— О чем, разреши поинтересоваться? — встревожился Садиленко.

Егоров не сразу ответил. Неторопливо достал из кармана папиросы, протянул пачку Садиленко. Закурили.

— О вас думаю, товарищ Садиленко, о ваших ребятах. — Егоров помолчал. — Вот ты все на смелость, самоотверженность, риск нажимал. Слов нет, это, конечно, необходимая черта подрывника. Впрочем, смелость и самоотверженность нужны любому солдату. И о подрывниках ваших, о тех же Клокове, Бондаренко, Павлове, да и о вас многое слышал еще в Москве и в штабе соединения. Слушал и завидовал вам, гордился, что на мою долю выпадет воевать вместе с такими отважными людьми. Вот я и думаю, как бы ваш опыт и вашу отвагу помножить на крепкую дисциплину. Цены бы вам не было…

— Ну, это уж вы слишком, — обиделся Садиленко.

— Почему же «слишком»? А в каком виде вы расхаживаете в роте? А «майданчик»? Да и комиссар намекнул, что в партизанской роте Садиленко многовато… партизанщины.

Садиленко покраснел.

— Ну, ладно, Алексей Михайлович, у нас еще будет время поговорить об этом. Сейчас хотелось бы посмотреть твое хозяйство, — поднимаясь из-за стола, сказал Егоров.

— Как прикажете, — обиженно произнес Садиленко. — С чего начнем?

— Хозяину виднее.

— Тогда пойдем по расположению лагеря, посмотришь наше житье-бытье, порядки, может, и изменишь мнение о нас, непутевых.

Егоров рассмеялся и обнял Садиленко за плечи.

Солнце уже поднялось высоко. Даже в лесу было жарко. Но лагерь жил своей обычной жизнью. Одни чистили оружие, другие чинили и подгоняли одежду, обувь. Некоторые, распоясанные и разутые, просто лежали на травке и спокойно провожали глазами проходящее начальство. Этим Садиленко молча показывал за спиной Егорова кулак. Стоял тихий говор, откуда-то из землянки доносилась песня.

Егоров и Садиленко спустились в большую землянку. Командир роты рассказал старшему лейтенанту о ее обитателях, не забывая о каждом сказать что-нибудь приятное. Егорову понравилось, что командир роты хорошо знал своих людей, уважал их. И еще он убедился, что партизаны любят своего командира.

— Что ж, неплохо, по-хозяйски устроились, да и жить умеете, — подытожил Егоров.

— И воевать умеем, вот увидите, — самоуверенно добавил Садиленко.

— Кто же спорит… А это что? — Егоров показал на повозки, которые заметил еще утром, когда шел в роту.

— А это наш склад. Взрывчатка, боеприпасы, детонаторы, шнур. Одним словом — все боевое хозяйство минеров.

Неприятное впечатление производил этот подвижной склад. Готовые мины, ящики со взрывчаткой, мотки шнура лежали навалом, ничем не прикрытые. Никакой охраны возле повозок не было. Егоров покосился на Садиленко. Тот стоял мрачнее тучи и ждал очередных замечаний. Именно поэтому Алексей ничего не стал говорить.

— Ну, что же, на сегодня хватит, пошли к тебе в землянку. А об этом, — показал Егоров на повозки, — кому надо сам скажешь.

Ночью ожидались самолеты со взрывчаткой и новыми минами. Решали, кого послать принять и перевезти в роту опасный груз.

— Александра Машукова, нашего пиротехника, — не раздумывая, предложил Садиленко. — Он профессор в этом деле. А что до склада, так ему это хороший урок.

Егоров хоть и колебался, зная, что беспорядок на складе боевого имущества — упущение Машукова, но особенно возражать не стал. Командиру роты виднее. С Машуковым шли еще двое партизан — Владимир Гончаров и Иван Грибков, — тоже, как сказал командир роты, люди очень надежные. Хотел было их проинструктировать, но Машуков запротестовал:

— Не надо, товарищ старший лейтенант, нам не впервой.

— За кого вы нас принимаете? — обиделись и его помощники.

— Береженого и бог бережет, лишний раз напомнить не мешает.

Самоуверенность и беспечность минеров беспокоили Егорова. Всю ночь он ворочался на жестких нарах в землянке Садиленко, так и не заснув ни на минуту, слышал гул транспортных самолетов, сбрасывавших груз, и все ждал, что вот-вот прогремит взрыв. И как только забрезжил рассвет, он поднялся, решив пойти на поляну, где принимались грузовые парашюты. Разбудил командира роты и пригласил пойти вместе. Садиленко нехотя согласился.

