— Сверхдед, покажи, как ты этому Фильке дал фука справа! — не помня себя от радости и восхищения, взмолился Тошка.

— Ладно! Становись в позицию и сделай вроде как бы зубной тычок мне! — скомандовал сверхдед.

— Иван Сергеевич, прекратите! — Надежда Петровна вскочила с дивана, встала рядом с сыном, вся красная и трепещущая от гнева.

Но старый и малый ее не слушали. Тошка «сделал тычок», сверхдед замахнулся, широко отведя руку в сторону, задел этажерку, на которой стояли фарфоровые фигурки, они упали на пол и разбились. Надежда Петровна с криком выбежала из комнаты.

...Возвращались домой молча: впереди — мать, сзади — отец и сын Макаровы. Отец крепко держал сына за левую руку, правой Тошка непрерывно крутил в воздухе, — видимо, репетировал на ходу «фук справа», показанный ему сверхдедом. Повторенье — мать ученья!

У стеклянного барьера в сберегательной кассе, слегка согнувшись и непринужденно выставив для всеобщего обозрения толстый зад, стоит представительный мужчина. Он хорошо одет, элегантно лысоват - со лба.

Мужчина оформляет «вклад на предъявителя». Тайна вкладов, как известно, охраняется законом, но я, как автор рассказа, знающий про своих героев всю их подноготную, нахожусь как бы вне закона. Я знаю, «кто есть кто». Могу и вам - по секрету! — шепнуть, что представительный вкладчик - деятель торгово-снабженческой сферы, фамилия его Зубчиков, инициалы - С. С.

Деньги - не очень крупные, — которые С. С. Зубчиков сейчас оформляет в качестве вклада на предъявителя, нечестные и нечистые, они прилипли к его рукам в результате хитроумных комбинаций и тонких манипуляций, таких, когда по бухгалтерскому учету все цифры вроде бы и сходятся, но реальные товарные ценности тем не менее уже превратились в миф, в нечто неуловимо-призрачное, в этакое «ищи-свищи», упорхнувшее куда-то, подобно птичке, выпущенной на голубую волю неизвестным доброхотом.

С. С. Зубчиков смотрит на хорошенькую сотрудницу сберкассы (ее фамилию можно прочитать на барьерной табличке - Цаплина Софья Павловна), неторопливо делающую свою работу, и, ласково поглаживая импортный портфель-чемоданчик, в котором покоятся благоуворованные кредитки, думает... О чем?

Как автор рассказа, я знаю и это!

«Не идет ей эта фамилия - Цаплина, она скорее уж на зяблика похожа. Миленькая мордашечка какая!... Давай, давай, зяблик, пошевеливайся!.. Куда сберкнижку спрятать - вот проблема! Самое удобное место, пожалуй, книжный шкаф в моей комнате... Суну ее в одного из классиков - пусть полежит, пока не понадобится... Наталья в шкаф не полезет, она ничего не читает... Пыль я сам вытираю... Петька тоже туда нос не сует - он, кроме своих детективов, ничего не признает... В Бальзака можно, например, сунуть сберкнижку, этот Оноре много томов накатал, в один из последних и суну... Только надо будет обязательно записать, в какой том сунул, просто пометить цифру в блокноте, а то забудешь и начнешь всего Оноре подряд трясти, том за томом, — Наталья догадается и застукает... Господи, что за жизнь настала! Всего опасаешься, нигде нет покоя – ни на работе, ни дома! Там каждого посетителя подозреваешь, думаешь, что он... краснокнижник, дома от собственной жены волком воешь... «Ты о себе не думай, тебе все равно решетки не миновать, ты обязан семью обеспечить!..» Уже обеспечил, дальше некуда, — нет, все ей мало!.. А если разобраться как следует, вникнуть поглубже, — что я такого особенно дурного, аморального делаю? За что меня за решетку? Я только добираю то, чего мне недодали. У нас ведь так: если ты сам себя по справедливости не оценишь, никто тебя не оценит! Возьмите все, что я... заработал, и разделите на среднюю продолжительность трудовой жизни по современным ее нормам - получится очень скромная цифра годового заработка!.. Надо же еще при этом и вредность нашей профессии учитывать... Вот у меня руки уже стали дрожать! Нервы сдают!.. Шел сюда - все время оглядывался... А чего, дурак, оглядывался? Все же у меня в порядке, в целости, сохранности и неуязвимости... Михаил Яковлевич и Владик ребята надежные, проверенные, Анютка баба своя, дальше некуда!.. А все равно кажется, что... следят!.. Может быть, лучше деньги при себе держать?.. Сказать зяблику, что раздумал делать вклад, извиниться и уйти? Нет!.. При себе - дуром уйдут, на коньячишко, на ресторанчики, туда-сюда... Пусть лежат! Летом соображу на эти деньги командировку на юг или в Закарпатье... Анютку с собой возьму, заранее надо будет обо всем с ней договориться, все обеспечить и оформить... Ей комнату сниму в частном порядке, сам, натурально, в гостиницу... Впрочем, и Анютку можно будет сунуть в гостиницу - договоримся с администратором!.. Надо отдохнуть, развлечься, а то все работаешь, работаешь, как последний бульдозер, некогда о душе подумать!.. Давай, давай, зяблик, шевелись!.. Отдам сейчас зяблику денежку, получу книжку... А вдруг на улице подойдет ко мне этакий вежливый молодой человек...»

