Последнее и есть самое интересное, и потому особый вопрос:

К какой информации открывало доступ это огромное «антенное поле» и в какие информационные потоки и алгоритмы — земные и космические — с его помощью могли входить его участники. Т.е. какое мироощущение порождало в индивиде это «антенное поле», участником которого он был.

Но обратив внимание на информационно-алгоритмические процессы в «антенном поле» населения, не надо забывать и о биополевом обмене энергией людей и биоценозов, характерных для регионов их постоянного проживания (тем более в преемственности поколений).

Но в общем, биоценозы, культура компактно-общинного проживания и хозяйственной деятельности, а также и «антенное поле» Восточно-Европейской равнины это — те факторы, под воздействием которых родился изначальный русский характер.

 3.4. Компактно-общинный характер проживания и единство культуры разных общин

 Но всё же в любых природно-географических условиях человек — существо общественное, и непосредственное воздействие на формирование характера людей в новых поколениях в процессе их взросления оказывают другие члены общества, которые детям и подросткам являют собой примеры того, как человек в принципе может себя вести в жизни и какие это повлечёт последствия для него самого и для окружающих.

В доисторический^[76] период известны два основных способа проживания племён и народностей древнего человечества:

Семейно-клановая обособленность на основе ведения своего хозяйства каждой семьёй (или несколькими семьями) в изоляции по жизни от других родственных семей и кланов при эпизодическом и периодическом общении с ними. Такой жизненный уклад характерен, прежде всего, для кочевых народов, основным видом хозяйственной деятельности которых было скотоводство.

Компактно-общинный, при котором в одном месте сосредотачивались представители более чем нескольких семей или кланов, которые жили ведением общего для них хозяйства, от которого каждый и получал причитающуюся ему долю производимой продукции при эпизодическом или периодическом общении с другими общинами, живущими на тех же принципах в ареале разпространения единой для многих общин культуры.

Тот либо иной уклад жизни в древности был обусловлен прежде всего возможностями ведения хозяйственной деятельности в регионе проживания и эффективностью хозяйствования, т.е. среднестатистической производственной отдачей трудовой деятельности в разчёте на одного человека в преемственности поколенийпри достигнутом уровне соответствующих технологий и организации работ^[77].

Для того, чтобы при семейно-клановом укладе семья жила в преемственности поколений, на одного человека в её составе должно приходиться определённое количество голов скота, от которого люди кормились и обустраивали свой быт. Чтобы стадо возпроизводилось и было неизсякаемым източником продукта на протяжении многих лет, требовалась определённая площадь пастбищ (разная в разных регионах, что обусловлено продуктивностью и характером растительных биоценозов). Эти обстоятельства задавали минимум разстояния, ближе которого семьи на основе этого хозяйственного уклада жить не могли, и ограничивали общую пороговую численность населения в регионе, по превышении которой, становилось неизбежным обеднение и истощение всех от безкормицы либо внутренние конфликты на поголовное уничтожение противника в процессе конкуренции семей и кланов за хозяйственные угодья. Сборы не всех семей, а только некоторых представителей всех семей в таких культурах носят характер периодический (пора сватовства и свадеб, обычно приходящаяся на сезонный период минимальной трудовой активности; какие-то общие для всех религиозно-культовые мероприятия; торжища, — которые часто по времени их проведения совпадали) или чрезвычайный (орга­ни­за­ция своего набега на соседей или организация отражения набега соседей, выработка реакции на стихийные бедствия и т.п.). В этом укладе некоторое количество рабов может быть полезным в хозяйстве, а захват стад соседей и их поголовное частично истребление, а частично обращение в рабство — один из способов быстрого существенного повышения собственного «бла­го­состо­я­ния»^[78].

Если же природно-географические условия в регионе за счёт сосредоточения в одном месте трудовых ресурсов и организации коллективной трудовой деятельности позволяли получить буль­шую отдачу продукции в разчёте на одного человека, нежели при семейном обособлении и ведении каждой семьёй своего хозяйства, то компактно-общинное проживание было неизбежным.

Но ни тот, ни другой образ жизни не является ни показателем общественного прогресса в аспектах развития культуры и личностного развития людей, ни показателем отсталости по отношению к другому, одновременно с ним существовавшему в разных культурах древности в других регионах планеты, поскольку это был во многом период борьбы за выживание в процессе освоения регионов планеты предками современного человечества. Дураки тогда не выживали ни в одиночку, ни коллективно, ни в природной, ни в социальной среде, и поскольку всем людям естественно стремиться к тому, чтобы получать продукции больше при минимуме вложений собственного труда, то в зависимости от природно-геогра­фи­ческих условий региона в нём вполне рационально складывался тот либо другой жизненный уклад, обеспечивавший наивысшую отдачу хозяйственной деятельности.

И важно понимать, что если любой из двух названных укладов существует в преемственности поколений, то для жизни в каждом из них необходимы соответствующие ему:

организация психики индивидов, в нём участвующих, (миро­воззрение, как система субъективно-образных представлений о внутреннем и внешнем мире);

миропонимание (как выражение в определённой лексике образных представлений);

выра­жаю­щая миропонимание этика,

— возпроизводимые и совершенствуемые в преемственности поколений, поскольку без всего этого жизненный уклад разпадётся.

Историческая наука, повествуя о жизни людей в доисторические времена, по отношению ко многим культурам пользуется термином «первобытно общинный строй». Этот термин по отношению к разсматриваемому нами в настоящей записке психологическому аспекту истории, мягко говоря, неудачен: он выпячивает «первобытность», оставшуюся в доисторическом прошлом, и тем самым оставляет в затенении общинность, что в совокупности порождает мнение о неактуальности разсмотрения в историческом настоящем общинности, а точнее — компактного характера общинностив доисторической древности и её исторических последствий, актуальных и для современности, и для перспектив.

Культура, в которой родился изначально русский характер, была культурой компактно-общинного проживания населения на пространной территории если не всей, то изрядной части Восточно-Европейской равнины.

И поэтому без разсмотрения личностных качеств общинников, позволяющих общине жить в преемственности поколений, невозможно понять и особенностей изначального русского характера и его специфических отличий от характера людей в других «перво­бытно»-общин­ных культурах. И соответственно — невозможно понять, что в настоящем является выражением истинной русскости, а что к ней не имеет не только ни малейшего отношения, но и препятствует её проявлению в жизни.

Начнём с того, что максимальная численность общины была ограничена естественно-биологическими параметрами представителей вида Человек разумный, аналогично тому, как ограничена численность стад и стай в фауне: количество особей, которых подавляющее большинство людей может удерживать в общении, в большей или меньшей степени соучаствуя в труде и в жизни каждого из них, — ограничено как биологией человека, так и организацией его психики, которая во многом обусловлена культурой^[79]. Поэтому в каждую историческую эпоху этот субъективный психологический фактор выражается статистически как некоторое пороговое значение численности, по превышении которого какие-то внутрисоциальные связи утрачиваются или оказываются недостаточно интенсивными.