На левом фланге атакующих бежал с автоматом Семен Проскуряков. Бежал он быстро. Дыхание становилось прерывистым, сердце билось учащенно, пот заливал глаза. Рядом бежали другие бойцы, и над цепью гремело «Ура!». Вокруг рвались мины, свистели пули. Но цепь неудержимо катилась вперед.

Семен стрелял на ходу из автомата, крепко сжимая его в руках. До хутора было уже недалеко. Цепь на мгновение остановилась, но возглас командира: «Вперед, за Родину!» - опять бросил ее вперед.

Вскинув автомат, Семен выпустил очередь. И в этот момент рядом с ним раздался взрыв. Ярким магнием вспыхнуло огромное пламя, земля покачнулась, завертелась и как-то странно начала падать набок. Откуда-то снизу показался клочок синего неба, и затем все поглотила мгла.

Сколько лежал без сознания, Проскуряков не помнил. Очнулся от того же победного клича: «Вперед, за Родину!». Бойцы дрались уже в хуторе. Семен почувствовал нестерпимую боль во всем теле и приподнял голову. Правая нога была вся в крови. Он попробовал ползти вперед. Сжав зубы, стал медленно передвигаться, волоча за ремень автомат.

Кто- то наклонился над ним. Повернув голову, Семен увидел над собой озабоченное лицо командира роты.

- Вы куда ползете, товарищ Проскуряков? - спросил старший лейтенант Привалов. Он узнал этого упрямого, настойчивого парня, только недавно прибывшего с пополнением после излечения в госпитале. - Вы же ранены, и вам надо немедленно в тыл.

- Товарищ командир, разрешите вперед. Я должен участвовать в бою.

- Нет, нет, ползите обратно. Я сейчас найду и пришлю санитаров.

Больше сотни метров полз Проскуряков назад. Сил оставалось все меньше, раненая нога совершенно одеревенела. Тогда Семен прилег под небольшим деревцем и вытащил из кармана листок бумаги. Чувствуя, что силы уходят, он решил написать то, о чем мечтал все дни перед боем, что должно было выразить все его чувства. Но писать было нечем - карандаша не оказалось. Тогда Проскуряков наклонился к ране, обмакнул отломанную с куста тонкую веточку в загустевшую кровь и вывел на бумаге: «Если умру, считайте меня коммунистом».

Здесь и подобрали Проскурякова посланные командиром санитары. А бой уже переместился за хутор.

В тот день беспримерный подвиг совершил и воин роты Мавсур Ахмедов, родом из Татарии.

При атаке опорного пункта противника, прикрывавшего развилку дороги, Ахмедов одним из первых ворвался в немецкую траншею, забросав ее гранатами. Но фашисты оказали упорное сопротивление. Они цеплялись за каждый метр земли, потом перешли в контратаку.

Мавсур один удерживал захваченный участок траншеи, поливая губительным огнем из автомата наседавших гитлеровцев. Потом к нему пробрался командир взвода младший лейтенант Ковалев.

- Держимся, товарищ Ахмедов? - спросил он.

- Держимся, товарищ командир.

Внезапно к смельчакам устремилась группа немецких автоматчиков. Два советских воина дрались мужественно и храбро. Но силы были неравными. Гитлеровцы подбирались все ближе. Одни падали сраженные, другие ползли к траншее.

Трое фашистов подбежали совсем близко и подняли автоматы. Ахмедов быстро метнулся вперед, заслонил собой младшего лейтенанта и выстрелил по гитлеровцам. Он погиб в неравном бою, но спас жизнь командира.

После овладения опорным пунктом противника в роте выпустили листовку-молнию. «Боец, - говорилось в ней, - запомни имя татарина Мавсура Ахмедова, павшего смертью храбрых в бою за Родину. Кто бы ты ни был - русский, украинец, белорус, - Мавсур твой брат, сын единой советской семьи. Отомсти врагу за смерть своего брата, за жизнь тысяч советских людей. Смелее вперед, на полный разгром фашистских захватчиков!»

