След на дне img_5.jpeg
След на дне img_6.jpeg

Катер дремал в неподвижной воде. Казалось, он вплавлен в гладкое голубое стекло. Неподвижны были и двое парней, разлегшихся на его палубе. Подложив под голову руки, Джафар мечтательно глядел в небо.

— Как думаешь, чего больше всего на дне океана? — вдруг спросил он. И сам же ответил: — Дно океана буквально усыпано зубами акул!

Фируз рывком повернулся на бок, озадаченно поглядел на товарища.

— Можешь мне поверить, — ровным голосом продолжал тот, будто читал книгу. — Акулы — это древнейшие обитатели океана. Миллионы их, как торпеды, носятся в толще воды. И у всех — хрящевой скелет, который очень быстро разлагается, когда акула погибает.

— А зубы что, остаются?

Джафар кивнул. Потом, после большой паузы, сказал:

— Да вообще там, в глубинах, есть еще много такого, о чем мы даже и не подозреваем. На дне Индийского океана ученые обнаружили следы какого-то существа. Глубоко под воду спустили фотоаппарат. Вспыхнул фонарь, защелкал затвор камеры. Когда снимки проявили, на одном из них увидели участок илистого дна с отпечатком огромной когтистой лапы…

— Трави больше!

— Это правда… Другая экспедиция совсем в другой части океана получила такой же снимок. Заметь: отпечаток в мягком иле. Совсем свежий след. Тот зверь, быть может, и сейчас бродит по океанскому дну… Ты представляешь?

— И в Хазаре могут найтись такие? — шепотом спросил Фируз. — Чем Хазар хуже океана?

— Могут, — Джафар помедлил. — Обнаружили же чудовище в одном из озер Северной Шотландии. Почему бы и в нашем море, которое в сотни раз больше…

— Слушай, Джафар, — Фируз испытующе поглядел на приятеля. — Я все забываю тебя спросить. Зачем ты купил эту штуку? — Он показал на плот с аквалангом. — Что задумал?

— Пока сам не знаю, — вяло сказал Джафар. — Просто мне интересно. Спустись разок под воду, поймешь…

Он надел ласты, перелез через борт.

— Когда тебя ждать? — крикнул Фируз.

— К вечеру буду.

Джафар толкнул плот и поплыл прочь от катера.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

КАТЕР С ДВУМЯ МОТОРАМИ

Рифы, множество рифов усеивает этот участок моря. Они начинаются в полутора километрах от берега и полукругом охватывают морской нефтепромысел. Некоторые камни затаились под самой поверхностью воды и обнажаются только в шторм, когда разведет большую волну. Иные выставили напоказ зазубренные вершины — цвета ржавого железа, с ядовито-зелеными пятнами водорослей по нижней кромке. Будто гнилые клыки неведомого чудовища…

Скальный архипелаг — гиблое место для кораблей. Рейсовые теплоходы, танкеры и катера нефтяников обходят его стороной. Не рискуют идти в скалы и маленькие суденышки рыболовов: не выбраться из каменного лабиринта, если задует ветер. Поэтому на рифах безлюдно. Зато здесь тысячи птиц. Бакланы и чайки облюбовали скалы для гнездовий, охотятся, справляют свадьбы, выводят потомство.

В ближней к берегу части архипелага высится диковинный островок. Образованный двумя утесами с глубокой седловиной между ними, он напоминает спину двугорбого верблюда. Есть на островке крохотный пляж, есть и бухточка — от моря ее ограждает скальный барьер, и в бухте всегда тихо, как в лагуне кораллового острова. Рифовое ограждение маленькой бухты прерывается у восточной оконечности двугорбой скалы — природа создала здесь неширокий проход, свободный от подводных камней.

Солнце стояло высоко, когда Джафар приблизился к приметному острову, втолкнул плот в полосу чистой воды, скользнул за ним в бухту. Он выбрался на берег, вытащил плот и бросился на горячий песок.

— Уф-ф!.. — послышалось где-то совсем рядом.

Из воды высунулась усатая голова тюленя. На Джафара уставилась пара темных любопытных глаз.

Несколько секунд зверь был неподвижен, потом фыркнул, опрокинулся на спину и, гулко шлепнув ластами, исчез в глубине.

