деятельностью и ущербу, наносимому общине в целом или тем или иным общинникам персонально[51];

·  ложь оказывается под защитой культа «идола» чьего-либо личностного или группового самодовольства, что делает управленческие ошибки не только неустранимыми, но и возводит их в ранг системного фактора;

·  вследствие ошибок в управлении и умышленного ущерба, наносимого общему делу самодовольством и сопутствующей ему заведомой ложью, ошибки управления и ущерб накапливаются в процессе управления, что влечёт за собой недоверие руководству со стороны руководимых, саботаж их управленческих решений (тоже не всегда оправданный обстоятельствами), спонтанные всплески и организацию управления, альтернативного по отношению к исторически сложившемуся в той же самой социальной системе, и это ведёт:

Ø     либо к распаду прежней общины, становлению новой и появлению некоторого количества изгоев из числа лжецов и самодовольных, которым не находится места в новой общине[52];

Ø     либо к переходу группы людей, составлявших общину, к управлению, основанному на иных принципах, осуществление которых уничтожает общинный характер их жизни.

Вот в общем-то и всё принципиально значимое, что можно сказать о жизни компактно про­живающей на основе своего труда общины, вне зависимости от того, к какой культуре община принадлежит и в каком регионе с какими природно-географическими условиями сложился компактно-общинный уклад жизни.

При схожести спектров производства продукции в близко живущих друг от друга общинах (в силу схожести природно-гео­гра­фических условий и общности культуры) «экономическая» составляющая в межобщинных отношениях не играла доминирующей роли. Соответственно не было и экономических причин для того, чтобы межобщинные отношения на Руси в тот период носили военно-конфронтационный характер. Если говорить современным языком, в них доминировала «гуманитарная» составляющая (т.е. общение людей, в котором смысл и эмоции — главное), одним из аспектов которой была «спортивно-состязательная» деятельность, ориентированная однако не на выявление «чемпионов всея Руси», а на повсеместное воспитание воинских навыков и готовности к самопожертвованию в чрезвычайных ситуациях (в этом принципиальное отличие молодецких забав древности от нынешнего «спорта» как прежде всего коммерческой отрасли шоу-бизнеса).

От тех времён, если не до нас, то до начала ХХ века дошли кулачные бои стенка на стенку и ряд других молодецких забав на грани злодейства.

Однако реальное злодейство в такого рода забавах безжалостно пресекалось самими их участниками, поскольку такого рода забавы были ориентированы на взращивание общей силы Руси в целом[53], вследствие чего всё, что вело к самоуничтожению её мощи изнутри, — пресекалось без пощады.

При единстве нравственно-этических норм для всех, не было личностной иерархии, хотя профессиональная специализация людей в общине была неизбежна. Поэтому в какие-то периоды управленцы профессионалы — князь или жрец — могли выполнять функции рядового гребца на ладье, беспрекословно подчиняясь кормщику[54], а в других обстоятельствах тот же кормщик беспрекословно выполнял распоряжения этого же князя или жреца, и при этом они были друг другу в аспекте личностного достоинства — ровня.