Совокупность приемов реализации эстетической формы (хронотоп, сказ, стилизация, скрытый диалог и др.) характеризует, по Б., худож. стиль. Исследования в области культуры привели Б. к выводу, что гуманитарное знание (в т. ч. эстетика, литературоведение) должно опираться на диалогическое понимание своего предмета, «разговаривать с ним», а не механически анатомировать. На примере анализа творчества Ф. Рабле он показал, что замыкание в рамках одной только официальной культуры средневековья приводит к искажению «лица эпохи», к упущению роли карнавального мироощущения, в к-ром нашла свое ценностно-смысловое выражение тысячелетняя смеховая культура «низовых» («площадных») жанров (Карнавал), В творчестве Рабле это мироощущение вступает в диалогические отношения и с официальным сознанием в его аскетически-суровом варианте, и с авторским «голосом», и с позициями персонажей. Эстетические взгляды Б. получили наиболее развернутое выражение применительно к словесному творчеству, а потому они тесно связаны с его общефилологической концепцией, в к-рой он проводит границу между собственно лингвистикой, безразличной к эстетике и изучающей ценностно индифферентные единицы системы языка, и металингвистикой, изучающей различные (с т. зр. их эстетической значимости) формы речевого взаимодействия («речевые жанры»), В реальном речевом взаимодействии ценностно-индифферентные элементы системы языка поступают, по Б., в распоряжение разных субъектов (не только индивидуальных, но и коллективных — «субъектов языковых стилей») и тем самым начинают насыщаться смысловыми (эстетическими, этическими и др.) зарядами как от самого говорящего, так и от др. смысловых позиций, с к-рыми говорящий вступает в диалогические отношения. Б. внес свой вклад в разработку семиотического подхода к проблемам эстетики (Эстетика и семиотика). Осн. его труды: «Проблемы поэтики Достоевского»   (1929), «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965), сборники: «Вопросы литературы и эстетики» (1975), «Эстетика словесного творчества» (опубликован посмертно в 1979 г.).

БЕЗОБРАЗНОЕ — категория эстетики, противоположная прекрасному, выражающая негативную эстетическую ценность. В отличие от низменного Б. воплощает ценностные характеристики таких природных и общественных явлений, к-рые при совр. уровне развития об-ва, хотя и имеют отрицательное общественное значение, как правило, не представляют серьезной угрозы человечеству, т. к. заключенные в них силы освоены человеком и подчинены ему. Б.— явления мертвенные, патологичные, неодухотворенные, лишенные целостности, внутреннего света и богатства. Б.— антипод прекрасного, тем не менее оно связано с ним множеством переходов. Еще древн. египтяне, постигая диалектику этих категорий, отмечали, что в процессе старения все здоровое и красивое становится больным и Б. Проблему парадоксального взаимоотношения Б. и прекрасного в иск-ве впервые поставил Аристотель, подчеркнувший разницу между прекрасным лицом и прекрасно нарисованным лицом. Парадокс Б. в иск-ве состоит в том, что действительно безобразный предмет может быть изображен прекрасно. Поэтому эстетическое переживание Б. двойственно: наслаждение худож. произв. сопровождается чувством отвращения к самому предмету изображения. «...На что нам неприятно смотреть [в действительности], на то мы с удовольствием смотрим в самых точных изображениях, например на облики гнуснейших животных и на трупы»,— отмечал Аристотель. В основе эстетического наслаждения от изображения даже Б. в иск-ве лежат радость узнавания действительности, ощущение мастерства художника, восприятие прекрасной формы и эстетического идеала, с позиций к-рого отрицаются негативные ценности, бичуется Б. Диалектика прекрасного  и   Б.   может  быть  раскрыта в иск-ве и через противоречие между внешне Б. и внутренней красотой изображаемого явления (напр., образ Квазимодо в «Соборе Парижской богоматери» В. Гюго). В тех случаях, когда изображение Б. в худож. произв. лишено диалектической двойственности, оно либо приводит к натурализму, либо отражает идущую от реакционного романтизма установку на культ Б.— превращение его в положительную эстетическую ценность (нек-рые течения модернизма). С др. стороны, снятие Б. прекрасным изображением (идеализация) ведет к нарушению худож. правды {Правда- художественная), к приукрашиванию действительности. Представление о Б. социально-исторично. Античная эстетика рассматривала Б. как момент комического (Аристотель, Цицерон), средневековое христианство отождествляло его с субстанциально злым, классицизм оценивал как абсолютную противоположность прекрасного и выводил за границы эстетического. Гегель связывает его с характерным. Большое внимание этой категории уделяла эстетика романтизма. Шлегель утверждал значимость эксцентрического и уродливого для иск-ва. В. Гюго понимал гротеск как соединение прекрасного с Б. Рус. революционно-демократическая эстетика, поставив Б. в связь с социальными условиями, видела в его отражении широкие перспективы для реалистического иск-ва, для утверждения эстетического идеала «враждебным словом отри-цанья». (Образы Иудушки Головлева у М. Е. Салтыкова-Щедрина, Смердя-кова у Достоевского, князя Василия Куракина и др. у Толстого.) В разоблачении Б., негативных явлений действительности — важнейшая социальная функция социалистического иск-ва (пьесы Горького и Брехта, сатира Маяковского, фильмы М. И. Ромма и т. п.).

БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич (1811—48) —рус. революционный демократ, литературный критик, философ. Большую роль в формировании философских и эстетических взглядов Б. сыграло его сближение в 1833 г. с кружком Н.  В. Станкевича. С   1834 Б. систематически   занимался   литературно-критической  и  редакционной деятельностью (в т. ч. в 1839—46 гг.— в «Отечественных записках», в 1847—48 гг.— в «Современнике»), стремился к построению эстетической теории, в к-рой, с одной стороны, рус. лит-ра тесно увязывалась с мировой лит-рой, а с др. — вся худож.  культура  рассматривалась как часть  универсума.   В   ранних   работах («Литературные мечтания», «О русской повести и повестях г. Гоголя», «Ничто о ничем» и т. д.)   философская концепция Б. строилась на принципах объективного идеализма, близкого натурфилософии Шеллинга; соответственно иск-во понималось как «выражение великой идеи вселенной в ее бесконечно разнообразных   явлениях».    В    середине 30-х гг. в связи с изучением Фихте во взглядах Б. проявились тенденции субъективного идеализма   («Опыт системы нравственной философии». Соч. Алексея Дроздова), привлекшего его гл. обр. своей этической стороной — как философия действия,  активности,  постоянного самовоспитания. Одновременно Б. усиливает акцент на роли сознания, в частности р-ационального знания, противополагаемого им интуиции, что уже предвещало дальнейшее движение критика в сторону философии Гегеля. Первоначальный период «гегельянства» Б. ознаменовался т. наз. примирением его с действительностью: односторонне истолковывая формулу Гегеля «все действительное разумно, все разумное действительно», критик в то время восставал против деятелей и идеологов Просвещения и Великой фр. революции. В сфере эстетики и литературной критики эта позиция получила выражение в неприятии идеологической тенденциозности и дидактизма в иск-ве (Б. порицал за «абстрактный героизм» Шиллера, за субъективность — А. С.  Грибоедова  в  «Горе от ума» и т. д.). В то же время под влиянием   учения   Гегеля    Б.   основательнее проникает в идеи диалектики, что плодотворно сказалось на всей последующей   его   деятельности.   Внимание Б.-эстетика   на   рубеже   30—40-х   гг. привлечено к двум комплексам проблем. С одной стороны, он обосновывает общую концепцию иск-ва как «непосредственного созерцания истины, или мышления в образах», характеризует специфику эпоса, лирики и драмы, а также отдельных их жанров, определяет отличие письменной лит-ры от фольклора и т. д. («Идея искусства», «Разделение поэзии на роды и виды» и т. д.). С др. стороны, исходя из положения, что «органическая последовательность в развитии... составляет характер литературы», Б. прослеживает историю движения худож. стадий или форм в общемировом, а отчасти и в рус. масштабе: классическое иск-во античности, романтическое средних веков, иск-во нового времени («Очерки русской литературы». Соч. Николая Полевого, «Сочинения Александра Пушкина» и т. д.). С начала 40-х гг. в воззрениях Б. возникают и усиливаются материалистические тенденции, к-рые критик стремится объединить с «методом спекулятивного мышления», т. е. с началами диалектики. В области эстетики гл. усилия Б. направлены на выработку гибких худож. критериев, учавливающих всю сумму сложных отношений иск-ва с потребностями об-ва, со злобой дня, а также с др. областями человеческой деятельности: наукой, публицистикой и т. д. В отличие от славянофильской эстетики, идеализировавшей народ, Б. утверждает необходимость просвещения народа, развития в нем личностного начала, пробуждения у него чувства человеческого достоинства («Письмо к Н. В. Гоголю»), Б. высоко ценит просветительское значение лит-ры, видит в совр. великом рус. писателе «одного из великих вождей... на пути сознания, развития, прогресса». Вместе с тем Б. по-прежнему противник дидактики в иск-ве, нарушения суверенной его природы. Деятельность Б. оказала огромное влияние на все последующее развитие отечественной эстетики, содействуя формированию концепций реализма, народности иск-ва, а также общих принципов изучения и анализа лит-ры и иск-ва.