Дойдя до берега реки (причала как такового здесь в действительности не существовало), мы увидали привязанную к колышку обычную лодку с подвесным мотором.

— Может быть, — высказал предположение Елпатьевский, — мы попали в другое место и причал находится ниже или выше по течению?

Но нет, наш сопровождающий, ученый университета Южной Пасифики микробиолог Джо Витинавулани подошел к сидевшему в лодке малому, о чем-то спросил его на местном наречии, а потом, повернувшись к нам, пригласил занимать места, согласно, как говорится, купленным билетам.

А мы-то намеревались заплыть от Сувы миль за сто вверх по Реве! Видимо, на такой тихоходной посудине от первоначального плана придется отказаться. После небольшого совещания с Джо решили сделать остановку у первой попавшейся деревушки на исходе второго часа путешествия. Руководствовались, принимая такое решение, простой арифметической раскладкой имеющегося у нас времени. Главное — добраться до любого населенного пункта, не посещаемого туристами. Второе — успеть вернуться в Суву к согласованному с Пузаченко часу. И третье — самое важное — успеть отснять на кинопленку жизнь деревни.

Почему именно до пункта, не посещаемого туристами? Объяснение простое — хотелось увидеть не зрелище, подготовленное для праздношатающихся иностранцев, а такую, какая она есть на самом деле, деревню, посмотреть, как живут люди в обычной фиджийской деревне, без экзотических декораций туристического бизнеса.

Отлаженный туристический конвейер упомянул не случайно. Дело в том, что в сувинской программе мероприятия для туристов один из пунктов такой: «Посещение типичной фиджийской деревни Тамавуа. Три мили от Сувы. Осмотр хижин фиджийцев. Участие в обряде приготовления яггоны. Исполнение в честь гостей национальных фиджийских песен и танцев». Далее указывалась цена билетов для участников экскурсий. Конечно, если представится возможность, мы с Бабаевым обязательно побываем в показательной фиджийской деревне Тамавуа, но для нашего фильма, для советских телезрителей нам интересней снять не эту «клюкву».

Моторист, он же хозяин лодки, дернул за шнур, мотор взревел, и путешествие началось.

Вдоль левого берега, миль на двадцать, параллельно реке шла шоссейная дорога. Иногда видели, как по шоссе пролетали автобусы с туристами. Но мы-то знаем, что самый дальний туристский маршрут этого района кончался как раз в месте, куда было проведено шоссе, то есть всего лишь в двадцати километрах от Сувы. Мы же намеревались идти дальше, чтобы быть вне досягаемости потока экскурсий.

Река довольно широкая: около места нашего старта, возле крупнейшего моста Фиджи — Тамавуа Хейгтс, примерно метров шестьсот от одного берега до другого. При выходе из города обратили внимание на стоящее высоко на холме красивое, похожее на средневековый замок здание. Спросили у Джо, как называется этот замок. Он удивленно посмотрел и, улыбнувшись, ответил, что это не замок, а водонапорная башня города Сувы.

Вскоре по берегам потянулись плантации бананов, сахарного тростника, кокосовых пальм. Далеко впереди виднелись чуть прикрытые облаками синеватые, заросшие лесами горы.

Пейзаж был довольно однообразный, и, чтобы занять время, решил порасспросить Джо о его жизни. Джо родился в крестьянской семье. Отец отдал его учиться, и мальчику удалось блестяще закончить сначала школу, потом лицей и получить право на государственную стипендию для продолжения образования в Лондоне. Четыре года назад он вернулся на родину и с тех пор преподает в местном университете. У Джо большая, по нашим понятиям, семья: жена и четверо детей.

Движение по Реве небольшое. Изредка проплывет лодка, нагруженная кокосовыми орехами, а однажды прямо перед нами пересекла дорогу моторка, перевозившая на другой берег группу школьников. В этом районе, пояснил Джо, имеется одна школа, и дети, которые живут в деревнях на противоположном берегу, должны до и после занятий совершать путешествия на лодке.

