– Как будто и прежнее и новое одинаково по сущности, заметил учитель, – но это далеко не так. Золото и другие драгоценности и богатства в одних или немногих руках дают повод к бесчисленному множеству малозаметных для большинства преступлений. Они дают владельцу право на обжорство, на развращённую изысканность в пище, одежде, жилище, женщинах, в разных безрассудных прихотях. Даёт власть, господство и происходящую от этого нравственную гибель. Капитал даёт возможность делать не только хорошее, но и дурное. Кто же выигрывает? Даже сам богач себя губит этим развратом разного сорта. У него редко бывает настолько мудрости, чтобы понять пагубу богатства, а если и есть, то не хватает характера, или уже расшатанной силы воли – одолеть дурные страсти. Они отнимают у владельца здоровье, покой, охоту жизни, веру в будущее и даже, иногда, несмотря на всё изобилие, побуждают к самоубийству.

Ну, а общество, что выигрывает? Конечно, гениальный богач организует великие технические предприятия, которые дают неисчислимые выгоды людям. Однако самые ли даровитые люди приобретают богатство? Во-первых, нет. Во-вторых, богатство часто достаётся по наследству совсем слабым во всех отношениях людям. В-третьих, и гениального человека возможность удовлетворить всем страстям, всеобщая ложь, лесть и преклонение

– скоро развращают и делают негодным, больным и жалким: гениальность быстро испаряется. Род также не улучшается благодаря разнузданности, даруемой деньгами. Богач ловит на удочку своего могущества жену его не любящую. Сам он пленяется не умственными и нравственными качествами, даже не здоровьем и общечеловеческою красотою женщины, но половою привлекательностью, которая очень часто бывает обманчива и не соответствует истинным человеческим достоинствам. Нередко и многочисленности рода не достигается. Редко богачи оставляют большое потомство.

Тот же гений не погиб бы в современном обществе. Не было бы причин гибели! Он получил бы лучшую жену, сообразно своему общественному возвышению, сохранил бы многочисленное и хорошее потомство.

Беспомощность человека прежде. Разлука с детьми (Критика законов)

– Как одинок был в прошедшей жизни человек, сказал учитель,

– он мог умереть с голоду и никто этого не заметил бы! И мёрли без конца бесчисленное множество людей прошедших времен, если не прямо от голода, то от лишений, недостатка в пище, одежде, воздухе, с горя и уныния, от ужаса окружающей неправды, от безнадёжности… Гибли незаметно, не привлекая ничьего внимания.

– А вот относительно детей! воскликнул один из семейных,

– зачем их разлучают с родителями, живущими в высших обществах? Не жестоко ли это?

– Детей малолетних с родителями не разлучают, а совершеннолетним не дают сразу прав, какие имеют их родители. Если поступать иначе, возразил учитель, – то всякое высшее общество потеряет свой высокий состав, так как дети часто не получают всех хороших качеств их родителей. Наследственность не всегда сказывается, хорошие качества иногда приобретаются личным усилием, волею, суровыми обстоятельствами жизни. Никто не мешает детям возвышаться и путём выбора двигаться вперед и догонять или даже перегонять их родителей. Детей родителей всех обществ воспитывают одинаково. Но часто, в силу наследственности, они достигают высших школ, высших качеств и поднимаются высоко. Необходимость школы вообще отдаляет несколько детей от родителей, независимо от их положения. Так было и раньше, но, пожалуй, в большей степени. Часто отдавали детей с 10-летнего возраста в закрытые учебные заведения, и никто не находил этого ужасным. Теперь лет до 15 дети при родителях, затем переходят, если способны, в высшие школы и видятся с родителями не редко. Далее, лет с 20 поступают гражданами в сельские общества, самостоятельно живут и возвышаются. Совершенные годы, также как и прежде, спускают всех детей в первичные ячейки, откуда они могут подняться только путём выбора. Да и в прежнее время совершеннолетние с родителями часто расходились.

– Значит, все-таки разлучение есть.

– Но чего же вы хотите, чтобы 20 летний малый держался всю жизнь за юбку матери. Нигде и никогда этого не было, и сами молодые люди этого не хотят. Они склонны вести жизнь самостоятельную.

