Не потому ли эта их звонкая трель всегда обрывается на какой-то неопределенной ноте — не точкой, не восклицанием, но знаком вопроса, уносящимся ввысь?..

Не потому ли и, построенная «почти как фантазия», в свободной романтической форме (бетховенский эпиграф — указание к его знаменитой сонате — недаром использован автором романа!) «переливов» темы личной и темы исторической, «воображаемая биография» Ассии Джебар исполнена тоже этим одновременно и страстным, и тревожным звуком, отягощенным печалью памяти о прошлом и невыразимой, до боли щемящей надеждой на избавление от него?

Но вспомним «Жажду», вспомним «Нетерпеливых», вспомним о той огромной Любви, которая пронзает и эту книгу. И тогда поймем, что Ассия Джебар пишет о смерти, но главным образом о всеторжествующей Жизни.