Гарри раздраженно застонал, откинувшись на подушку.

― Замечательно, ― пробормотал он. ― Еще один день, чтобы убедиться, какой я неумелый. Почему Сириус никак не смирится? Я не подвергаюсь обучению!

Ремус подавил смешок.

― У меня другие сведения, ― серьезно произнес он. ― По словам Сириуса, ты учишься в быстрее, чем любой другой волшебник, в два раза старше тебя и с вдвое большим опытом. У Сириуса гораздо больше опыта, чем у тебя, Гарри. Не накручивай себя. Твой крестный не слишком терпелив. Если бы ты действительно был «не обучаем», он бы давно бросил возиться с тобой. Но Сириус гордится тобой, впрочем, как и я.

― Правда? ― с надеждой спросил Гарри.

Ремус рассмеялся, вставая.

― Да, правда, ― произнес он. ― А сейчас, если ты поторопишься, то, наверное, еще застанешь что‑нибудь из завтрака в Большом зале.

Он повернулся и пошел к выходу, но у самой двери остановился и еще раз взглянул на своего подопечного. Его лицо сейчас было серьезным, от недавней веселости не осталось и следа.

― Ты ведь знаешь, что всегда можешь довериться нам?

Гарри почувствовал себя неуютно. Почему он об этом спрашивает? Он не имеет никаких секретов от своих опекунов с тех пор, как они ими стали. Не зная, что ответить, Гарри просто кивнул и посмотрел вслед Ремусу, который уже вышел и закрыл за собой дверь. Мозг парня начал напряженно работать, выискивая что‑нибудь, что он сделал не так, но ничего не мог найти. Он не попадал ни в какие неприятности… по крайней мере, по своему мнению.

Ближе к обеду Гарри явился на одну из уже ставших печально известными тренировок. Хорошо еще, что в этот раз целью дуэли было закрепление пройденного, и ничего нового не изучалось. Первые два поединка выиграл Сириус, но затем Гарри разоружил и связал его, к недоумению крестного и удовольствию Ремуса. Последний после десять минут боролся с душившим его смехом.

Следующие две дуэли были не столь удачные для Гарри. К началу пятой он весь вымотался, тело было в ушибах. Мышцы болели, замедляя реакцию. Так что когда Сириус в четвертый раз разоружил Гарри, тот вздохнул с облегчением. Он сделал это. Да, последний поединок не был слишком сложен для Сириуса, и все‑таки он выдержал.

― Думаю, на сегодня достаточно, Бродяга, ― произнес Ремус, подходя к Гарри и наколдовывая несколько скамеек, чтобы все могли сесть. Он подошел к подростку, вздохнул и вытер рукавом пот с его лба. ― Скажи мне правду, ну ты знаешь…

Гарри покачал головой.

― Я в порядке, ― ответил он. ― Клянусь…

Ремус поднял брови и несколько секунд не отрываясь смотрел на подростка, а затем сел на одну из скамей.

― Присядь, Гарри, ― произнес он. Сириус вернул парню палочку с пером феникса и сел рядом с Ремусом. ― Нужно поговорить.

Гарри сразу разволновался, садясь на скамью напротив опекунов. Не стоит ожидать ничего хорошего, когда взрослые так говорят. Гарри снова попытался вспомнить, что же он сделал не так, но копилка таких воспоминаний по–прежнему оставалась чиста. Неужели с родителями также? Гарри оставалось только гадать.

― Э… о чем? ― с волнением спросил он. ― Я что‑то не так сделал?

― Нет, вовсе нет, ― заверил его Ремус. ― Мы хотим поговорить с тобой о вчерашнем происшествии на кубке мира… Когда ты упал в обморок.

― Ах, это, ― с облегчением произнес Гарри. ― Ну, я действительно не знаю, что тогда произошло. Все вокруг вдруг стало таким ярким… э… слишком ярким… ну, вы понимаете. Извините, если напугал вас…

Сириус в волнении потер руки.

― Думаю, своих друзей ты напугал больше, чем нас, ― произнес он. ― Мы уже сталкивались с твоими вспышками, а они ― нет. Они будут спрашивать тебя об этом. Знаю, ты хочешь сохранить это в секрете, но если во время учебного года что‑нибудь случится и нас не будет рядом? Возможно, рассказав им…

― Нет! ― перебил Гарри, вскакивая на ноги. ― Нет, они не должны знать. ― Он глубоко вздохнул и опустил взгляд. ― Они будут бояться… Знаю, будут. Я не вынесу этого снова. Как же это было ужасно, когда все обнаружили, что я могу разговаривать со змеями… И сейчас будет только хуже.

Он опустился на скамью, закрыл лицо руками и поставил локти на колени. Как же они не понимают? Почему они не видят? Они что, не знают, каково это, когда за каждым твоим действием пристально наблюдают? Не понимают, что это такое, когда на тебя постоянно таращатся? Он не должен позволить себе быть отличным от других. Он не может позволить себе быть уродцем.

Уродцем.

Именно этого, возможно, Гарри и боялся больше всего. Ремус с Сириусом рассказали, что хотя такой тип магического развития необычен, он все же известен. Это случалось и с другими. Это означало, что он не один такой… что он не уродец. Гарри долгие годы выслушивал это от своих родственников. Но что, если они всегда были правы? Что, если он действительно уродец?

Гарри почувствовал, как слева ему на спину легла мягкая рука, одновременно правое плечо ему сжала еще одна рука. Через пару секунд Гарри понял, что это его опекуны пересели к нему на скамью, оказавшись по бокам от него. Оба они молча сидели рядом, не желая подталкивать парня, дожидаясь, когда он будет готов. Гарри убрал руки от лица и сцепил пальцы за шеей. Затем он стал смотреть в пол, не зная, что говорить.

― Мы не хотим принуждать тебя к чему‑либо, Сохатик, ― произнес Сириус, нарушив наконец тишину. ― Это должно быть твое решение. Мы просто не хотим, чтобы ты справлялся с этим в одиночку. В прошлом году здесь был Ремус, он мог тебе всегда помочь. Ты, конечно, можешь послать нам сову когда угодно, но мы не сможем быстро оказаться здесь и помочь тебе.

― В прошлом семестре это случалось, только когда мы занимались заклинанием Патронуса, ― добавил Ремус. ― Этим летом такое случалось только во время дуэлей, и мы считали, что все в порядке… до вчерашнего дня. Мы не знаем, почему это произошло именно там, впрочем, как и Дамблдор. Он будет искать причину, но сейчас он хочет, чтобы мы были осторожнее на случай, если это произойдет снова, ― закончил он.

― Знаю, ― устало выдавил Гарри, продолжая смотреть в пол. В этом был здравый смысл, но Гарри не мог решиться доверить друзьям такое. ― Я просто не могу. Не могу рассказать им. Я никому не могу рассказать. Я что, плохой человек?

Ни Ремус, ни Сириус не смогли скрыть своего замешательства. Они никак не ожидали услышать такое от Гарри.

― Нет, вовсе нет, ― быстро произнес Ремус. ― Зачем ты так говоришь?

Гарри пожал плечами.

― Мне следовало бы доверять им, но я не могу, ― признался он. ― Разве это не делает меня плохим?

― Нет, ― мягко ответил Сириус. ― Это качество любого человека. Ты имеешь право опасаться. В прошлом люди сначала делали тебе плохо, а лишь затем спрашивали. Проблема в том, что Рон и Гермиона никогда не были среди этих людей. Они были на твоей стороне. Почему же они сейчас должны принять другую? Что изменилось?

Гарри снова пожал плечами. Он знал ответ, но не собирался его озвучивать. Он не хотел говорить опекунам, что боится того, что друзья будут считать его уродцем или, возможно, даже опасным, ведь он не может до сих пор контролировать себя. Возможно, именно поэтому Сириус так изматывает его. Он хочет, чтобы Гарри научился чувствовать ту черту, за которой происходят эти вспышки. Проблема же была в том, что четкой границы не было. Вспышки приходили и уходили. Точно было известно только то, что они случаются внезапно.

Не желая продолжать этот разговор, Гарри вздохнул и сел прямо, расправив плечи.

― Ничего, если я пойду? ― тихо спросил он. ― Я очень устал…

― Конечно, Гарри, ― кивнул Ремус. ― У тебя было несколько напряженных дней.

С облегчением вздохнув, Гарри засунул руки в карманы брюк и направился в замок. Он чувствовал, что неправильно избегать разговора. Понимал, что Ремус с Сириусом правы, но все равно не мог избавиться от ощущения, что рассказывать все Рону с Гермионой ― плохое решение. Он должен беречь себя. Пока он не будет участвовать в напряженных поединках, ничего не произойдет. Это должно сработать. Никто ничего не узнает.