«Порок современной экономики — не равнодушие к практическим проблемам, как полагали многие практики, а полная непригодность научных методов, с помощью которых их пытаются решать» (Леонтьев В. Документы. Воспоминания. Статьи. СПб.: «Гуманистика». 2006. — С. 16).

И за прошедшие 10 лет после смерти В. Леонтьева положение не изменилось. Это подтверждает высказывание главного экономического обозревателя газеты Financial Times Мартина Вольфа (Martin Wolf):

«Я больше не понимаю того, относительно чего я думал, будто хорошо это знаю. И я также не знаю, что мне сейчас думать (выделено при цитировании нами: это признание в полной методологически-познавательной несостоятельности М. Вольфа как учёного)».

И далее:

«Один из основных выводов связан с пониманием того, как ведёт себя финансовая система. Сторонние наблюдатели сознавали, что она превратилась в огромный чёрный ящик. Но они полагали, что, по меньшей мере те, кто работает внутри неё, понимают, что происходит. Это предположение неверно» (http://www.redstar.ru/2008/05/06_05/3_05.html).

Это — реакция зарубежного «экономического авторитета» на ипотечный кризис в США зимы — весны 2008 г., который оказал воздействие на всю мировую кредитно-финансовую систему, положив начало глобальному финансово-экономическому кризису 2008 — 2009 гг., по сути дела сорвавшему в России выполнение программы социально-экономического развития, получившей название «План Путина».

Однако именно такие авторитеты «экономической науки» консультировали и консультируют руководителей го­сударств и не отвечали и не отвечают за то, что их рекомендации бесплодны или вредоносны. И эта же наука лежит в основе профессионального финансово-экономического образования, на основе которого действуют чиновники государств и менеджеры в сфере экономики.

И соответственно принципу «практика — критерий истины», будь экономическая «наука» действительно наукой, то экономическое благоденствие давно бы уже было обеспечено всем и каждому, кто честно трудится в системе общественного объединения труда; и было бы гарантировано на будущее.

Т.е. проблема неадекватности и управленческой несостоятель­ности исторически сложившейся экономической «науки» — проблема глобального масштаба.

Однако именно такая «наука» соответствует требованиям, предъявляемым заправилами библейского проекта порабощения человечества к экономической «науке» рабов.

Поэтому редкие признания в некомпетентности не только сходят с рук[174] «авторитетным темнилам» от экономической «науки», но никто из политиков ни в одной стране мира не ставит задачу подвергнуть экономическую науку независимому аудиту и провести ревизию её научной состоятельности.

В государственном управлении дело не пошло дальше эмоционального срыва президента США в 1945 — 1953 гг. Гарри Трумэна (1884 — 1972): «Дайте мне одностороннего экономиста! Все мои экономисты говорят: “С одной стороны… с другой стороны…”» (цитата с сайта газеты «Известия», сентябрь 2003 г.; см. так же: http://www.wtr.ru/aphorism/new56.htm).

А при наступлении острой необходимости решать проблемы государственного управления макроэкономикой практически — «экономическая наука» остаётся в стороне, в чём признался (однако не ставя вопрос о выработке альтернативной науки) президент США Ф.Д. Рузвельт в «Беседах у камина», когда в результате «великой депрессии» оказался перед выбором: либо марксистская псевдосоциалистическая революция в США при дальнейшем углублении кризиса, либо выведение страны из кризиса.

24 июля 1933 г.: «Я совершенно не разделяю мнение тех профессиональных экономистов, которые настаивают, что всё должно идти своим чередом и что вмешательство людей неспособно повлиять на экономические болезни. Мне-то известно, что эти профессиональные экономисты с давних пор каждые пять — десять лет меняют свои формулировки экономических законов (выделено жирным нами при цитировании)» (Рузвельт Ф.Д. «Беседы у ка­ми­на». М.: ИТРК. 2003. Тир. 10 000. — С. 52).