Джафар рассмеялся, с наслаждением зарылся руками в мелкий, как сахарная пудра, песок. Песок и скалы, соленая вода и сохнущие на камнях клочья бурой морской травы источали резкий волнующий аромат. При каждом вдохе в ноздри врывалась острая свежесть, от которой чуточку кружилась голова.

Незаметно он задремал.

Черная скала отвесно уходила под воду. Где-то у самого дна она казалась неясной тенью, здесь же, у поверхности моря, сверкала и искрилась как отлакированная.

Недалеко от скалы в прозрачной воде неподвижно лежал Джафар. На нем была маска со шноркелем и ласты. Разбросав руки, он в упор разглядывал каменный выступ. Как и вся подводная часть скалы, выступ был густо облеплен мидиями. Створки ракушек были раскрыты, в них виднелось розовое мясо моллюсков — мидии всасывают воду, пропускают ее через свои сифоны и таким образом добывают пищу и кислород.

Но море колеблется. Вот вода схлынула с выступа, обнажив гроздь мидий. И моллюски, как по команде, захлопнули свои известковые домики. Набежала волна — ракушки разом раскрылись.

За широким стеклом маски лицо Джафара сморщилось в улыбке. Жаль, что у него фотокамера, а не киноаппарат. Снимать маленьких хитрецов надо так, чтобы видно было, как они «работают».

Он отплыл от скалы, перегнулся в пояснице, бесшумно ушел под воду и повис над загромождавшими дно камнями. Впрочем, камни только угадывались — они были густо покрыты кустиками коричнево-рыжей водоросли. Здесь, в зарослях цистозиры, всегда пасутся стаи рыбьей молоди, проплывают взрослые рыбы, нередко появляются короли Каспия — осетры. А на самом дне лежат на песчаных проплешинах головастые бычки.

Все это Джафар наблюдал много раз. Но сейчас бухта была пустынна. Ни в толще воды, ни на дне — ни единого живого существа. Странно!

Поднявшись, Джафар глотнул воздуха, снова нырнул. Перед глазами была та же картина: красивый подводный ландшафт — и ни одной рыбы.

Он оттолкнулся от плоского, как стол, камня, всплыл и, выбравшись из воды, стащил с лица маску.

Что же случилось с бухтой? Куда исчезла рыба? Может, ее распугали тюлени? Этих хищников много в районе рифов. Однако растревоженная ими рыба всегда очень быстро возвращалась в знакомые места. А сейчас в бухте нет даже раков — больших серо-зеленых раков, которые в любую пору во множестве ползают в зарослях и между камнями. Подумать только, исчезли и раки!

Некоторое время Джафар был в нерешительности. Затем надел акваланг, пристегнул пояс с ножом, взял маску и вошел в воду.

Двенадцать метров глубины. Дно бухты. Он лег на мягкие водоросли, осторожно раздвинул пальцами скользкие веточки цистозиры. Да, ничего живого. Повернувшись на бок, устремил взор к поверхности. И там пусто. Впрочем, вот перед стеклом маски промелькнули светлые стрелки — табунок мальков. Ну да эти не в счет…

Он подвсплыл, переместился на новый участок, осмотрел кустики водорослей. Ни бычков, ни раков.

Так, метр за метром, была исследована вся бухта. Джафар покинул ее и поплыл вдоль скалы. Он решил обогнуть под водой весь остров.

За рифами дно опускалось. Пловец оказался на склоне подводного холма, медленно двинулся вниз, вдоль пологого глинистого откоса. На водорослях и камнях стала проступать синева. И вода сделалась холоднее. Так бывает в поле перед дождем: только что ярко светило солнце, но вот его заслонила туча, все померкло, откуда-то потянул ветерок, холодит тело…

Он поднес к глазам руку с круглым глубиномером на запястье. Прибор показал двадцать два метра. Ого, вон куда забрался!

Еще несколько движений ластами, и скальное дно сменилось песчаным. За стеклом маски поплыла унылая серая равнина. Крупный серый песок, ни веточки водорослей, ни единой рыбы.

Дальше дно обрывалось. Джафар невольно остановился: выставил ладони, притабанил ими и повис над широким мутным провалом.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: