Однажды вечером, когда мы уже хорошо были знакомы с Фрисби, я заинтересовался его словами. Фрисби сказал мне: «Том Нил, Суворов — самое красивое место на земле, и человек не жил по-настоящему, если он не жил там». Отличные слова, подумалось мне. Но не так-то легко воплотить их в жизнь.

В 1945 году у меня неожиданно возникла возможность на два дня съездить на Суворов. Это было приятное и спокойное путешествие. Не могу себе представить лучшей возможности для знакомства с южной частью Тихого океана, чем та, которую дает палуба маленькой шхуны. Жизнь текла на ней размеренно и неторопливо.

Мои первые впечатления от Суворова: несколько миль рокочущей, трепещущей коралловой цепи рифов, одинокие группы пальм на фоне голубого неба, пальмовые рощи, разбросанные по островкам, как бы пунктиром намечающим огромную, почти круглую петлю рифа.

Я пробыл на Анкоридже два дня и вернулся домой, но еще семь лет предстояло мне ждать осуществления моей мечты — переселиться на Суворов, семь длинных лет до того дня, когда другое судно из Раротонги пройдет где-нибудь вблизи острова. Возможность поселиться на Суворове представилась лишь в 1952 году, когда я совершенно случайно узнал, что небольшое судно «Махуранджи» пойдет на остров Манихика и курс его будет лежать мимо Суворова.

Договорившись с капитаном судна, я стал готовиться к отплытию. У меня оставалось всего две недели на то, чтобы собрать все, что, как мне казалось, необходимо человеку для жизни на необитаемом коралловом атолле.

Мне было пятьдесят лет. Моя мечта была юношеской, и не был ли я теперь слишком стар, чтобы успешно осуществить ее? Я льстил самому себе, считая, что по-прежнему нахожусь в отличной форме, но не вызывало сомнений, что трудности физического характера отразятся на мне тяжелее, чем это могло бы быть, скажем, двадцать лет назад.

Вот и пришел момент отплытия, я покидал Раротонгу, и, возможно, навсегда. Мы прибыли на Суворов 7 октября 1952 года».

Дальше Том Нил подробно говорит о своем пребывании на атолле Суворова. Сначала он прожил на атолле два года и, заболев артритом, вернулся на Раротонгу. Спустя некоторое время он вернулся на атолл и провел на нем еще около трех лет. Пересказывать содержание книги я, конечно, не стану, потому что гораздо интереснее для вас будет, на мой взгляд, знакомство с Томом Нилом и его рассказ о том, как он живет на атолле Суворова. Но один абзац из послесловия к этой книжке я все же приведу, потому что здесь объясняется, почему он покинул атолл: «Я покинул Суворов 28 декабря 1963 года. Главная причина была проста: я понял, что старею, а перспектива смерти в одиночестве меня не особенно прельщала. Пришло время пробудиться от прекрасного сна, пока он не стал кошмаром».

Итак, Том Нил говорит в своей книге, что он покинул остров, почувствовав приближающуюся старость, но почему же он решил вернуться на атолл? Сейчас ему уже далеко за семьдесят. Возраст не юношеский. Неизвестно, сколько он живет на Суворове в этот заезд, когда он в третий раз прибыл на Анкоридж. Все это предстоит узнать завтра, если мы найдем Тома Нила в добром здравии. В Аваруа последние сведения о Томе Ниле получили месяцев шесть назад, когда атолл посетила шлюпка с одного из кораблей, проходивших мимо Суворова. Тогда Том был жив-здоров, но ведь прошло полгода!

Впрочем, будем надеяться, что за это время с отшельником ничего плохого не случилось. Завтра все станет ясно.

13 февраля

Вчера вечером Баденков вместе с руководителями научных групп детально обсудили работу на атолле Суворова. Решили на Анкоридже — острове Тома Нила — устроить временную базу, конечно, если Том Нил не станет возражать, а все работы производить на остальных островках. Завтра же утром ботик высадит на Анкоридж Баденкова, Ольгу Григорьевну, Володю Семенова, Виктора Бабаева, Олега Климчука и меня. Оставив нас на острове, бот развезет других членов экспедиции по островкам лагуны. Мы же пробудем на Анкоридже до вечера и возвратимся на «Каллисто». Программу работ на оставшиеся два дня пребывания на Суворове определим позднее.

