— Скажите, уважаемый, а почему вы полагаете, что в этот чудный весенний вечер пренепременно должна свершиться такая трагедия?

— Трагедия? — взвыл, передразнивая оппонента, толстяк. — Как хочешь, так и толкуй. Ха-а… Ну наконец-то допер. А я о чем целый час здесь долдоню (крайне непечатное выражение)? Это природа, смекаешь, а против природы, чудило, уж никак не попрешь. В этих самых, как их там, черт бы побрал… во вспомнил — в генах от рожденья в нем это зверство и дикость запрятаны… Ну как в льве или там крокодиле. Ну, ухватил?

— Неужели все так печально и неотвратимо? — глядя равнодушно на задыхающегося от злобы ротвейлера, не унимался бесшабашный оппонент, пощипывая рукой свой правый густой бакенбард. — А что, уважаемый, в самом деле совсем недурная идейка. — И в глазах его заплясали озорные огоньки. — Что проще? Давайте возьмем да и проверим. Страсть как люблю эксперименты. Можно сказать, что всякие разные эксперименты — это просто моя слабость. Роберто! — враз оживившись, окликнул он кудрявого пуделя. — Природа природой, а воспитание — дело важнейшее. В данном случае склонен предположить, что небольшая проверка делу не повредит…

Пудель, понимающе взглянув на хозяина и повиляв коротеньким хвостом, тут же принял стойку и впился глазами в ротвейлера.

— Ну, мужик (исключительно непечатное выражение), — набычившись, в сердцах бросил под ноги окурок здоровяк, — хрен с твоим зайцем, тогда держи покрепче штаны… Лорд, — рявкнул он хрипло ротвейлеру, — взять!!!

Тот только того и ждал. Он, как пружина, сорвался с места и полетел прямо на пуделя. Однако в следующее мгновение хозяин Лорда не сразу и понял, что же в сущности произошло, потому как пудель приоткрыл свою пасть, но вместо слабенького тявканья окрестности огласились ужасным львиным рычанием, от которого рванувший было вперед ротвейлер неожиданно подпрыгнул высоко вверх, нервно метнулся в сторону и, страшно заголосив, словно его придавили в воротах, кинулся со всех ног наутек. Толстяк тоже дрогнул в коленях, вытаращил изумленные глаза и враз побелел, как полотно. Он увидел, а возможно, ему показалось от страха, что глаза пуделя полыхнули красным огнем, а затем уже явственно различил ужасную львиную пасть с чудовищными клыками, но дальше ничего не смог рассмотреть, потому как его косолапые крепкие ноги тут же сорвались с места и с надрывным возгласом: «Ой, мама! Ё-мое!!!» отчаянно бросили тучное тело, куда глаза глядят. Послышался треск ломаемого кустарника, и буквально через какие-то мгновения насмерть перепуганные хозяин с собакой скрылись из поля зрения.

— Молодец, Роберто! — похвалил обладатель густых бакенбардов пуделя. — Как любит выражаться мессир, от слова до дела чаще всего пролегает громадная дистанция, и мы лишний раз только что в этом с тобой убедились. Можно сказать, им просто не повезло. Да и в этом нет ничего удивительного, — усмехнулся, прищурившись, он, — они почему-то не очень почтительны к числу тринадцать, а сегодня, к твоему сведению, как раз и есть тринадцатое… мая. Бывают же в жизни совпадения! — Он бросил взгляд на клонившееся к горизонту солнце. — Но надо, приятель, спешить, нас впереди ожидает еще одна интересная встреча. Так что давай, пошли…

Пудель, подпрыгнув на месте, встал на задние лапы, радостно взвизгнув, энергично помахал передними, как бы подтверждая сказанное, и тут же снова пустился вперед по тропинке.

Но, надо прямо заявить, что никто другой из людей, находившихся в это предвечернее время в парке, никаких львиных рычаний ровным счетом не слыхивал, а потому, понятное дело, и никакого даже намека на беспокойство или тревогу и не испытывал. Да и сами понимаете, какие львы, какие рычания могут послышаться или наблюдаться в рукотворном парке, раскинувшемся в пойме реки за тысячи километров от знойной саванны! Это же полный бред! Или уж в крайнем случае дикая галлюцинация на почве… Ну сами знаете, на почве чего. И что на все на это, многоуважаемые читатели, можно сказать. Конечно же, абсолютно верно: пить надо меньше да присматривать за своим драгоценным здоровьицем как следует. А не то и еще черт знает что однажды нечаянно померещится. Расслабляться иногда, как советуют строгие врачи или там заумные психиатры, это вот можно, а злоупотреблять — ну ни в коем случае! И нечего сваливать на менталитет или там вековые традиции. Глупость все это, лазейка для собственной слабости и бесхарактерности. Мера, мера во всем нужна, сограждане милые, и здравомыслящая голова, особенно у мужчин — управителей. Иначе… Но об этом потом.

Так вот в этом самом районе парка наблюдалась, как бы выразились истинные ценители природы, исключительная тишь и благодать. Деревья радовали глаз сочной листвой, щебетали весело птицы, а среди свежей травы уже ярко желтели вездесущие одуванчики. Правда, метрах в двухстах от злополучного места раздавались бойкие выкрики и удары по мячу. В ту самую сторону как раз и направился хладнокровный гражданин со своим маленьким черным пуделем.

Нетрудно догадаться, что на поляне среди деревьев, стараниями любителей кожаного мяча превращенной в футбольное поле, кипели спортивные страсти. Голые до пояса мальчишки отчаянно сражались против одетых. В каждой команде было ровно по четыре полевых игрока, а пятые стояли на воротах. Еще один вихрастый рыжеволосый паренек исполнял роль строгого арбитра. Его красная майка с синими трусами неотступно следовали за быстро перемещавшимися игроками, а непримиримый и властный свисток требовал неукоснительного соблюдения правил игры. На краю поляны за ходом жаркой баталии наблюдало шесть-семь активных болельщиков, двое из которых были девочками.

Среди игроков полуодетой команды своим азартом и умением выделялся высокий, приятный юноша, с густыми, зачесанными назад волосами. Было видно, что своей игрой он больше других товарищей по команде доставлял неприятности противнику. Попадая к нему, мяч тут же становился послушным, словно прилипал к ногам. Он делал резкие и замысловатые финты, с легкостью обыгрывая противника и продвигаясь к его воротам, но чаще всего бил не сам, а старался вывести на удар партнеров. Игра у него получалась, и даже, похоже, доставляла удовольствие.

Вот мяч после точного паса снова очутился у него. Сделав тут же рывок в одну сторону, а затем, резко сменив направление, парень обыграл сразу двух защитников и, выйдя на удобную позицию, лишь на мгновение замедлил движение и поискал глазами товарищей. И тут же из-за спины услышал крик:

— Лешка, бей сам!

Юноша мгновенно сделал еще один рывок, переложил мяч под правую ногу и, мельком глянув на вратаря, хлестко ударил по воротам.

От сильного удара мяч, как пушечное ядро, оторвался от земли и стремительно полетел прямо в левую, незащищенную вратарем половину, но перед самыми воротами, встретив препятствие в виде вытянутой руки защитника и стукнувшись о преграду, изменил траекторию полета и просвистел метра на полтора выше перекладины.

Незамедлительно раздался судейский свисток.

— Игра рукой. Пенальти!

— Ну и что, что рука? — азартно кинулась оборонявшаяся команда к судье. — Неумышленная игра. Рука неигровая. Какой там пенальти?! Ты чего, Жеха?

— Рука была не прижата. Неважно, что не нарочно. По правилам все равно назначается одиннадцатиметровый, — убежденно произнес рыжеволосый мальчишка, обращаясь к протестующим.

Спор на некоторое время затянулся. Играющие команды сгрудились вокруг арбитра, горячо доказывая каждый свою правоту. Со стороны болельщиков послышались свист и иронично — возмущенные выкрики, требующие отправить судью на мыло, которые пересыпались смехом и едкими шутками. Особенно старались девчонки. Их голоса высокими нотами разлетались над поляной. Было видно, что они явно болели за претендентов на пенальти. После некоторого замешательства и азартных обсуждений возникшую дискуссию удалось разрешить.

— Да ладно, ребята, пусть бьют. Правила есть правила. Женька прав, рука была не прижата, — печально вздохнув, согласился один из оборонявшихся, с потным, раскрасневшимся от быстрой игры лицом.