Вадим заворочался -- явно просыпался. Перевернулся на спину и, прищурив глаза, открыл глаза. Сияющая улыбка расплылась по его лицу. Он понял, Маша давно проснулась и, скорей всего, изучила все, что могла увидеть. Если она еще рядом, значит, все не так плохо!

    -- Как спалось?

    -- Прекрасно! -- Улыбнулась она, -- Не хотела тебя будить, но пришлось бы: скоро стемнеет и похолодает.

    -- Ты не замерзла?

    -- Немного, -- ответила Маша и поднялась.

    Вадим, лежа, наблюдал как она одевается и отметил, что после двух беременностей она довольно хорошо сохранилась. Маша, уже полностью одетая, нежно посмотрела на него сверху вниз.

    -- Поднимайся, а то замерзнешь, -- шутливо приказала и пошла подобрать валяющиеся тарелки, которые так и не донесла до избушки.

    Одним движением Вадим попробовал вскочить и… не получилось. Поднялся медленно и оделся. Держа в руке рубашку, подождал Машу -- она прополаскивала посуду, и, обняв ее за плечи, пошли к избушке.

    -- Надо поужинать, -- предложил Вадим. -- Что-то я проголодался!

    Маша молча вышла к кострищу. Вадим через окошко увидел, что она пытается разжечь костер, выбежал следом.

    -- Знаю, что ты многое можешь, но я сам разожгу огонь, -- и забрал у нее спички.

    Гречка с мясом оказалась еще вкусней, чем в обед, и быстро исчезла с тарелок. Чай греть не стали, а пили холодный. Вечер оказался на редкость теплым и уютным. Вадим подкинул в костер дров и они уселись на толстое поваленное бревно рядом с ним. Обняв  одной рукой хрупкие плечики, Маша оказалась у него подмышкой. День с самого утра, а точнее, с обеда, так хорошо начался. А Маша знала, что не может все быть так гладко. Она ждала, когда же объявится ложка дегтя?

    -- Маша, -- несмело начал Вадим, -- мне надо тебе сказать одну вещь, а я не знаю как...

    Вот она, проклятая ложка! И сколько он ее собирался прятать?

    -- Ты женат? -- Спокойно спросила Маша.

    -- Нет, но есть женщина, гораздо моложе меня. Только отношения у нас сложные, -- каждое слово давалось с трудом и Вадим облизал пересохшие губы. -- Мы восемь лет встречаемся...

    -- За такой срок можно бы уже и создать семью, а не встречаться, -- удивилась Маша.

    -- Еще у меня есть дочь Васька -- это все, что у меня осталось от жены. Глаша всего один раз увидела свою дочь, а через три дня умерла. Мне помогала воспитывать Ваську теща… Мои родители живут под Питером. К ним я не мог уехать -- интересная работа, квартира...Все связано с Новосибирском.

    Я оставлял Ваську с бабушкой, если мне нужно было уехать в командировку или сюда. Тогда я и начал сбегать сюда на пару недель, -- Вадим замолчал на несколько минут и Маша не перебивала его молчание. -- Мне казалось, что с Юлей вернется счастье в мой дом. Счастье, которого нам с Васькой так не хватало, но этого не вышло. Юля и Васька сразу невзлюбили друг друга.

    -- Почему?

   -- Не знаю. Наверное, потому, что Юля не хотела иметь своих-то детей, а тут моя Васька! Так мы и остались жить каждый у себя. Если мне надо куда-нибудь уехать, передаю ее бабушке. Перед каждым отъездом Юля мне устраивает скандал. Последний скандал показал мне, что пора ставить точку.

    "Вот в чем все дело!" -- Поняла Маша.

    -- Дядя Сева пытал меня на предмет наших с тобой отношений, но между нами тогда еще ничего не было. Я так и сказал. И обещал, что не обижу тебя.

    -- Дядя Сева, мама и многие знакомые и друзья, кроме меня, конечно, считают, что я бедненькая и несчастненькая. С чего они взяли? Ну, подумаешь, не везло с мужьями -- это не трагедия. У меня два замечательных сына. Одному двадцать один год, а второму -- восемнадцать. Один маленький бизнесмен, а второй -- поступил в университет. Снимаем с приятельницей на двоих кабинет и массажируем народ. В основном, далеко не бедных, потому и смогла купить каждому по квартире, а сама живу в своем доме в пригороде. В городе можно только работать, а жить нужно в тишине.

    -- А у тебя кто-нибудь, кроме детей и работы, есть? – Тихо спросил Вадим.