Признаться, когда наша группа спускалась по штормтрапу с «Каллисто» в ботик, все испытывали некоторое беспокойство. Еще раз повторяю, что никто не знал, какие события могли произойти за минувшие полгода на затерянном в океане клочке земли. Согласитесь, что в возрасте Тома Нила, имея за спиной столь солидный груз прожитых лет, быть Робинзоном сможет не всякий.

И вот мы приближаемся к Анкориджу. Матрос Володя Демченко, сидевший на корме с биноклем в руках, закричал:

— Вижу человека на берегу, он машет нам рукой.

У меня отлегло от сердца. Значит, у Тома все в порядке. Проходя через вход в лагуну около бурунов, заметили стаю резвящихся акул. Штук шесть их, выставив над водой верхние плавники, стремительно разрезали воду, устроив настоящую карусель.

Владимир Яковлевич Осинный приказал сбавить скорость, и мы тихонечко стали приближаться к Анкориджу. Том Нил стоял по колено в воде метрах в тридцати от берега, опираясь на сучковатую длинную палку. Высокий, очень худой, он молча делал знаки рукой, показывая, как удобнее провести бот ближе к берегу, минуя коралловые мели. Лицо его, бесстрастное, не выражавшее никаких эмоций, прикрывала видавшая виды потрепанная фетровая шляпа с большими полями.

И вот мы уже почти вплотную приблизились к Тому Нилу. По установившейся у нас традиции первым на остров всегда сходил начальник экспедиции, но Олег Климчук на этот раз нарушил обычай и поспешил раньше всех соскочить в воду, чтобы первым поздороваться со стариком. Виктор Бабаев, я и другие, сидевшие в боте, решительно запротестовали, требуя, как незаконное, не засчитывать «первопроходство» Климчука. Первый помощник капитана нехотя отошел к борту, уступил место Баденкову. Стрекот кинокамеры Виктора Бабаева и щелчки затворов фотоаппаратов прозвучали лишь в тот момент, когда Том Нил обменивался рукопожатием с Юрием Петровичем.

Ритуал был соблюден, и все попрыгали в воду. Вода лагуны до противности теплая. Скользя по покрытым слизью кораллам, устилавшим дно лагуны, медленно побрели к берегу. Еще несколько минут, и вот мы уже шагаем вслед за Томом по дорожке к его обители, расположенной в самом центре острова. Путь не такой уж длинный, так как пересечь остров по тропинке, идущей от лагуны до противоположной стороны, можно за четыре минуты, а если идти быстрым шагом, то и двух хватит вполне. Том Нил идет впереди, показывая дорогу, хотя заблудиться на Анкоридже невозможно. Мы несем грузы, захваченные для Тома Нила на Раротонге, — мешки с почтой и несколько посылок, которые нам передали для Тома власти Островов Кука. Мне достался фанерный ящик.

Я иду и с любопытством оглядываюсь по сторонам. Остров низкий, без каких-либо холмиков или возвышенностей. Куда ни взглянешь — кокосовые пальмы, а под ними — колючий кустарник. Кусты причудливо переплетаются, и, вероятно, пробраться между ними почти невозможно даже для молодого, полного сил мужчины. В месте нашей высадки берег песчаный, изрытый воронками — жилищами маленьких крабиков. А поближе к стволам кокосовых деревьев видны норы, вероятно, в них живут хорошо знакомые нам большие крабы — «пальмовые воры».

Да, я забыл сказать, что наш бот остановился рядом с сооруженным из крупных камней небольшим пирсом. Этот пирс был построен во время второй мировой войны находившимися здесь новозеландцами и полинезийцами и сохранился до наших дней.

Дойдя до домика Тома Нила, мы сложили почту и посылки, команда и ученые попрощались с отшельником, ботик ушел, а шесть человек остались на Анкоридже, население которого сразу же увеличилось на шестьсот процентов.

Усадьба отшельника состояла из небольшого домика с верандой и трех подсобных помещений — двух хижин, служивших складом, и кухни с печкой. Сбоку на высоких столбах виднелось нечто вроде сторожевой будки. Это на тот случай, если на остров обрушится ураган. Явление довольно частое в этих местах.