Среди наступавших в Прибалтике соединений был и 130-й латышский стрелковый корпус. Многие его воины прославили себя смелыми подвигами. На весь фронт стало известно имя старшины Я. Розе из 123-го гвардейского стрелкового полка 43-й гвардейской латышской стрелковой дивизии. Это он во время августовских боев недалеко от Эргли в течение пяти суток корректировал артиллерийский огонь, забравшись на колокольню церкви. Церковь эта находилась на «ничейной» территории, с нее хорошо просматривались вражеские позиции, и поэтому точность огня, направляемого Розе, была исключительно высокой. Фашисты беспрерывно обстреливали церковь, но уничтожить наблюдательный пункт им не удалось.

* * *

К началу сентября наши войска достигли линии: озеро Выртсъярв (западнее Тарту), река Гауя - и подошли к укрепленному оборонительному рубежу противника «Вал-га».

В итоге операций, проведенных в июле - августе 3-м Прибалтийским фронтом во взаимодействии со 2-м Прибалтийским и Ленинградским фронтами, наши войска продвинулись на запад до 240 - 250 километров - от реки Великой до городов Тарту и Валга, завершили освобождение Псковщины и изгнали врага из южной части Эстонской ССР и северо-восточных районов Советской Латвии. Вражеская группировка в Прибалтике, несмотря на хорошо подготовленные ею оборонительные рубежи и прибывающие резервы, была обречена на неминуемый разгром. Советская Армия готовилась к окончательному освобождению прибалтийских земель.

6

Сентябрьские дни выдались теплыми, солнечными - настоящее бабье лето. В воздухе медленно плыла паутина, деревья убирались в золотистый наряд осени. В природе царили покой и безмятежность.

Относительное спокойствие установилось и на фронте у рубежа «Валга». 198-я стрелковая дивизия, опять вошедшая в состав 54-й армии, в которой воевала в течение двух лет на Волховском фронте и во время зимнего наступления 1944 года, занимала оборону по восточному берегу реки Гауи в районе мызы Харгла, причем один ее стрелковый полк находился на латвийской территории, а два других - на; эстонской. Шла усиленная подготовка к прорыву мощного оборонительного рубежа противника «Валга».

Командующий 54-й армией генерал-лейтенант Рогинский поставил перед 198-й стрелковой дивизией задачу тщательно изучить систему укреплений противника западнее реки Гауи и готовиться к форсированию этой водной преграды, к прорыву вражеской обороны южнее города Валги. Выполнению задачи была подчинена деятельность всех звеньев дивизионного аппарата, в том числе партийно-политического.

Вскоре на командном пункте дивизии состоялось совещание политсостава, которое проводил начальник политотдела 7-го стрелкового корпуса полковник Бордовский. Начпокор ознакомил участников совещания с боевой обстановкой и поставленной перед дивизией задачей, подробно остановился на целях партполитработы в этот период. В полках и батальонах развернулась работа по доведению задачи до каждого бойца, по морально-политической подготовке личного состава к предстоящим боям.

Новый командир дивизии полковник Фомичев, сменивший отозванного Шолева, знакомился с обстановкой, бывал в частях и подразделениях, встречался с людьми.

Через несколько дней в штаб дивизии были вызваны начальник разведки капитан Голоднов и старший лейтенант Лепилов, назначенный командиром дивизионной разведроты. В небольшой комнате штаба, расположившегося на станции Тахева, сидели комдив полковник Фомичев, начальник штаба подполковник Софронов и начальник политотдела подполковник Фролов.

- Ну, разведка, - сказал Фомичев, как только Голоднов и Лепилов вошли в комнату, - нужны «языки» и самые последние данные о противнике.

Для захвата «языков» старший лейтенант Лепилов выделил группу во главе с сержантом Потаповым. Опытный разведчик, награжденный орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу» и знаком «Отличный разведчик», Потапов умело организовал поиск. Путем тщательного наблюдения он определил заболоченный участок, где немцы меньше всего ожидали нападения или прохода наших разведчиков, и ночью со своей группой незаметно пробрался в тыл противника. На рассвете они подползли к немецкому блиндажу и забросали его гранатами. Сразу же после этого Потапов, а за ним другие бойцы ворвались в блиндаж.