Известно, что в инженерной практике довольно часто применяется электрическая схема под названием "мостик Уитстона". Она позволяет легко и точно определять сопротивление и связанные с ним иные физические величины. Но на самом деле живший в XIX веке исследователь Чарльз Уитстон такой "мостик" вовсе не создавал!

Он лишь описал это изобретение в докладе, который представлял Лондонскому Королевскому обществу в 1843 году. И тогда же со всей прямотой указал, что придумал оригинальное электрическое устройство не он, а физик С. Кристи, тоже англичанин по происхождению.

Тем не менее этот мостик настойчиво продолжают приписывать Уитстону. А вот действительно принадлежащие ему масштабные открытия — создание в 1837 году электромагнитного телеграфа, а двумя десятилетиями позже пригодного к использованию автоматического телеграфного аппарата, у Уитстона почему-то историками науки отобраны и зачислены в актив абсолютно посторонних лиц.

Эта история близка к фарсу, нелепице, неувязке. Другая же попахивает не попустительством истории, а ее откровенной жестокостью. На этот раз в роли невинной жертвы предстает немец Иоганн Вильгельм Риттер, в основном работавший в области физико-химических наук.

Не так давно Библиотека Британского музея приобрела за миллион фунтов стерлингов несколько фолиантов рукописных работ Уильяма Петти, за которые при его жизни не дали бы, пожалуй, ни одного пенса. Это был последний шанс ученого на признание. Жил и творил Петти в XVI–XVII веках, но популярностью в научных кругах не пользовался, хотя его труды уже тогда позволяли причислить этого аналитика к гениям экономической мысли. По существу он был основоположником статистики и первым разработчиком трудовой теории стоимости.

Как показали найденные рукописи, Петти в своих работах сумел затронуть почти все проблемные вопросы политэкономии. Казалось бы, вполне достаточно, чтобы прославить науку и прославиться самому. Однако эти исследования интереса у современников Петти не вызвали. Впрочем, как и его достижения в области геометрии и картографии. Он оказался замеченным только как изобретатель. Да и то всего одной конструкции — первого судна-катамарана.

Так что если бы не щедрые британцы, пребывать Петти и по сей день в неоправданном историческом забытье.

Как установлено, Риттер первым исследовал сопротивление проводников электрического тока и выявил четкую зависимость между их электропроводимостью и размерами проводников. В 1800 году одновременно с английскими коллегами У. Никольсоном и А. Карлейлом, но независимо от них он обнаружил явление электролиза, разложив воду электрическим током на водород и кислород.

В следующем году Риттер во время опытов зарегистрировал появление сильных электрических искр в твердых проводниках при повышении температуры, что свидетельствовало о взаимосвязи тепловых и электрических процессов. Только через двадцать лет его соотечественник и коллега Томас Иоганн Зеебек описал суть термоэлектрического явления в паре металлов "медь — висмут", названное им термомагнетизмом. Но тем не менее приоритет в открытии важного физического феномена закреплен по нынешний день за Зеебеком в обход Риттера. Думаете, все?

Вслед за открытием явления термоэлектричества, Риттер обнаружил ультрафиолетовые лучи при воздействии на поверхность хлористого серебра различных частей спектра. Под действием лучей неизвестной природы серебро неизменно чернело. Почернение вызывало находящееся за фиолетовой частью спектра химически сильное излучение — "ультрафиолет". Но и в данном случае Риттеру не повезло. На сей раз его обошел английский естествоиспытатель Уильям Хайд Волластон, прославившийся впоследствии как первооткрыватель редких химических элементов — палладия и родия. По всей вероятности успех Волластона был определен его умением четко и аргументированно излагать свои научные воззрения. Ему, вечно занятому экспериментированием, было не до споров с оппонентами, и он следовал в работе принципу "Кто пашет, тому не до изящной словесности". Если кто-то все же умудрялся вовлечь Волластона в беплодную дискуссию, тот молча выворачивал карманы, вытаскивал из них всякие пробирки, проволочки, пакетики с химическими реактивами и тут же ставил опыты, подтверждающие его научную правоту. В конечном итоге подобное "убедительное" и оригинальное поведение Волластона в ученых собраниях настолько укрепило его репутацию, что любые сделанные им выводы не подлежали обсуждению и принимались "без сучка и задоринки". Недаром в кругу английских ученых была в ходу поговорка: "Тот, кто спорит с Волластоном, — неправ".

Так что и примененные впервые Риттером железные опилки для определения силовых линий магнитного поля особой славы ему не принесли. Кстати, он первым получил экспериментальным путем результаты, указывающие на связь электричества и магнетизма, открыв человечеству путь к познанию электромагнетизма. Это был 1803 год.

Надо сказать, что при постановке пионерских экспериментов по электромагнетизму Риттером имел честь присутствовать молодой датский физик Ганс Кристиан Эрстед. Результаты эксперимента произвели на него такое сильное впечатление, что он не преминул ими воспользоваться. Не сразу, а дождавшись удобного момента, когда ни возможного обвинителя в плагиате в лице Риттера, ни свидетелей с его стороны на научном небосклоне уже не было. Та же тактика, к которой от случая к случаю прибегали великий Ньютон и не менее великий Дарвин.

Словом, в 1820 году под именем Эрстеда вышел в печати фундаментальный труд, в котором в качестве научных аргументов фигурировали риттеровские результаты экспериментов в области электромагнетизма, полученные семнадцать лет назад! Именно этот труд вызвал своим появлением поток важных исследований, в которых участвовали главным образом, A.M. Ампер, знакомый уже нам Т.И. Зеебек, Д. Араго, Ж.Б. Био и М. Фарадей. Благодаря этим исследованиям и было положено начало электродинамики

— "домомучительницы" учащихся колледжей и вузов. А в честь Эрстеда была названа единица напряженности магнитного поля

— эрстед. Так уж получилось, что суд истории в отношении Риттера оплошал.

Восстановить справедливость взялся заинтересовавшийся богатым научным наследием талантливого немца ирландский специалист в области физической химии Томас Эндрюс. Он-то точно выяснил, что его подзащитного по всем статьям "обобрали до нитки": Никольсон с Карлейлом увели из-под его носа явление электролиза, Зеебек обнаружил незаурядное проворство в отношении термоэлектричества, а Волластон умудрился как следует погреться в лучах его "ультрафиолетовой" славы. Но самую большую неприязнь вызывала воровская натура Эрстеда, о чем собственно и говорил Эндрюс, выступая в защиту Риттера на собрании Британской Ассоциации содействия прогрессу наук в 1876 году, которое проходило в Глазго. Он настаивал на непреложном приоритете Риттера в открытии электромагнетизма и приводил в доказательство своей позиции веские и неопровержимые доводы.

Но эти доводы к сведению приняты не были. Тогда, по-видимому, разуверившийся в чистоте науки Эндрюс сам пошел по следам несимпатичного ему датчанина. Умело воспользовавшись чужим исследованием, он описал якобы обнаруженные им при изучении свойств растворов критические состояния, когда устанавливается равновесие на границе фазового перехода жидкости в пар. А ведь эти исследования проблем критического состояния вещества считаются основным вкладом Эндрюса в науку! Ныне известно, что аналогичные эксперименты ставил задолго до него французский исследователь Каньяр де ла Тур, застенчивый тщедушный человек завидной работоспособности. Но его имя, как и Риттера, все равно не было занесено ни в один справочник по физике или химии.