24 июня 1938 г.: «Конгресс образовал комиссию, которая будет заниматься накоплением фактологических данных, чтобы разобраться в путанице противоречивых учений об оптимальном регулировании бизнеса (выделено жирным нами при цитировании), а потом выработать более осмысленное законодательство о монополиях, фиксированных ценах и отношениях между крупным, средним и малым бизнесом. В отличие от значительной части остального мира, мы, американцы, твёрдо верим в частное предпринимательство и в прибыль как движущую силу человеческой деятельности. Однако мы понимаем, что должны постоянно совершенствовать практику бизнеса, чтобы обеспечить устойчивый разумный уровень доходов, научный прогресс, свободу частной инициативы, создать перспективы для маленького человека, справедливые цены, достойную заработную плату и постоянную занятость населения» (Там же, с. 158).

Но расправиться со «священной коровой» «экономической науки» многознающий о закулисном Ф.Д. Рузвельт не посмел: не в его компетенции — и как президента, и как масона определённого ранга — были такие вопросы.

В государственности постсоветской России понимание этой проблематики ныне на гораздо более низком уровне, нежели это имело место в США в период президентства Ф.Д. Рузвельта[175].

Причина недееспособности экономической науки Запада в решении задач общественного развития — господство в ней финансово-счётного подхода.

Финансово-счётный подход подразумевает, что имеется «кошелёк» частного предпринимателя и якобы безбрежное море финансов, распределённое по неимоверному количеству таких же «кошельков», с которым этот «кошелёк» обменивается содержимым при сделках купли-продажи всего, что продаётся и покупается. Исходя из этого предположения, не соответствующего действительности (количество «кошельков» конечно и «море финансов» не безбрежно), экономическая «наука» Запада делает вид, что она может дать рекомендации каждому о том, чтобы его «кошелёк» не опустел…

На первый взгляд, финансово-счётный подход представляется более общим, поскольку финансовое обращение на протяжении многих веков неизменно сопровождает хозяйственную и прочую деятельность, в которой технологии и организация производства и распределения продукции изменяются; тем более он представляется более общим в наши дни, когда скорость технико-техно­ло­гических и организационных изменений достигла предела, определяемого устойчивостью психики людей. И потому многие убеждены в том, что финансово-счётный подход — действительно универсальный подход на все времена, освобождающий «экономистов» от необходимости знать что-либо, кроме:

·  бухгалтерского учёта;

·  финансовых инструментов и математических моделей, ориентированных на решение задач о применении этих самых «финансовых инструментов»;

·  разделов законодательства, регламентирующих финансовое обращение, права собственности и трудовую деятельность.

При этом обязанность знать продукцию, технологии и организацию производства возлагается на инженеров, подчинённых «топ-менеджерам» и профессиональным политикам с финансово-юриди­чес­ким (и отчасти психологическим) в своей основе образованием, которые якобы знают непостижимые для «простого смертного» тайны того, «как государство богатеет…»[176]. Обязанность знать, как макроэкономика складывается из множества микроэкономик, и как макроэкономика должна управляться в интересах общества, — как видно из высказываний «экономистов» и политиков, приведённых выше в этом разделе, не возлагается ни на кого…

Однако жизнь людей — их физиология и развитие культуры — это потребление вполне реальных благ — как природных, так и производимых в общественном объединении (а не разделении) труда, а не поглощение номиналов денежных сумм: как гласит народная поговорка, «богатый не золото ест». А в Испании с начала по конец XVI века уровень цен в золотом исчислении на продукцию «реального сектора» (если пользоваться терминологией наших дней) вырос более, чем втрое (с некоторым запаздыванием это происходило и в других странах Европы)[177], хотя благосостояние большинства в общем-то не выросло. Причина этого — обильный приток из «нового света» золота, бывшего в «старом свете» основным денежным металлом в те годы, при практически не изменившемся спектре производства, обусловленном энерговооружённостью, технологиями и организацией производства и распределения. Т.е. в Испании XVI века имела место самая заурядная инфляция даже не при золотом стандарте, а при натуральном золотом обращении. Этот факт большинству досужих приверженцев «золотого стандарта» неизвестен, а уведомление о нём вызывает у них изумление: оно — печальное следствие несостоятельности финансово-счётно­го подхода.