Алексей и Аня упали в канаву. «Мессершмитт» еще дважды заходил в атаку, продолжая обстреливать скопившиеся в деревне войска и, израсходовав весь боезапас, скрылся. В середине деревни горел дом, ржали лошади. Затем послышались команды: «Маскироваться!… Пушки в укрытия!…» Пробежали санитары с носилками: где-то были раненые. Аня с Алексеем выбрались из канавы и снова прислонились к плетню.

- Аннушка, милая, - возобновил Алексей прерванный разговор, - почему же ты все-таки решила стать снайпером?

- Видишь ли, Алеша, - начала Аня, - я уверена: то, что я делаю сейчас, не настоящее. Конечно, - поспешила она поправиться, - ухаживать за ранеными очень нужно и важно. Но я чувствую, что могу делать больше.

- Но ведь снайперское дело - занятие мужское, - попытался возразить Алексей.

- Напрасно ты так думаешь, - ответила Аня. - Разве мало среди снайперов женщин? Возьми прославленную Людмилу Павличенко - о ее боевых делах знают на всех фронтах. Да и в нашей дивизии многие девушки стали снайперами.

Алексей задумался. Возражений у него больше не находилось. В глубине души он понимал Аню и одобрял ее порыв. Но сильное беспокойство не покидало его. Беспокойство за нее, любимую Аннушку. Ведь снайпер всегда один на один с врагом, всегда ближе всех к противнику. Он - в постоянной опасности…

Со двора, где разгружались машины медсанбата, донесся голос:

- Рогова, к начальнику отделения!

Аня схватила Алексея за обе руки, прильнула к нему и поцеловала.

- Прощай, Алешенька, зовут.

- До свидания, дорогая. С курсов сразу же напиши.

- Обязательно напишу, - уже уходя, ответила Аня. - Обо мне не беспокойся. Себя береги.

* * *

На следующее утро марш продолжался. Никандров опять устроился в машине с батарейцами. Переехали небольшую речушку Кухву и вступили на территорию Латвии.

«Здравствуй, Латвия! - мысленно произнес Алексей. - Здравствуй, земля зеленая, как назвал тебя Андрей Упит. Давно мы мечтали о встрече с тобой, долго готовились к боям за твое освобождение, и вот наконец свобода идет на твои земли».

Восточная часть республики к этому времени уже была очищена от фашистских захватчиков. Уже были свободными города Лудза, Даугавпилс, Резекне и другие. Теперь наши войска гнали врага дальше.

Алексею вспомнились беседы, которые проводились в частях накануне боев, о Советской Прибалтике, о борьбе латышей, литовцев и эстонцев против оккупантов, о зверствах гитлеровцев в Прибалтийских республиках.

Три года томились эти земли под пятой немецко-фашистских захватчиков. Три года свирепствовали здесь оккупанты, истребляя советских патриотов. Но население Прибалтики не склонилось перед врагом и твердо верило в окончательную победу. Активную борьбу против фашистов вели партизаны, подпольщики.

Партизаны громили вражеские гарнизоны, взрывали мосты на дорогах, препятствовали угону мирного населения в Германию. Они помогали наступавшим советским войскам, снабжали их важными сведениями. В июле партизаны 1-й латвийской бригады под командованием В. П. Самсона, которому позже было присвоено звание Героя Советского Союза, оказали помощь нашему 123-му стрелковому корпусу при захвате населенного пункта Лиепна - важного узла дорог.

Такую же самоотверженную борьбу против захватчиков вели народные мстители Эстонии и Литвы.

* * *

Колонны артиллеристов продолжали марш по первым освобожденным районам Латвии. Здесь еще недавно шли бои. Об этом говорили встречавшиеся по пути разрушения, разбитая техника. Недалеко от уездного городка Вилака - крупный аэродром, захваченный нашими войсками. Стоят остовы сожженных немецких самолетов, лежат штабеля бомб.

Сам городок живописно раскинулся на берегу озера. Многие дома разбиты. На одном из уцелевших зданий развевается красный флаг. На улицах большое оживление. Жители возвращаются к мирной жизни.