- Деньги приготовили, гражданин? — мило улыбаясь, сказала вдруг Цаплина Софья Петровна.

С. С. Зубчиков вздрогнул, оглянулся и стал нервно расстегивать свой портфель-чемоданчик.

Деньги пересчитаны и сданы, сберкнижка на предъявителя получена и спрятана в карман на грудь. С. С. Зубчиков выходит из неуютного помещения сберкассы на солнечную, веселую улицу. Он уже спокоен, в голове у него роятся новые коммерческие планы, и снова обуревают его комбинаторские страсти. Он вполне уверен в себе и доволен жизнью. И тут на улице к С. С. Зубчикову... подошла его супруга Наталья Степановна, женщина зычная, могучего телосложения и прямолинейного мышления.

- Наконец-то я тебя выследила, негодяй! — с омерзением сказала Наталья Степановна противным вибрирующим контральто.

- Какая милая встреча! — пролепетал С. С. Зубчиков.

- Отвечай: что ты делал в сберкассе?! Впрочем, я и так знаю! Ты положил деньги на книжку своей Аньки, этой рыжей кошки, которую я, жива не буду...

- Тиш-ше!.. Какая Анька?! Я получил премию и хотел сделать тебе сюрприз - подарить тебе сберкнижку на предъявителя... ко дню рождения.

- Мой день рождения в декабре, а сейчас май, мерзавец!

- Тиш-ше, ради бога!.. Я хотел заранее... Наталья, ради бога, не скандаль на улице. За мной сле... то есть на нас смотрят. Пойдем домой и там, если хочешь, можешь меня даже побить!..

— Давай сюда книжку!

- Тиш-ше!.. Пожалуйста! И пойдем скорей!

Наталья Степановна спрятала сберкнижку на предъявителя в свою объемистую белую, с жестяными застежками, сумку, крепко взяла С. С. Зубчикова под руку, и супруги пошли, воркуя на ходу, домой.

Нагулявшись с отцом во дворе, Андрюшка сладко спал в своей кроватке, прихватив лишний, сверхрежимный час, и Наташе удалось ускользнуть из дома незаметно.

Она быстро оделась, сына целовать не стала - как бы не проснулся! — и, безмолвным кивком головы приказав Сереже, мужу, следовать за собой, вышла на лестничную площадку. Муж Сережа приказ выполнил – последовал.

- Ну, я поехала, — сказала Наташа, нажав кнопку лифта, ожидая от любящего супруга слов одобрения и сочувствия.

- Трусишь?! — сказал любящий супруг.

- При чем тут трусость?! Знаешь, как назвал один великий артист прошлого, не помню, кто именно, театральную премьеру? Он сказал, что для истинного артиста театральная премьера - это всегда как прыжок через пропасть.

Мягко громыхая, страшно медленно - так казалось Наташе – тянулась наверх кабина лифта.

- Но ведь ты пока еще не великая артистка, — мягко сказал Сережа, — пускай через пропасти премьер сигают ваши первачи, всякие там заслуженные львы и тигрицы, а наш бедный заяц...

Наташа взорвалась мгновенно, как чуткая мина нажимного действия:

- Сколько раз я тебя просила - не смей называть меня бедным зайцем! И вообще... «нет маленьких ролей, есть маленькие артисты». Азбука театра! Пора бы тебе ее усвоить. Нельзя в наше время оставаться таким... узкопленочным технарем.