систематическое накопление, осмысление и переосмысление информации, приносимой в поселение разными людьми и выработкой понимания смысла жизни;
матрично-эгрегориальной поддержкой деятельности мужчин за пределами поселения[87].
Последнему в женской составляющей спектра деятельности общинников способствовало также и то, что личностное развитие мальчиков и девочек на пути к человечному типу строя психики протекает по разному — оно идёт навстречу друг другу:
девочки начинают с освоения интуиции и заканчивают овладением разумом;
мальчики начинают с овладения разумом и заканчивают овладением интуицией;
воля осваивается и теми, и другими где-то на середине этого пути (конечно если осваивается)[88].
Именно поэтому в обществе, где человечный тип строя психики в личностном развитии к началу юности не достигается, женщины статистически чаще дают правильные ответы на вопросы типа «надо — не надо» что-либо делать сейчас и в будущем, не умея мотивировать, обосновать решение, а мужчины статистически чаще мотивировано способны объяснить, что и как надо было сделать в прошлом для того, чтобы получилось лучше, чем оно получилось реально[89].
Однако характер той части спектра деятельности (в том числе и ратной), которая приходилась в древности на долю мужчин, был таков, что их внимание и творческий потенциал был вовлечён в те виды деятельности, которыми они занимались непосредственно: размечтайся на охоте на кабана о светлом будущем — и в лучшем для тебя случае кабанчик убежит, а в худшем — ты калека и обуза для общинников; то же касается и войны. Поэтому перед мужчинами возможность подумать о смысле жизни вообще открывалась только, когда они достигали общинно признаваемой старости или вследствие полученных увечий или иных нарушений здоровья не могли вести трудовую и ратную деятельность за пределами поселения. Женщина же могла, сидя за прялкой или за ткацким станом, мечтать о будущем, а поскольку мысль материальна, то если она мечтала в открытом жизни настроении, то течение жизни отзывалось её мечте.
Обусловленность жизни всякого индивида благополучием общины в целом выражалась и в самоотверженности в защите общины и других общинников персонально вплоть до самопожертвования в реальном деле, а также в признании за руководством не только права, но и обязанности жертвовать людьми в реальном деле (т.е. посылать их на верную смерть) в тяжёлых ситуациях в интересах сохранения жизни общины.
***
Та область жизни общества, которая ныне иногда именуется «кризисный менеджмент», вследствие того, что признаётся отличие принципов, на основе которых организовано повседневное нормальное управление, и принципов, на основе которых действуют «кризисные менеджеры», — ещё одна ипостась проявления Русского духа. Она имеет много общего как в аспекте обороны от агрессии, так и в аспекте преодоления воздействия стихийных бедствий. В обоих вариантах действия укладываются в понятие «защищать Родину».
«Защищать Родину» — включает в себя и принимать первый бой по своей инициативе под свою ответственность, когда все (включая и высшее руководство) «спят» или дезорганизованы, а агрессор имеет подавляющее превозходство и нагло прёт; и если не принять и не выдержать первый бой, то потом Родину как воплощение Правды Божией не вынести в будущее из самых страшных катастроф, в которые она попадает изключительно потому, что люди, в ней живущие, уклоняются от Правды Божией. То же касается и стихийных бедствий.
Выход из катастроф начинается с мобилизации ресурсов и создания стратегической обороны. В Русском духе — духе (эгрегоре) многонациональной Русской цивилизации эту задачу на протяжении всей памятной истории решает специфическое ядро эгрегора преодоления катастроф (включая и военные катастрофы), которое принимает управление делами на себя в результате краха всякого иного управления и самоуправления в обществе.
Алгоритмика этого узкоспециализированного ядра эгрегора преодоления катастроф носит характер анализа отношений и управления через отношения внешними по отношению к ядру процессами. И это ядро кроме заданности цели «непреклонно защищать Правду Божию и Родину» почти что не имеет какого бы то ни было иного содержания.
Вследствие того, что это ядро почти что не имеет содержания, оно, объективно пребывая в эгрегоре Руси, обладает двумя специфическими свойствами:
оно почти невидимо, поскольку выявление отношений (тем более не активизированных) — дело более тонкое, нежели выявление и анализ содержания;
его алгоритмика легко стыкуется с алгоритмикой иных эгрегоров, управляя их содержанием в соответствии со своей очень простой системой основных управленческих категорий, которые можно охарактеризовать так:
воздействующая на Родину опасность: в истории это большей частью — враг-завоеватель, а так же тупые (в смысле бездумные) орудия врага или помехи;
факторы, власть над которыми устраняет как саму опасность, так и воздействие её поражающих факторов: в случае военных действий это — объекты и субъекты врага, утрата которых делает для него войну неприемлемой;
то, что не представляется возможным защитить в процессе преодоления катастрофы: в случае военных действий — «трава на поле боя»;
ядро устойчивости эгрегора преодоления катастроф — координаторы и специалисты: по отношению к военным катастрофам это — воины поля боя, оружейники и прочий тыл, руководители фронта, руководители тыла, координаторы фронта и тыла[90];
ресурсы (включая и людские), подлежащие мобилизации и изпользованию в процессе устранения опасности и воздействия её поражающих факторов: в случае войны — все средства воздействия на врага и его подавления и уничтожения;
ресурсы, подлежащие безусловной защите и охране от воздействия на них опасности и её поражающих факторов: в случае войны — подлежащие защите и охране от воздействия врага.
Этот эгрегор, как и все прочие эгрегоры в толпо-“элитарном” обществе, работает как запрограммированный автомат помимо воли людей, изполняющих в его алгоритмике те или иные роли (функции), хотя люди способны изменить алгоритмику и его как и всякого эгрегора, порождённого обществом. И он охватывает все шесть приоритетов обобщённых средств управления / оружия[91], которые оказываются развиты в культуре ко времени его активизации в ходе той или иной природной или социальной катастрофы.
Всё, что основательно либо по ошибке отнесено его алгоритмикой к категории № 1 — подлежит нейтрализации или уничтожению в соответствии со стратегией, характер которой определяется с одной стороны — характером и мощью воздействующей опасности (в частном случае, — врага), а с другой стороны — ресурсами, подвластными этому эгрегору.
Всё, что отнесено к категории № 3, может уничтожаться в ходе преодоления катастрофы (в частности, в ходе боевых действий это — «трава на поле боя»), если это не удаётся сохранить по тем или иным причинам.
Всё, что отнесено в алгоритмике эгрегора к категории № 4 — ядру устойчивости, — не имеет никаких иных прав, кроме Права, тождественного священному долгу, защищать Правду Божию и Родину в русле действующей алгоритмики этого эгрегора в конкретных исторически сложившихся обстоятельствах — этому жесточайшему критерию «кадровой политики» эгрегора отвечают далеко не все признанные толпо-“элитарным” обществом профессионалы-политики и профессионалы спецслужб и военного дела, но ему же отвечают и некоторые лица, которые не имеют никаких явно видимых признаков принадлежности к среде управленцев, среде спецслужб и военной среде. В этой категории каждый должен быть готов к тому, чтобы хоть в одиночку, хоть в организационных порядках в любых предъявленных Жизнью условиях проявить себя предельно эффективно в алгоритмике этого эгрегора вплоть до самопожертвования[92]. Неспособность освободить свою алгоритмику психики от власти мнения «что я один могу сделать?»[93] (в военно-прикладных аспектах — «один в поле не воин…») — надёжнейшая защита от проникновения в это ядро субъектов, чуждых и ему, и Праведному долгу человека быть наместником Божиим на Земле.