Бой, начавшийся с рассветом, гремел, вспарывал воздух трескотней автоматов, истошно вопил человеческими голосами до девяти утра. Наконец отхлынули немцы. Оставшиеся в живых бросили технику и оружие, разбрелись по лесу, как зверье, зализывая раны.

Подошли части подвижной группы. Недалеко остановились машины генерал-лейтенанта Казакова и генерал-майора Стученко. Их взглядам открылась картина, которую, может быть, тоже не часто за войну и бывалым военачальникам довелось наблюдать, - красная от крови вода в кюветах, в воронках, устланные трупами поле и дорога…

- На каждого нашего десяток немцев приходится! - резюмировал один из штабных офицеров.

Михаил Ильич Казаков нахмурился, услыхав эту фразу, прозвучавшую несколько восторженно.

- Ни к чему подобная арифметика, - одернул он штабного офицера.

В жестокой схватке с врагом, когда решается судьба большого и важного, почему-то гибнут лучшие бойцы - уж это примечено. Мы с Иваном Кравченко сами вырыли могилу и долго стояли над ней, молчаливо воздавая последнюю почесть командиру шестой стрелковой роты старшему лейтенанту Юзефу Рудинскому.

Что я о нем знал раньше? Студент из Львова, умный, начитанный, волевой. Фашистские оккупанты, разбойничавшие во Львове, садистски уничтожили его семью - мать, отца, сестер. Юзек немало приложил усилий, чтобы попасть на фронт. Вначале было только одно чувство - мстить, и только мстить! Когда же стал взводным, ротным командиром, весь свой живой ум, прирожденную находчивость вложил в тяжелый ратный труд войны. На его роту можно было положиться в самой сложной ситуации боя, как и на него самого. И вот теперь…

- Прощай, Юзеф, боевой друг…

Не только генералы наши - сами мы своим глазам не поверили, когда при свете наступившего утра взглянули на поле боя, на котором трупы валялись в беспорядочном нагромождении, как дрова на лесосеке. Рубка здесь была неимоверная! Апофеоз войны? Да нет… ее будни.

Пока мы стояли с другом-танкистом над свежеукрытой могилой боевого однополчанина, каким-то неверным, заблукавшим в лесу эхом донеслась до командования весть: погиб Третьяк. И уж успели на этот счет соответствующие слова высказать по случаю гибели в бою одного из командиров. А тут я вдруг являюсь пред очи начальства - жив, здоров и даже не ранен.

- Второе рождение!… - воскликнул кто-то.

Другой добавил:

- Теперь всю войну пройдет, до победы.

Спасибо ему за доброе пророчество!

Мне довелось (уже значительно позже) читать политдонесение, составленное офицером политотдела дивизии подполковником М.Ермошкиным. Вот как отражались в нем события, о которых я рассказал.

«В период наступательных боев партийно-политическая работа с личным составом заключалась главным образом в воспитании у личного состава высокого и непрерывного наступательного порыва. Формы работы: беседы по доведению сводок Совинформбюро, пропаганда (беседа и читка рукописных листовок) подвигов солдат и офицеров, рассказы о зверствах немецко-фашистских захватчиков. По отдельным вопросам - митинги и собрания.

За время подготовки к боям - с 1 июня по 10 июля - парторганизации 93 гв. сп выросли на 127 человек. Партийно-комсомольская прослойка в 93 гв. сп составляла примерно 45 - 50%. В период подготовки к боям комсомольская организация полка выросла на 143 человека.

Парторг 93 гв. сп гвардии капитан Пшеничный, учитывая маневренность предстоящих боев, провел совещание с партактивом, на котором был заострен вопрос партийно-политической информации в бою, популяризации отличившихся. После этого совещания тов. Пшеничный дал конкретное задание членам партбюро полка гв. майору Назарову, гв. старшему лейтенанту Панину, гв. старшему лейтенанту Гаращуку и гв. лейтенанту Васильеву. Задания давались по периодам. В первый период необходимо было помочь парторгам рот в расстановке партийно-комсомольских сил и проведении собраний. В последующем периоде - оказать помощь парторгам батальонов в деле роста рядов партии и пропаганды боевых подвигов коммунистов.

С личным составом на исходном положении после постановки боевой задачи были проведены беседы: «Военная присяга - священный закон для воина», «Обязанности бойца в наступлении», «Успехи советских войск на фронтах Великой Отечественной войны».

После прорыва переднего края обороны противника во всех подразделениях были проведены короткие митинги. Они прошли за 10 мин. На этих митингах до личного состава доведены успехи частей. О высоком наступательном порыве личного состава в тот период можно судить по тому, что на этих митингах пожелало выступить более 70 человек, но обстановка позволила выслушать только 12 человек.

В ночь на 10 июля 93 гв. сп в качестве авангарда дивизии был введен в образовавшуюся в обороне противника брешь. При поддержке других частей полк преследовал отходящего противника.

Формы партийно-политического влияния на личный состав: беседы «Личный пример коммунистов и комсомольцев в наступлении», выпуск написанных от руки листовок, в которых сообщалось о подвигах лучших бойцов. Собрания и другие формы невозможно было использовать, так как полк непрерывно двигался вперед.

При первом же соприкосновении с противником коммунисты и комсомольцы личным примером увлекали всех бойцов на безусловное выполнение боевых приказов.

6- я стрелковая рота, которой командовал гв. старший лейтенант Кудревич (парторг гв. старший сержант Басанов) первой обнаружила противника, засевшего в деревне Кавицино. Командир роты коммунист Кудревич быстро оценил обстановку, развернул подразделение в боевой порядок и штурмом овладел опорным пунктом немцев.

В этих боях погибли два коммуниста - гв. сержант Зацаринин и гв. рядовой Абдуланазаров.

Как только противник был выброшен из деревни, парторг роты Басанов провел 5-минутный митинг, на котором призвал бойцов отомстить врагу за товарищей».

Мне хорошо помнится тот короткий, порывистый, как вихрь, митинг. Чувства рвались наружу, слова звучали клятвой.

В конце митинга я объявил благодарность всему личному составу роты старшего лейтенанта А.Кудревича.

В те дни, когда части нашей армии подходили с боями к Опочке, распространилось и оживленно обсуждалось известие об открытии союзниками второго фронта. И можно было всякое услышать из солдатских уст. Одни в довольно снисходительном тоне говорили, что подмога, дескать, никогда не лишняя, другие остроязычно шутили насчет долгой-предолгой затяжки сроков, третьи высказывались напрямик о том, что пресловутый второй фронт теперь больше нужен самим союзникам, чем нам.

Высадка союзнических войск в Нормандии летом 1944 года вызвала определенный резонанс, но конечно же не такой, каким он мог быть, скажем, в 1942 году. Мне вспомнился приезд иностранных журналистов к нам на фронт, когда мы стояли в 150 км от Москвы, готовясь к наступлению, - вот тогда наши люди думали и говорили о втором фронте с надеждой. Однако надежды оказались тщетными. Вокруг второго фронта велось много разговоров, как было известно из газет, но дальше этого дело не шло. Немало горечи и разочарований испытывали все мы. Положение на фронте тогда было тяжелейшее. И тем не менее никто из солдат, с которыми беседовал американский журналист Болдуин, не выразил никаких просьб. Иностранцы расчетливо прикидывали, на что способны русские войска. Весьма сильное впечатление произвели на них стойкость, убежденность, сила духа наших гвардейцев - я это видел.

С удовлетворением читая газетные сообщения о втором фронте, мы занимались своим делом - продолжали воевать.

Действия подвижной группы развивались в дальнейшем в еще более широком масштабе. Ранним утром 12 июля наши части вышли к оборонительному рубежу противника «Рейер». Несколько позже к ней приблизились и другие соединения 10-й гвардейской армии. На «Рейере» наше наступление, развивавшееся весьма успешно, вдруг приостановилось. Мы встретили организованное сопротивление сил 93-й пехотной дивизии, отдельных частей 69-й пехотной и 19-й СС дивизий.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: