ЛИТЕРАТУРА:
1. Якимович А. Магическая вселенная. Очерки по искусству, философии и литературе XX века. М., 1995.
2. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб, 2000.
3. Ильин И. Постмодернизм. Словарь терминов. М., 2001.
4. Бычков В.В. Эстетика. М., 2002. С. 297-468.
5. Эстетика на переломе культурных традиций. М., 2002.
Парадокс XX столетия, а может быть и одна из его закономерностей, состоит в том, что собственно теоретическая, или философская, эстетика адекватно не отреагировала на бурные процессы, протекавшие в сфере художественной практики. По крупному счету она проигнорировала их и ушла на уровень школьной дисциплины, вяло пережевывая опыт классической эстетики и классического искусства от античности до конца XIX в. и только очень осторожно и с опаской заглядывая в бурлящий котел XX в. Это нашло отражение даже в заново сформулированном на рубеже тысячелетий «Уставе Международной Эстетической Ассоциации» (IAA), несмотря на то, что на Международных конгрессах по эстетике часто затрагиваются самые актуальные и «продвинутые» проблемы эстетики и современного искусства. Однако определение эстетики звучит в Уставе достаточно расплывчато и тавтологично: «Эстетика включает в себя исследования, посвященные художественному творчеству и пониманию искусства, эстетической ценности искусства и природы, промышленности и повседневной жизни; соотношению эстетической деятельности и ценности с экономикой, политикой и общественной жизнью, а также с другими измерениями культуры» (Constitution. International Association for Aesthetics. Art. I. // International Association for Aesthetics. Newsletter. Ns 18. Spring 2000. P. 2). Для Устава это, может быть, и уместно, однако главная проблема XX столетия: как современные «продвинутые» арт-практики соотносятся с «эстетической ценностью», куда они «продвигаются» — остается за пределами этой формулы.
Все, что касается «актуального» эстетического опыта и «продвинутого» эстетического сознания, то они на протяжении всего столетия находили дискурсивное выражение и получали определенную теоретическую подпитку только на имплицитном уровне, то есть в контексте практически всех гуманитарных наук столетия (философии как таковой, филологии, искусствознания, лингвистики, структурализма, семиотики и др.), но не в самой эстетике. И парадокс, и закономерность, характерные для nocm-культуры. Только в начале XXI столетия эстетика приступила, наконец, к осмыслению того, что случилось в ее сфере за прошедший век. С некоторым удивлением она замечает, что имплицитно уже многое свершилось без нее и за нее. Внутри совокупного опыта гуманитарных наук столетия и отчасти в самой художественной сфере, активно тяготевшей на протяжении всего столетия к саморефлексии дискурсивного порядка, сложилась новая эстетика, точнее параэствтика со своим в целом достаточно подвижным полем понятий и терминов — паракатегорий, которая может быть обозначена как неклассическая эстетика или кратко нонклассика. Профессионалам-эстетикам остается только корректно осмыслить ее и вывести на эксплицитный уровень в качестве закономерного фрагмента истории новейшей эстетики. Приставки пара- и не- вполне корректны на первом этапе систематической вербализации этого этапа развития эстетики по достаточно очевидным причинам. Нонклассика формировалась на волне глобальной «переоценки всех ценностей», то есть как активно отрицающая практически все классические эстетические ценности, принципы, категории и даже само понятие и самую дисциплину эстетики. Поэтому нонклассика — это не совсем эстетическая эстетика. Одновременно очевидно, что она по существу не является и антиэстетикой, ибо формируется и функционирует в сфере, которая традиционно принадлежала эстетике. На современном этапе радикальных преобразований в эстетической сфере предпринимались (и предпринимаются) попытки инициировать и продуцировать некий опыт, альтернативный эстетическому (в его классическом понимании), но теснейшим образом связанный с ним множеством нитей. Как бы энергичное отрицание его внутри него самого, на его поле, в его пространствах, а нередко и его же, хотя и инверсированными методами. Именно поэтому сегодня, на первом этапе осознанной реконструкции теории (паратеории) новейшего и актуального эстетического опыта прошедшего столетия уместно говорить об интерпретируемом феномене с приставками не-и пара- (Систематический процесс реконструкции актуального этапа в эстетике, или неклассической эстетики (нонклассики) XX в., был начат в 90-е годы прошлого столетия с создания исследовательской группы «Неклассическая эстетика» в Институте философии РАН. Группа работала в качестве самостоятельного подразделения с 1992 по 1998 г. Основные материалы ее исследований (в том числе и в радикально экспериментальных формах) опубликованы в следующих изданиях: КорневиЩе ОБ. Книга неклассической эстетики. М.,1998; КорневиЩе 0А. Книга неклассической эстетики. М., 1999; КорневиЩе 2000. Книга неклассической эстетики. М., 2000; KornewiSHCHe. A Book of Non-Classical Aesthetics. Moscow, 1998; Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб, 2000. Подготовлен к изданию еще ряд текстов; среди них «Художественный Апокалипсис Культуры» В. Бычкова).
В теоретическом плане на становление нонклассики наибольшее влияние оказали ницшеанство, фрейдизм, экзистенциализм (о нем шла речь в предшествующей Главе), структурализм, которые, на что уже указывалось, достаточно сильно воздействовали и на развитие самих «продвинутых» арт-практик пост-культуры, то есть на художественно-эстетическую культуру XX в. Парадоксально, но закономерно для nпocткультуры, что, как и в случае с искусством, на становление нонклассики влияли не узко эстетические (часто близкие к классическим) конкретные суждения тех или иных представителей этих научно-интеллектуальных движений, а многие их сущностные, внеэстетические по своему характеру идеи и мыслительные ходы. Не вдаваясь в подробности, рассмотрим сначала наиболее значимые для становления неклассической эстетики положения учений Ницше, Фрейда и структурализма, чтобы затем яснее и понятнее стала общая картина нонклассики, ее особенности и отличия от классической эстетики.
14.1. Негативная эстетика Ницше
Немецкий мыслитель Фридрих Ницше (1844-1900) одним из первых в Европе наиболее остро ощутил кризис культуры и искусства и своим творчеством и пророческими идеями предвосхитил и отчасти спровоцировал многие феномены и пути пост-культуры и нонклассики, в частности. После юношеского увлечения античным идеализмом и романтической эстетикой 33-летний мыслитель четко и трезво определил свою жизненную позицию: он осознал себя материалистом, атеистом, имморалистом, психологом, пророком, поэтом и музыкантом. Этот перелом в сознании Ницше был сформулирован им в книге «Человеческое, слишком человеческое» (1878). В концентрированном поэтико-афористическом виде основные идеи его мировоззрения выражены в книге «Так говорил Заратустра» (1883-1885) и более дискурсивно изложены в остальных его работах, в набросках к главному незавершенному труду «Воля к власти».
Один из основных тезисов философии зрелого Ницше: культура больна, человечество больно, человек болен и вырождается. Всё требует лечения, которое он предлагает начать с глобальной «переоценки всех ценностей» традиционной культуры. Идеалом здорового общества и человека для него является древнегреческая досократова цивилизация, в которой господствовало дионисийское начало: приоритет инстинктивной воли к жизни, игра жизненных сил, «вакхическое опьянение» самой сущностью жизни вне какого-либо контроля или диктата разума или рассудка. Последний преобладал в противоположном начале культуры — аполлоновском, ориентированном на разумность, оформленность, упорядоченность бытия, гармонию космоса. Эти тенденции, согласно Ницше, возобладали в европейской культуре со времен Возрождения, поэтому в своем радикальном требовании «переоценки всех ценностей» он стоит за восстановление прав дио-нисийского начала в культуре и искусстве как важнейшего творческого принципа.