Как бы там ни было, завтра его труд все равно станет ошеломляющей научной сенсацией. Только бы не набралось слишком много охотников низвергнуть предложенную им геоцентрическую модель мироздания. Впрочем, к такому научному спору он готов. Новая идея вполне соответствует существующим религиозным догматам, а при такой мощной идеологической поддержке победа ему будет обязательно обеспечена.
Птолемей зевнул, аккуратно свернул пергамент и, убрав звездную карту в тайник, спокойно отправился почивать. Утром он проснется уже всемирно известной личностью. Той, что не побоялась оттяпать свой кусок жизни с лихвой…
Надо отдать Птолемею должное: в своей неуязвимости он почти не ошибся. Переименованный арабами в "Альмагест" его труд прослужил человечеству целых полтора тысячелетия как единственный подробный свод астрономических знаний, а включенный в него каталог небесных координат стал незаменимым подручным пособием для многих поколений исследователей. Таким долгожительством не могла бы похвастаться никакая другая научная теория. Да и его имя пережило его самого: он вошел в солидные энциклопедические издания как выдающийся астроном с безупречной репутацией.
Исследователь творческого наследия Птолемея Жан Батист Жозеф Деламбре еще в XIX веке удивлялся, что в звездный каталог Птолемея отчего-то не попали светила, явно появлявшиеся над Александрией во время его земного бытия. Ради выяснения истины он предпринял путешествие по Средиземноморью, где прежде жили античные мыслители, перелопатил горы материала, но так и не смог уличить хитрого грека в подделке знаменитых таблиц. Как ни убеждал он своих современников, что включенные в каталог звезды возможно было наблюдать только находясь на древнегреческом острове Родос, к которому Птолемей никогда и не приближался, его резко обрывали. Общество не проявило любопытства к версии Деламбре и обнаруженным им фактам, даже когда они получили огласку в его шеститомном сочинении по астрономии.
Безуспешны были и попытки разоблачения Птолемея со стороны англичанина Д. Роуленса, который уже в нашу эпоху всем с пеной у рта доказывал, что вероятность наблюдения за "каталожными" звездами в Александрии составляет ничтожно малую величину, в то время как версия относительно их "родосского" происхождения верна по крайней мере на 80 процентов.
И только профессору Университета Джона Гопкинса Роберту Ньютону, выпустившему в 1977 г. труд с интригующим названием "Преступление Клавдия Птолемея", повезло быть услышанным. "По всей видимости, — писал обвинявший древнегреческого астронома в шулерстве Р. Ньютон, — когда Птолемей сформулировал свою астрономическую теорию, он столкнулся с тем, что она не согласуется с имеющимися наблюдениями. Но вместо того, чтобы отказаться от геоцентрической модели, он преднамеренно подтасовал эти данные, чтобы доказать ее состоятельность". Кое-кто из историков вслед за Р. Ньютоном был вынужден признать, что Птолемей действительно причинил астрономии немало вреда. Гораздо больше, чем пользы.
И это так. Птолемеевы таблицы, которыми руководствовались на практике многие поколения астрономов, провоцировали при прогнозах положения звезд появление постоянной ошибки, равной 6 часам и 18 минутам, что заведомо вносило путаницу в расчеты и пагубно отражалось на развитии дальнейших исследований. А уж историческая наука, если вспомнить, что "Альмагест" являлся для нее единственным источником в уточнении дат правления древних царских династий, понесла от противоправных действий Птолемея еще большие потери. Фактически полетела к черту вся Вавилонская хронология. Не понес их только сам Птолемей, превзошедший по изворотливости легендарного Остапа Бендера и поистине совершивший самое удачное в науке воровство. Следовательно, без всяких сомнений ему можно приписать славу великого комбинатора и великого фальсификатора вдобавок к позорной славе вора.
Сомнительное величие Джероламо Кардано
"Что такое я сам? Что я сделал? Я собрал и использовал все, что я видел, слышал, наблюдал; я часто снимал жатву, посеянную другими, мой труд — труд коллективного существа, и носит он имя Гёте."
Гёте
Кому бы действительно следовало прийти к такой строжайшей самооценке, так это не великому немецкому поэту и мыслителю, а "великому" изобретателю, итальянцу Джероламо Кардано, который, будучи не меньшим аферистом по духу, чем Клавдий Птолемей, только и делал, что пользовался жатвой с чужого поля. Причем в отличие от Птолемея не брезговал обкрадывать не только мертвых, но и живых. Страсть этого человека к увековечиванию своего имени была еще более болезненной, и, доведись ему оказаться на месте Герострата, он так же бы легко пошел на поджог редчайшего по красоте храма.
Но если Герострата цивилизованный мир по сию пору поминает с неприязнью, то к Кардано он относится с глубоким уважением и даже подобострастием. Мало того, что его многочисленные достижения заполонили практически все справочники и энциклопедии, так его имя еще и не сходит с уст автолюбителей, озабоченных состоянием своих карданных шарниров и валов, медиков, использующих "карданный метод" лечения астмы, учащихся колледжей, вызубривающих на уроках формулу Кардано, и даже астрономов, поскольку один из кратеров на видимой стороне Луны тоже назван в его честь.
Да и как иначе! Одна лишь история медицины, введенная в заблуждение этим лживым человеком, умудрилась убедить мир в том, что он в свое время нашел способы избавлять людей от слепоты, глухоты, немоты, эпилепсии, выработал общий подход к лечению разных типов лихорадок, запросто расправлялся с нарывами, болезнями суставов, камнями в почках, колитами, геморроем и прочими недугами, число которых доходило чуть ли не до пяти тысяч. Но и это еще не все.
В некоторых средневековых источниках имеются сведения, что, занимаясь изучением инфекций, Кардано первым распознал заболевание тифом, создал учение о локализации функций в мозгу, указал на благотворное влияние переливания крови при истощениях и первым обнаружил зависимость между целебными свойствами лекарств и их дозировкой, разработав метод "превращения дурных лекарств в полезные и внушающих отвращение в легко воспринимаемые".
Просто голова идет кругом от того, сколько приоритетов отдано одному человеку! И это притом, что заслуги таких выдающихся врачевателей, как Гиппократ и Гален, которые стояли у истоков рождения медицины, умещаются всего лишь в несколько строк.
Как в свое время Птолемей, собрав воедино все известные до него знания по астрономии, написал большой энциклопедический труд "Альмагест", бессовестно обнародовав его только под своим именем и начисто отвергнув труды предшественников, так и Кардано, досконально проштудировав все медицинское наследие прошлого, сочинил рассчитанную на средневекового обывателя книгу, где собрал "в кучу" все самые полезные советы и рецепты, позабыв указать их истинных авторов. А безответственные историки, не разобравшись в существе вопроса, с легкостью включили в перечень заслуг Кардано достижения этих медиков, тем самым неоправданно выпятив его одиозную фигуру среди блестящих врачевателей Средневековья.
А какое восхищение вызвала в обществе "повозка императора", прослывшая одним из самых оригинальных изобретений века и получившая подробное описание в кардановом трактате "О тонких материях"? Достоинства "повозки" — прообраза современного автомобиля — состояли в том, что при передвижении по самым тяжелым дорогам с очень крутыми подъемами и ухабами, она сохраняла устойчивость и вполне годилась для прогулок самых важных и неприкосновенных особ. Ее удобный и простой по конструкции механизм получил широкое распространение в современном машиностроении под общим названием "кардан" (карданный вал с карданным шарнирным сочленением).