То в одном, то в другом месте мы видели женщин, стоявших по пояс в реке и при нашем приближении с визгом и смехом окунавшихся с головой в воду. Бабаев, решив снять несколько планов сельских купальщиц, попросил моториста подойти к ним поближе. Но когда тот выполнил просьбу, Виктор в растерянности опустил аппарат, так поразил его вид ныряльщиц. Лица их были вымазаны толстым слоем серой краски, на фоне которой выделялись лишь белки глаз да белоснежные зубы. Женщины стояли в воде не в купальниках, а в платьях. Оказалось, они собирали моллюсков, напоминающих наши черноморские мидии. Простоять несколько часов у воды под палящими лучами солнца довольно рискованно — солнечных ожогов не избежать. Вот женщины и обмазывают лицо глиной, как бы закрывая его косметической маской. За три-четыре часа работы одна женщина собирает корзину моллюсков, а это — существенное дополнение к рациону фиджийского крестьянина, заменяющее столь редкое в его меню мясо.

Два часа путешествия пролетели незаметно. Пора было приставать к берегу для запланированной экскурсии в деревню. Решили высадиться в первой, которая попадется на пути.

Заметив двух мальчишек, удивших рыбу, Джо спросил, далеко ли до ближайшей деревни и как она называется. Мальчуганы, испуганно посматривая на киноаппарат Бабаева, ответили, что за поворотом реки есть деревня и называется она Накини.

Джо попросил нас подождать у лодки, а сам отправился на розыски старосты, чтобы получить у него разрешение на посещение деревни. По местным обычаям, незнакомым людям неприлично входить в чужую деревню без согласия хозяев.

Староста, как и следовало ожидать, ничего не имел против нашего визита. В сопровождении ватаги ребятишек мы стали подниматься по крутому берегу.

Накини — деревня небольшая, живет в ней около четырехсот человек. Значительная часть взрослого мужского населения работает в Суве и домой приезжает лишь на субботу и воскресенье. Есть здесь начальная школа и, как водится, своя церковь — самое большое здание Накини, правда отличающееся от остальных деревенских домов лишь размерами.

Староста провел нас по деревне, показал небольшие участки полей, огороды. На деревенской площади мы с удивлением увидели несколько сотен пустых пивных бутылок, аккуратно сложенных в штабель. Оказывается, бутылки остались после празднования Нового года, но катер, который должен был забрать стеклотару, так и не пришел, а пустая бутылка стоит денег, и никто не станет выбрасывать ее. У крестьянина каждая копейка на счету.

Хотя многие жители деревни работают в городе, сельское хозяйство все же остается главным источником средств к существованию для жителей Накини.

Почва здесь очень плодородная. Недалеко от дома старосты нам показали сотку земли, огороженную прутиками. Это опытный участок, где выращивают лимонные деревца. Хотите верьте, хотите нет, но вот что нам рассказали: в землю сажают лимонное семечко и уже к концу пятого месяца из него вырастет деревце, которое начинает плодоносить. В это трудно поверить, но мы видели своими глазами тонкий, всего лишь в метр высотой, стволик с несколькими веточками, на одной из которых покачивался золотистый лимон.

Большая часть огородов выделена под выращивание таро. Участки окружены кокосовыми пальмами, но доход от копры не главное поступление в семейный бюджет крестьянина Накини. Прибыль от продажи копры идет в общий котел и расходуется на общественные нужды. Например, недавно в Накини совместными усилиями построили водозаборную колонку, купили мотор, трубы, и теперь жители пользуются собственным водопроводом, которым очень гордятся, хотя кран один на всю деревню.

В деревне поддерживается чистота и порядок, газоны между домами аккуратно подстрижены, и всюду виден хозяйский глаз. То же самое можно сказать и о крестьянских домах. Помещения очень аккуратные.

Когда подошло время обеда, староста пригласил гостей в его дом перекусить, а уж потом трогаться в обратный путь. Жена старосты уже «накрыла на стол» — постелила скатерть на разложенную на полу циновку и расставила тарелки с таро, вареной маниокой и моллюсками. Мы вспомнили о нашем сухом пайке, и Елпатьевский притащил рюкзак, добавив к традиционному крестьянскому меню полбуханки белого хлеба и две банки свиной тушенки. Сидели мы «у стола» на полу, поджав ноги. Прежде чем войти в дом, каждый снимал у входа ботинки, и по жилому помещению хозяева ходили босиком, а мы в носках. Так принято в большинстве стран Востока, так принято и здесь, на островах Фиджи.