Еще издали увидели сквозь деревья яркое пламя костра. Подошли и глазам не поверили: на краю поляны в яме лежали мешки с толом, чуть в стороне — коробки с детонаторами, капсюлями, химическими ампулами, ящики с минами МЗД, а посередине всего этого — костер, возле которого двое спали, а третий поддерживал огонь, подбрасывая в костер промасленную бумагу от упаковки.

— Вы что, с ума посходили? На тот свет не терпится? — не своим голосом закричал Егоров. — Немедленно гасите костер!

Разбуженные криком партизаны с недоумением смотрели на Егорова и Садиленко.

— Ничего опасного, — успокоительно произнес Машуков. — Это же бумага с упаковки горит, и только…

— Бумага?.. А если там капсюль остался?

— Мы все внимательно перебрали.

И вдруг в костре: «трах, трах, трах!»

Куда и сон, и самонадеянность подевались! Все трое сперва испуганно припали к земле, а потом спохватились и кинулись засыпать костер землей, затаптывать ногами. Огонь быстро погасили, а партизаны, вытирая взмокшие лица, только виновато хлопали глазами. Не лучше выглядел и Садиленко. Теперь он ничего хорошего для себя не ждал…

— Всех троих под арест! — выслушав Егорова, приказал Федоров. — И командира роты вместе с ними.

— Осмелюсь возразить, товарищ генерал…

— В чем? — Федоров с неудовольствием смотрел на Егорова.

— Проступок минеров, бесспорно, серьезный, но я хотел бы просить не арестовывать людей. Любое другое взыскание, но не арест.

— Это почему же?

— Во-первых, сам этот урок, пережитый минерами, для них не прошел даром. Ведь это одни из лучших минеров, и мне кажется, они все поняли. А во-вторых, они мне нужны не под арестом, а для выполнения вашего же приказа — быстрее научить инструкторов, чтобы с их помощью подготовить сотни других подрывников. И потом, вы же понимаете, если арестовать Садиленко, ему уже не командовать ротой.

— Знаю, все понимаю, — раздраженно ворчал генерал. — Да надоели мне эти минерские выходки… Совсем недавно, перед твоим приездом, в Чапаевском отряде подрывники заспорили, как надо подключать электродетонатор. Надо было не торопясь вместе разобраться, что к чему, так нет, нашелся хвастун, вылез: что тут, дескать, мудреного? И только хотел свою образованность показать, как прогремел взрыв.

— И все же на первый раз прошу вас пойти мне навстречу, — настаивал Егоров. — В других обстоятельствах и в другое время я бы не просил, да и сам мог, своими правами, наказать…

— Не с того начинаешь, заместитель, — оборвал его Федоров. — Надеюсь, что твоих адвокатских выступлений больше не услышу. А сейчас иди и наводи порядок у минеров, пользуясь своими правами. И передай всем: за такие фокусы будем судить.

Уже несколько дней Алексей Егоров в партизанском крае. Обошел все отряды в поисках кандидатов на курсы, встречался с десятками людей. Лишь изредка бывал в штабе — чаще в роте. Оказалось немало хлопот и с организацией курсов, и с оборудованием учебного полигона. А командир соединения торопил — пора было открывать партизанский фронт. Многие партизаны были уверены, что за этим и идут они в западные районы Украины. По только им известным приметам они замечали, что в Полесье пришла партизанская силища и заняла исходный рубеж перед крупным партизанским наступлением на вражеские коммуникации.

Нелегкая задача выпала Алексею Егорову — за две-три недели подготовить минеров из вчерашних стрелков и автоматчиков, для которых даже ручной пулемет — сложная техника. А тут электричество, химия.

И вот сегодня — первое занятие. Ровно в пять утра рота подрывников выстроилась на поляне. В стороне, в тени деревьев, на грубо сколоченном столе была разложена новая подрывная техника — мины, батарейки, стеклянные ампулы. Приняв рапорт хмурого Алексея Садиленко, Егоров разрешил посадить людей на траву перед столом. Партизаны без особого шума рассаживались, но что-то в их настроении ему не нравилось. Как только он сказал, что подрывникам предстоит познакомиться с миной новой конструкции, из «аудитории» последовала вдруг реплика, вызвавшая смех: