Я поинтересовался у нашего сопровождающего Джо Уоллеса, на что могут надеяться молодые люди из Ниуэ, приезжающие в Новую Зеландию? Мой собеседник пожал плечами:

— Специальности ни у кого из них нет, это — первое. Во-вторых, знание английского языка у наших ребят довольно слабое. Это же не их родной язык. Таким образом, в фактически чужой им стране приходится браться за любую неквалифицированную работу, соглашаясь на мизерную заработную плату. Ничтожно малому числу их удается поступить в университет Сувы, но лишь тем, кому правительство дает государственную стипендию. Число же стипендий ограничено. Для большинства отъезд из Ниуэ оборачивается большой личной трагедией.

Неподалеку группа юношей и девушек стояла около лотка мороженщика. Увидев незнакомого человека, один из пареньков подошел ко мне и спросил, что это за судно стоит на рейде, нельзя ли его приятелю купить билет, чтобы добраться с «Каллисто» до Сувы? Когда я сказал, что «Каллисто» пассажиров не берет, юноша огорченно вздохнул. Паренька звали Роберт.

Между нами произошел следующий разговор.

— В каком ты классе, Роберт?

— В этом году кончаю лицей.

— Думаешь поступать в Сувинский университет?

— Нет, я два последних года немного ленился, и мне стипендии, конечно, не дадут, а у нас есть ребята, которые учатся очень хорошо.

— А какие твои планы, что будешь делать после окончания лицея?

— Вот закончу, стану здесь работать, чтобы накопить денег.

— Наверное, для свадьбы станешь копить деньги?

— Нет, я накоплю деньги на проезд, чтобы заплатить за билет на пароходе, и потом отправлюсь завоевывать мир.

— Ты думаешь, тебе удастся завоевать мир?

— Ну, я так сказал «завоевывать мир», я имел в виду найти свое место в жизни, получить интересную специальность, хорошо зарабатывать. Я настойчивый, если чего-нибудь захочу, то добьюсь своей цели. Вот поэтому я и сказал, что отправлюсь «завоевывать мир».

Да, довольно трудную задачу намеревается решать Роберт, но разубеждать его я не стал, вряд ли он согласился бы с моими доводами.

Представители администрации Ниуэ решили ознакомить нас с достопримечательностями Алофи. Их не так уж много. Нам показали госпиталь, выстроенный новозеландцами. Очень хороший, с новейшим медицинским оборудованием. А потом водитель грузовика, он же местный промышленник, предложил осмотреть фабрику мороженого. Помимо заводиков по обработке копры, видимо, это было одно из крупнейших столичных предприятий. Обойдя пустое помещение (в субботу фабрика не работала) главного и единственного цеха «гиганта» ниуэйской индустрии, каждый из нас получил по сувениру — фруктовое мороженое на палочке.

Автобус с группой ученых поехал по шоссе за город, видимо, чтобы взять образцы почв, а я решил побродить по единственной улочке поселка.

Около одного из железобетонных домиков мое внимание привлекла группа людей, оживленно о чем-то беседующих. Семья, которая проживала в этом домике, праздновала стрижку волос у своего сына. Оказывается, когда на Ниуэ в семье рождается мальчик, то родители могут принять решение не подстригать несколько лет волосы мальчика. Когда тому исполнится лет пять или шесть, то родители рассылают родственникам и друзьям приглашения прийти и стричь мальчику волосы, а также принести подарки. Затем наступает последняя часть празднества: торжественный обед или ужин. Одна любопытная деталь: каждый гость получает еду пропорционально стоимости подарка или количества денег, которые подарил родителям мальчика.

6 февраля

После завтрака Джо Уоллес повез нас на причал.

Волны то и дело перекатывались через причал, а мы с грустью глядели на силуэт «Каллисто» милях в двух от острова, потому что надежды добраться до судна, как нам казалось, не было никакой. Вдруг Джо, захвативший с собой бинокль, закричал: «Смотрите, они спускают ботик!» Действительно, от «Каллисто» отвалил ботик и направился к причалу. Вел его Владимир Яковлевич Осинный. Конечно, риск был большой, но не зря старпом считается непревзойденным мастером своего дела.

До сих пор не могу понять, как нам удалось перепрыгнуть с заливаемого водой причала в ботик, но факт остается фактом. Сначала Ольга Григорьевна, за ней Баденков и затем я прыгали в ботик в тот момент, когда волна поднимала его на один уровень с причалом, матросы на лету подхватывали нас. Дойдя до «Каллисто», по штормтрапу поднялись на палубу нашего дома. Итак, все на борту. Но уйти от Ниуэ не можем, не оформив документы, разрешающие выход из территориальных вод острова. Таковы правила во всех портах мира, и нарушать их нельзя нигде, даже на таком маленьком острове. Придется подождать, может быть, к вечеру погода улучшится. Обидно, что наши ученые лишаются возможности провести работы на острове и уйдут с пустыми руками, если не считать нескольких образцов, добытых во время вчерашней экскурсии.

Вечером волнение несколько утихло. Но мы остались дрейфовать милях в полутора от острова. Я прошел на кормовую палубу. С наступлением темноты она обычно превращалась в нечто вроде клуба на открытом воздухе. Здесь играли в домино, нарды и шахматы. Обычно кто-нибудь из бывалых моряков принимался рассказывать самые невероятные истории, собирая вокруг себя толпу слушателей, внимавших каждому слову умудренного опытом товарища.

Решив все-таки выяснить, почему же мы не подошли ближе к берегу, пошел к Баденкову. Тот вместо ответа молча вручил мне циркуляр местных властей, в котором капитану предписывалось ежедневно за 15 минут до наступления темноты отводить судно от острова на расстояние не меньше одной морской мили. Вот текст циркуляра: «Карантинная служба Островов Кука согласно правилу от 1955 года предписывает капитанам всех судов, приходящих на острова Кука (Ниуэ) с любого места, где водятся пальмовые носороги, отводить свой корабль от берега на дистанцию не меньше мили не позже чем за 15 минут до наступления темноты и подходить к берегу ближе одной мили не раньше чем через 15 минут после восхода солнца».

Вы уже знаете, что основное богатство жителей Ниуэ — кокосовая пальма, а злейший враг кокосовых пальм — пальмовый носорог, тропический родич нашего жука-носорога, только размером поболее. До захода на Ниуэ «Каллисто» побывал на других кокосовых островах, и вполне возможно, что на судно могли пробраться несколько таких вредителей. Отсюда и строгости. Носорог проявляет активность лишь ночью, поэтому мы и получили предписание удаляться с наступлением темноты от берега и болтаться в открытом океане на почтительном расстоянии от Ниуэ.

Все объяснялось желанием оградить от нежелательного воздействия окружающую среду.

И команда, и ученые расстроены. Ученым жалко потерянного времени, команде жалко ученых. К тому же есть еще одна общая причина для плохого настроения. Мы так надеялись пополнить запасы пресной воды! За два дня стоянки могли бы забрать ее тонн сорок. Если бы это удалось, то капитан обещал устроить для всего личного состава роскошный банный день. Придется, видимо, до конца месяца довольствоваться для умывания скудной нормой: половиной графина пресной воды в сутки. Лео Суренович со свойственным ему философским спокойствием, попыхивая трубочкой, изрек: «Наука требует жертв».

Все-таки как много легенд рассказывают о маленьких островах Океании! Готовясь к экспедиции, я, естественно, тщательно записывал все сведения об этом районе мира, попадавшиеся мне в изданиях — наших и зарубежных. Среди разных разностей в книге «Эврика» за 1964 год вычитал одно любопытное сообщение. Заметка называлась «Загадки острова Ниуэ».

«...Год назад один ученый послал новозеландскому физику Эрнесту Марсдену пробу почвы острова Ниуэ для исследования. Почва оказалась радиоактивной... Почти в сто раз превышающей нормальную радиоактивность... Свыше ста европейцев — врачей, физиков, живут сейчас на острове. Они питаются только той пищей, которую присылает им новозеландское правительство, а островитяне по-прежнему каждый день поглощают свою порцию радиоактивной снеди и чувствуют себя при этом отлично... Все они высокие, даже многие женщины достигают двухметрового роста... Науке предстоит пролить свет на эту биологическую загадку».