Но, странное дело, разделяя возмущение автора крепостническими порядками, порождавшими такую психологию, таких типов, такую бесчеловечность, мы не переносим своего негодования на Акулину Сидоровну. Мы отчетливо понимаем, что сама она — жертва в этом мире, что она развращена предоставленным ей правом владеть и распоряжаться себе подобными людьми, низведена им до скотского уровня жизни. Воистину новаторством было придание сатирическому письму трагического характера. Акулина Сидоровна пишет последнее письмо, дает последние наставления любимому сыну, посылает ему свое материнское благословение. И сколько неожиданного открывается в ее душе. Забитая и покорная, всю жизнь терпевшая побои мужа, она, оказывается, хранит в своем сердце два затаенных чувства — любовь к сыну и злобу к мужу. Перед смертью она, исповедуясь Фалалею, говорит о своей любви к нему и обучает, как надо обманывать ненавистного главу дома.

«Письма к Фалалею» воссоздавали атмосферу семейных отношений, но реалистический принцип построения характера позволял, не выходя за пределы помещичьего дома, раскрывать трагедию крепостнической России.

«Письма» как литературный жанр были введены в обращение новым антиклассицистическим западным искусством. Письмо — это исповедь, «чистосердечное признание» о всех своих поступках, рассказ о своей жизни, об интимных переживаниях, о сердечных чувствованиях. Оттого роман в письмах стал излюбленной формой многих писателей XVIII века. Новиков использовал жанр писем не для обнажения духовного богатства личности, но для сатирических целей.

Письма у Новикова пишут дворяне-помещики своим близким. Без стеснення, доверительно они рассказывали все, что думали, к чему стремились, что делали у себя в имении или в прошлом, на службе. Главная ценность жанра писем для Новикова в его документальности. Писатель как бы предупреждал читателя — это не вымысел, а подлинная правда, он лишь предоставил своим героям исповедаться, без опаски изложить на бумаге сокровенные свои идеалы и принципы жизни. И жизнь эта предстала в своей бездуховности, бесчеловечности, дикости и жестокости нравов и обычаев помещичьей жизни. При этом Новиков попытался объединить письма в циклы: «Письма дяди к племяннику», «Письма к Фалалею» и т. д. Циклизация позволяла связывать судьбы авторов писем единым сюжетом, раскрывавшим драматизм семейных отношений в условиях привычно-будничных дел и забот русского помещика. Каждый цикл оказывался своеобразной моделью будущей русской повести.

«Отрывок путешествия в ***» — первый опыт художественно достоверного, конкретно бытового описания русской крепостной деревни. Новый в русской литературе жанр «путешествий» открывал перед литературой большие возможности изображения жизни народа, раскрытия нравственного облика человека, «чувствительного к крестьянскому состоянию», ненавидящего рабство и ищущего путей к общественной деятельности.

Повествование ведется от имени Путешественника. Он мужественно заявляет о своем намерении сказать правду о русском крестьянине, о желании вступиться за утесненных и обездоленных людей: «Удалитесь от меня, ласкательство и пристрастие, низкие свойства подлых душ: истина пером моим руководствует!» Истина не умозрительная, но извлеченная из опыта, являющаяся обобщением всего увиденного и услышанного из уст самих крепостных. Эту истину и открывает читателю Путешественник. «С великим содроганием чувствительного сердца» описывает он «бедность и рабство» крестьян, с гневом обрушивается на бесчеловечных помещиков, обнажая страшные язвы социальной жизни России.

Создание образа Путешественника, человека, открыто обвиняющего дворянский корпус, желающего служить истине, вступающего на опасную стезю общественной просветительской деятельности, — большая удача Новикова, важная художественная победа писателя.

Читательский успех журналов Новикова обусловил его решение создать книгу из лучших своих произведений, напечатанных в «Трутне» и «Живописце». Такая книга была подготовлена и напечатана в 1775 году под полюбившимся читателю названием «Живописец». Этот прозаический сборник стал одной из популярных книг последней трети века, он неоднократно переиздавался.

Восьмидесятые годы XVIII века ознаменовались новыми успехами в развитии прозы. Огромной популярностью пользовались многочисленные переводы лучших европейских романов. Вслед за Вольтером, Руссо, Сервантесом читатель с интересом знакомился с сочинениями Стерна, Ричардсона, Фильдинга, Гете, нравоучительными сказками и повестями Мармонтеля и многих других современных прозаиков.

В это десятилетие была продолжена традиция, начатая Ф. Эминым и М. Чулковым по созданию русской прозы по европейским образцам с использованием фольклорных источников и древнерусских повестей. Наиболее крупным явлением оказалось десятитомное сочинение Василия Левшииа «Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие оставшиеся через пересказывание в памяти приключения» (1780–1783). Рассматривая европейский рыцарский роман как переделку народных сказок, В. Левшин и хотел дать русскому читателю отечественный рыцарский роман, опираясь прежде всего на русский былинный эпос. В «Русских сказках» читатель находил множество легендарных историй, интересных приключений, волшебных превращений, происходивших в Древней Руси с сказочными или историческими героями. Позже все это было использовано и при создании русской оперы и поэмы с национально-сказочным сюжетом. Пушкин читал «Русские сказки» Левшина и тоже использовал отдельные мотивы в своей поэме «Руслан и Людмила».

Учитывали возраставший интерес демократического читателя к повествовательной прозе и литературные торгаши. Появились «мелкотравчатые» писатели, «приспособители» чужих книг для малокультурного читателя. Наибольшую известность приобрел «житель города Москвы» Матвей Комаров (из крепостных), автор нескольких быстро ставших популярными книг. Еще в 1775 году он издал «Обстоятельные и верные описания добрых и злых дел российского мошенника и вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, всей его жизни и странных похождений» — книгу, в которой были рассказаны многочисленные анекдоты и легенды о жизни реального лица — Ивана Осипова, московского вора и разбойника, а потом сыщика московской полиции, действовавшего в 1730—1740-х годах.

В 1782 году М. Комаров переложил английскую «Повесть о приключении аглинского милорда Георга и о бранденбургской маркграфине Фридерике Луизе». Книга эта многократно переиздавалась не только в XVIII, но и в XIX и в XX веках. Именно этого, комаровского милорда Георга имел в виду Некрасов, когда выражал надежду, что придет время и грамотный крестьянин «не Блюхера и не милорда глупого, — Белинского и Гоголя с базара понесет».

Несколько иной по содержанию, но также ориентированной на подражание европейским образцам была повествовательная проза, вдохновляемая новым направлением сентиментализма. В конце 1780-х и в 1790-е годы на книжном рынке появились книги, раскрывавшие жизнь сердца, различного рода романы в письмах или исповеди «несчастных» любовников. Среди таких сочинений могут быть отмечены сочинения Павла Львова «Российская Памела, или История Марии, добродетельной поселянки» (1789), «Роза и Любим, сельская повесть» (1790) и Николая Эмина «Роза — полусправедливая оригинальная повесть» (1788), роман в письмах «Игра судьбы» (1789). Подобная традиция создания русских «оригинальных» романов и повестей по европейским образцам получила развитие и в начале XIX века. «Достойным» наследником и продолжателем этой традиции явился Фаддей Булгарин.

Подлинно оригинальная русская проза формировалась в это время на совершенно иной основе, она вдохновлялась просветительской идеологией.

В 1780-е годы в полную силу развернулся талант крупнейшего прозаика Дениса Фонвизина. Еще в 1769 году Денис Фонвизин закончил работу над комедией «Бригадир». Напечатана и поставлена комедия была позже. Но петербургская публика узнала ее сразу: автор читал ее своим друзьям и знакомым. Принята она была восторженно. Новиков в своем «Трутне» известил читающую публику о рождении русской оригинальной комедии.