Грузно покачиваясь под ударами дождя и ветра, вертолет уже проходил над пенными бурунами прибоя, когда с востока, с противоположной стороны острова, до них донесся сквозь вой урагана протяжный рык артиллерийской канонады… Крейсеры, входящие в состав седьмого флота, дали первый залп по Фароо-Маро…

Залпу предшествовали переговоры. С крейсера «Атлантида» был продиктован ультиматум королю Биссы:

«Предлагаю в течение шестидесяти минут обсудить и дать свое согласие на следующее:

1. Вами интернируется советское судно «Ильич».

2. Вверенная мне эскадра оккупирует Биссу.

В случае отказа или промедления корабли начнут обстрел Биссы».

Шестьдесят минут нужны были для того, чтобы корабли могли занять боевую позицию…

Радиостанция Биссы и «Ильича» немедленно сообщили о новой провокации. Но печать и другие средства оповещения западного мира, явно повинуясь невидимой указке, скрыли от населения своих стран зловещий ультиматум. Зато все средства пропаганды этих стран были мобилизованы на то. чтобы внушить необходимость оккупации Биссы и правильность действий командующего седьмым флотом.

«Большевики вывозят черепах Крэгса! — вопили газеты и радио. — Мы не допустим воровства! Все на защиту цивилизации!»

По истечении тридцати минут с момента приема ультиматума радио Биссы заявило:

«Предупреждаю командующего седьмым флотом и командующего эскадрой в составе авианосца «Океан», крейсеров «Атлантида» и «Колумб», что вход в территориальные воды Биссы запрещен. Нарушение территориальных вод повлечет немедленное насильственное выдворение эскадры. Крэгс».

Адмирал расхохотался, получив этот ответ. Боевые корабли эскадры через двадцать минут вошли в территориальные воды Биссы и заняли боевую позицию. Жерла орудий, как огромные указательные пальцы, были направлены на Фароо-Маро и стоявший по ту сторону острова «Ильич»…

Последовала новая радиограмма командующего эскадрой:

«Через пять минут начинаю обстрел».

Радиостанция Биссы ответила:

«Руководствуясь человеколюбием, вторично предупреждаю: любое враждебное действие вызовет выдворение эскадры. Крэгс».

По истечении пяти минут последовал залп…

Это был тот самый залп, который был слышен на вертолете, спасшем Юру и всех потерпевших кораблекрушение на каноэ деревни Вангуну.

Казалось, содрогнулась не только громада кораблей, но и весь остров и океан до самого горизонта… Бледно-кровавые вспышки пламени вспыхнули на волнах багряными бликами…

Одновременный залп орудий «Атлантиды» и «Колумба» был достаточен, чтобы стереть с лица земли два таких острова, как Фароо-Маро.

Командующий, стремясь наверняка покончить с Биссой и «Ильичей», распорядился пустить в ход атомную артиллерию…

Снарядам с «Атлантиды» и «Колумба» надо было всего десять секунд, чтобы преодолеть расстояние до Фароо-Маро. Однако прошло десять, двенадцать, пятнадцать минут после залпа, а на острове не наблюдалось никаких последствий страшного огневого удара. Ни мечущихся, еще уцелевших жителей, ни рушащихся зданий, ни гибнущих пальм, ни языков пламени, сливающихся в один грандиозный пожар. Ничего. Не было слышно даже взрыва… На берег лагуны не торопясь вышли туземные женщины, видно не понявшие, что крейсеры начали обстрел острова. Оживленно переговариваясь, они расположились полоскать белье.

Только теперь новая радиограмма Крэгса была выслушана и изучена на «Атлантиде» с должным вниманием и тревогой.

«Крейсеры произвели обстрел ядерной артиллерией. Одного залпа было более чем достаточно, чтобы полностью уничтожить Фароо-Маро. Как видите, вы бессильны. Я предупреждаю в последний раз. Предупреждаю командующих флотом и эскадрой, их офицеров и матросов. Предупреждаю правительство и народ вашей страны. Прекратите безумие. Еще один залп, и эскадра будет превращена в ничто, так же, как я уничтожил посланную вами на остров смерть. Крэгс».

Крейсеры дали второй залп. На острове это снова не произвело никакого впечатления. Женщины как будто и не слышали ничего: горланя по-прежнему, они полоскали белье.