В глаза бросается отличительная особенность этих мест. Здесь нет больших деревень - обычно разбросанные там-сям хутора. Белые домики с крышами из черепицы, узорчатые наличники на окнах. Крупных лесных массивов мало, преобладают рощицы, перелески. Много озер. Хорошо развита дорожная сеть.

Жители радушно встречают советских воинов. Крестьяне угощают бойцов молоком, сыром, вареными яйцами. Нет недостатка в различной помощи. Построить мост, отремонтировать дорогу, вытащить застрявшую машину - все это местные жители делают охотно. Помогают они нашим частям и в подвозе боеприпасов, эвакуации раненых.

Многие выражают желание принять непосредственное участие в скорейшем разгроме врага. Молодые парни обращаются с просьбами зачислить их в ряды Красной Армии.

К вечеру прибыли на конечный пункт - в маленькую деревню недалеко от станции Жигури. Здесь и разместился артполк.

* * *

2 августа почтовый экспедитор полка Кольцов принес хорошую новость о том, что фашистские войска в Прибалтике потерпели новое серьезное поражение. В доставленных им газетах была опубликована сводка Совинформбюро за 1 августа, в которой говорилось об освобождении городов Тукумс и Добеле, а также более ста других населенных пунктов. Были перерезаны все сухопутные дороги, ведущие из Прибалтики в Восточную Пруссию.

Новость всех обрадовала. Газеты переходили из рук в руки. «Ну, теперь фашистам не уйти отсюда», - слышались возбужденные голоса бойцов. А Нил Кольцов прислушивался к таким разговорам и улыбался. Ему было приятно, что это он доставил такую новость.

Нил Григорьевич Кольцов был интересным человеком. Он страстно любил литературу, печать и был активным ее пропагандистом. Некоторые подшучивали над ним: подумаешь, мол, почтальон; газеты и письма разносить - не у орудия стоять. Однако Кольцов не обижался. Он считал, и справедливо, что на фронте вовремя доставить бойцам газеты и письма - тоже очень важное дело. Случалось ему и под огнем пробираться в подразделения со свежей почтой, даже отстреливаться из автомата от фашистов.

Чтобы первым получать газеты и быстрее узнавать новости, он обычно раньше всех приходил на полевую почту. Оттуда шел в дивизионную типографию и забирал для своего полка только что отпечатанную газету.

Таким же беспокойным был и экспедитор саперного батальона армянин Григорьянц. Тот тоже рано приходил в типографию и ждал, пока печаталась газета. Печатник часто использовал эту дополнительную рабочую силу. На печатной машине «Американке» работали вручную; ее обычно вертели типографские шоферы.

Зимой 1943 года, когда шли бои на Северном Кавказе и наши войска освобождали от врага один за другим кавказские города, Григорьянц приходил в типографию еще ночью и все ждал, когда будет сообщение об освобождении его родного города Пятигорска. Наконец дождался - 11 января советские войска освободили Пятигорск. В ту ночь Григорьянц появился в автобусе, где размещалась типография, в 3 часа, когда дивизионная газета еще только набиралась. Узнав об освобождении Пятигорска, он пришел в такой восторг, что даже заплясал, а потом побежал к себе в батальон поделиться радостью. Снова вернулся, оттолкнул шофера, вертевшего «Американку», и сам начал вертеть, да с такой скоростью, что печатник еле успевал накладывать листы бумаги.

- У меня сегодня такая сила, - говорил сияющий от радости Григорьянц, - что я тебе пять газет отпечатаю.

И отпечатал весь тираж,

Нередко то же приходилось делать Кольцову, и делал он это с большим удовольствием.

Кроме всего прочего, Кольцов был поэтом. Его стихи часто печатались на страницах дивизионки. А когда редакция объявила конкурс на написание «Марша дивизии», Кольцов представил лучший текст марша и получил первую премию.

Однажды Нил Кольцов написал стихотворение «Девушкам тыла» и послал его в Москву.