    -- У меня есть дети и работа! -- Отрезала Маша.

   Вадим взял ее лицо в свои большие ладони и поцеловал.

    -- А надо? -- Спросила Маша, имея в виду поцелуй и то, что за ним последует.

    -- Я точно знаю, что ни перед кем и ни в чем не виноват. Только, если ты, против, я не прикоснусь.

    -- Поцелуй меня еще раз, -- тихо попросила Маша.

    Нежные прикосновения… Вадим покрыл поцелуями ее лицо и впился в раскрывшийся рот, лаская языком ее язычок. Снова в головах поплыло и перевернулось с ног на голову. Оторвавшись на короткое время от нее, Вадим не мог взять ее на руки, раны еще болели, но обнял одной рукой за плечи и повел в избушку.

   Маша не сопротивлялась, когда он снимал с нее топик. Она не поняла, как они оба оказались абсолютно нагие. Темнота скрыла от всех их разгоряченные тела. Огненная волна поднялась до самого темечка и вырвалась криком Маши. Тело ее изогнулось и Вадим еще крепче обхватил ее за талию. Его развязка наступила следом с рычанием. Он навис над ней на локтях, боясь раздавить, но Маша обвила его шею руками и прижала к себе. Ей было приятно ощущать его тяжесть. Перекатиться ему было некуда -- топчан рассчитан на одного, и она чувствовала, как тяжелое дыхание Вадима успокаивается.

    -- Может, поставим топчаны рядом? -- Предложил Вадим, наградив Машу поцелуем.

    -- А, если кто-нибудь придет или приедет?

    -- Пусть хоть кто приходит и приезжает. Но, если кто-то захочет что-нибудь сказать, то лучше пусть молчит, - твердо произнес Вадим.

    -- Давай эту ночь проведем отдельно, а то в головы полезут всякие мысли,  -- предложила Маша.

    Вадим приподнялся и сел на свои пятки.

    -- Все твои мысли будут покоиться на моем плече, а плохие убегут прочь. И я ни о чем больше думать не хочу. Или ты сомневаешься? Может быть, во мне? – Его глаза пристально смотрели на нее.

    -- Если ты друг моего кузена, а у дяди Севы правильные сыновья. Значит, у их не может быть неправильных друзей. Пожалуй, в тебе я не сомневаюсь.

    -- Интересные умозаключения! -- Засмеялся Вадим. -- И абсолютно правильные. -- Он встал на пол возле топчана и протянул ей большую ладонь. -- Поднимайся, поставим топчаны рядом.

    Маша приняла его помощь и, ухватившись обеими руками за его ладонь, встала рядом и ее макушка оказалась у Вадима подмышкой. Он одним движением повернул лежанку, а другим движением придвинул ее к своей лежанке -- получилась двуспальная кровать.

    -- Прошу, -- Вадим сделал приглашающий жест рукой.

    -- Я люблю спать с краю.

    -- Не могу ни в чем отказать, -- и в одно мгновение оказался у стенки.

    Маша  присела на краешке и о чем-то задумалась.

    -- Что-то не так? – Он вглядывался в ее лицо.

    -- Я давно ни с кем не спала вместе.

    -- Разве?  - Он удивленно засмеялся. - А под соснами кто спал со мной рядом? Я же тебе сказал: ничего не бойся.

    Все еще в каком-то замешательстве, Маша легла рядом ему на плечо и две большие руки, как крылья, сомкнулись, обнимая ее. Устроившись под одеялом возле большого и теплого Вадима, она быстро уснула.

    Вадим долго прислушивался к ее размеренному дыханию. Ему вдруг, на самом деле, в голову полезли разные мысли, которые он не звал. Вдруг ему стало стыдно перед Юлей за то, что он не один этой ночью, а она одна...ждет его. Только ждет ли? Аркашка с Кирой, наверное, уже поняли, что оставили нас с Машей далеко не в полном одиночестве. Поладят ли Маша с Ваской? С Юлькой-то у них любви не вышло. Как меня воспримут Машины мальчики? Господи! О чем я думаю? Будто собираюсь дожить с ней остаток своих дней! Вадим сам не ожидал, что додумается до такого!

    Опустив глаза к плечу, где покоилась головка Маши, он улыбнулся уголками губ. Вот кому хорошо! Ее-то он успокоил, а его кто успокоит?  А, почему собственно, она не останется с ним? Чем он плох? Да и, кажется, она, не против. Может, он для нее случайное приключение? Или она просто использует шанс хоть недолго побыть не одной?