Вспомните-ка свою молодость, да здесь и так большинство молодых (слышится гул одобрения). Свидания же взрослых детей с родителями высших обществ могут изредка совершаться. Кроме того, родители высших обществ свободнее от родственных предрассудков и страстей. Более слабые члены, т. е. члены сельских обществ почти всю жизнь имеют детей при себе. Так что большинство человечества свободно удовлетворяет своим родственным чувствам. даже более, чем в прошедшие века. Низшие школы устраиваются в высших обществах, так что и там дети до совершеннолетия живут близ родителей. Чем выше общество, тем более там члены свободны от животного родительского инстинкта.

Войны и армии (из бесед)

– Не может ли произойти, сказал после некоторой паузы, один из школьников, – в современном обществе борьбы, разделений, войн, возмущений и переходов к деспотизму и несовершенному строю?

– Конечно, может, – ответил учитель. Но всё же это было бы довольно неожиданно! Рассмотрим сначала сельское общество. Выборный президент имеет к своим услугам несколько выборных же воинов, обыкновенно не более десятка, которые могут исполнять обычные занятия и только по сигналу должны собираться на зов президента. Это добрые, послушные и мускулистые ребята, ничем не вооружённые, кроме добрых кулаков. Вообще, имейте в виду, что оружия для взаимного истребления у нас совсем нет. Производство его запрещено. Есть охотники делать револьверы, сабли и т. д., но они судятся, а оружие уничтожается. Оружие сделалось достоянием музеев.

– Интересные вещи: пушки, ружья, бомбы. вздохнул кто-то в уголке. – Интересны то они интересны, только нужны они одним преступникам, заметил учитель, – или, вернее, слабости человеческой они нужны. При высоком состоянии нашей техники нет ничего легче, как создать в высшей степени совершенные орудия самоистребления. Но к чему они? В случае возмущений, борьбы и войны они усилят бедствия и так не малые. Во время всеобщих беспорядков, конечно, трудно целым округам запретить вооружаться. Но покамест они вооружатся, пройдёт время и наступит мир, так что оружию не придётся сыграть в полной мере своей губительной роли.

– Но не могут ли несколько преступников, хорошо вооружённых, победить целое общество?

– Могут. Не забывайте только, что вся жизнь у нас на виду: как скрыть приготовление сложный орудий, требующих множества приспособлений, грандиозных сооружений и армию рабочих, сказал учитель! За приготовление оружия или за попытки к этому виновные изгоняются из общества и ограничиваются в свободе, как грабители и убийцы. Оружие нужно было ранее для защиты от хищных зверей. Но их уже давно нет. Зачем же оно?

– Преступники, драчуны или вспыльчивые люди могут воспользоваться чем попало для своей борьбы: палками, инструментами, камнями., но те же орудие есть всегда и у других. Всё же это не принесёт столько зла, сколько сабли, револьверы, пулеметы, пушки и бомбы и ядовитые газы. Кроме того, где эти преступники? На самых низах. Они не пользуются даже полной свободой, не только что сложными приспособлениями. Сами они находятся под тщательным надзором. Есть и такие, что гуляют на свободе. Но надолго ли, и много ли их!..

– Однако, мы уклонились от рассмотрения возмущений в сельском обществе. Не подчиняющийся подсудимый или преступник поневоле подчинится десятку мускулистых молодцов. Нарушитель закона, опасный для общества, таким образом удаляется. Не могут ли перессориться между собою президенты и президентши? Не могут ли части обществ начать между собою безобразную борьбу? Конечно, это вполне возможно. Как же быть? Борьба одной половины первичного общества с другой не может быть не замечена. Об этом узнает уездный президент, на обязанности которого и лежит подавления бунта или беспорядка в селе. Он призывает всех воинов уезда, которых соберется около 500 человек. Эта рота и водворяет легко порядок, так как и в целом селе, с женами, стариками и детьми, не более 400 человек. Способных же и желающих бороться совсем немного, Если беспорядки чересчур велики, то уездный может из каждого села потребовать более чем 10 воинов и тогда во всяком случае победа будет на его стороне. Вероятно, не будет ни одного убитого. Разве подобьют кому-нибудь глаз или сломают руку. Но это несчастие можно исправить. При обыкновенных драках, в собственном селе, довольно своего десятка воинов, а в крайности двух трех десятков воинов, вызываемых из уезда.