— Еще залп! Еще! — Командующий тряс кулаками перед своими офицерами. — Пока мы не найдем щель…

Бледный от ужаса радист, заглянув в рубку, молча сунул адмиралу радиограмму.

— Что там? — крикнул командующий, вырывая послание. — Опять угрозы?

Он прочел: «Всем правительствам мира. Сообщаю, что эскадра, атаковавшая Биссу, в течение трех секунд выброшена вон».

— Пропаганда!… Этот Крэгс сошел с ума… — выговорил адмирал, бросая бумажку, но это было его последним словом и последним жестом.

Женщины, весело полоскавшие у берега лагуны белье, заметили, как словно молния сверкнула там, где только что стояли грозные корабли. Вспышка, затмившая солнце, мелькнула над океаном и исчезла. И кораблей не стало. Океан свободно, до горизонта катил свои могучие лазоревые волны…

В этот яркий, солнечный день все золотистые пляжи Великой песчаной косы, которая от побережья Флориды тянулась на десятки миль в сторону Мексиканского залива, были усеяны тысячами отдыхающих пловцов и любителями подводной охоты. Веселый гомон развлекающейся человеческой толпы заглушал не только пронзительные крики чаек, но даже могучий рез океана. Гремели импровизированные оркестры; стонали банджо и гитары; шутливо покрикивали продавцы мороженого, соков и горячих сосисок; целая компания подводных охотников в своих причудливых ластах и аквалангах пыталась на кромке берега у воды изобразить только что изобретенный танец Нептуна…

Все было, как в обычное солнечное воскресенье. Поэтому, когда странный солнечный зайчик остро резанул всех по глазам мгновенной ярчайшей вспышкой, это восприняли, как чью-то шутку.

Но тотчас огромный многокилометровый пляж, буйно гудевший весельем, оцепенел, застыв в самых неожиданных позах.

В следующее мгновение все шумно ринулись бежать, но остановились, задержанные не то страхом, не то любопытством.

Всего в нескольких десятках метров от берега, там, где только что лишь солнечные блики сверкали на гребнях волн, где на ослепительно синем небе мелькали ярко-оранжевые клювы чаек, стрелой падавших на летучих рыбок, там теперь лежали огромные корабли. Они были несуразны к страшны… На берегу не сразу поняли, что это военные корабли — два крейсера и авианосец — и что корабли находятся в самом неестественном положении: стоят на песке, медленно, но неотвратимо заваливаясь набок… Не сразу увидели с берега и людей — моряков. Похоже было, что моряки не то долго спали, не то перенесли какое-то потрясение, от которого не могут оправиться. Люди на берегу и люди на кораблях пришли в себя примерно в одно и то же время. Пока на берегу знатоки флота и политических событий, прочитав названия кораблей — «Атлантида», «Колумб», «Океан», — обменивались недоуменными репликами о том, что ведь эти суда входят в состав седьмого флота и крейсируют где-то между Австралией и Индонезией, на кораблях послышались нервные, торопливые команды…

Первые репортеры — кто захватив у берега лодки, кто просто вплавь — уже вертелись около гигантских стальных громад, силясь жалкими человеческими голосами в самодельные рупоры прокричать свои вопросы. Но еще до этого пришедшие в себя радисты кораблей, убедившись, что связь работает, передали в эфир сенсационные сообщения.

В это невозможно было поверить! Как? Три первоклассных корабля общим водоизмещением едва не сто тысяч тонн, вооруженные атомной артиллерией, имея на борту почти тридцать тысяч человек и пятьдесят реактивных самолетов, были, словно ничтожная пыль, брошены в воздух и перекинуты за тысячи километров!… Все они оказались аккуратно посаженными на песчаные отмели у пляжей Флориды. И это сделал какой-то ничтожный король Биссы!

Мир испытывал необычайное потрясение. Злодейское нападение на Сергеева, которого уже газеты всех континентов называли «Человек-луч» и «Герой человечества», вооруженная агрессия седьмого флота против беззащитной Биссы и научного судна, не имевших никакого вооружения, и, наконец, чудесное и загадочное поражение седьмого флота, выброшенного на людные пляжи Флориды, за много тысяч километров от берегов Биссы, — все это повергло мир в необычайное волнение.