- Завершена ликвидация окруженной группировки! В плен взяты сто тысяч немцев, среди них двадцать четыре генерала во главе с фельдмаршалом Паулюсом!!!
Тогда начавшийся 1943 год еще не получил своего названия «год коренного перелома», оно, как известно, утвердилось за ним после издания приказа И.В.Сталина, подводившего итоги наступательной операции в междуречье Волги и Дона. Но люди понимали, что под Сталинградом произошли великие, поворотные события. И хотя сражения все еще бушевали в глубине нашей страны, люди с уверенностью говорили, что отныне война пойдет на запад.
К нам в полк прибыли двое сталинградцев - майор и капитан. Оба недолго лечились в госпитале после ранений, а потом получили назначение сюда. Сразу же по прибытии они сделались дорогими гостями в каждой землянке, у каждого вечернего костра. Наши гвардейцы, обстрелянные и опаленные во многих боях, конечно, знали, какова она, война, но с огромным интересом слушали рассказы новых своих однополчан, участвовавших в боях под Сталинградом. На лицах слушателей, этих бывалых фронтовиков, застывало выражение почти детской любознательности, когда начинал рассказ один из сталинградцев.
Победа под Сталинградом была в те дни главной темой солдатских разговоров. Радостную, вдохновляющую мысль о Сталинграде каждый из нас носил в душе как талисман веры и победы. С гордостью и восхищением называли наши гвардейцы имена прославившихся в Сталинградской битве советских полководцев Г.К.Жукова, К.К.Рокоссовского, Р.Я.Малиновского, А.М.Василевского, А.И.Еременко, В.И.Чуйкова, комдивов Л.Н.Гуртьева, И.И.Людникова, А.И.Родимцева. С теплотой и любовью передавали мы друг другу рассказы-легенды о подвигах Якова Павлова, возглавлявшего оборону дома-крепости, снайпера В.Зайцева, уничтожившего до батальона фашистов, Рубена Ибаррури, достойного сына председателя ЦК Компартии Испании, погибшего в бою за советскую землю.
Выступая перед личным составом в подразделениях, политработники страстно и убежденно говорили о величайшем военно-политическом значении победы под Сталинградом, о начале коренного перелома в ходе войны.
Увеличилось количество писем, приходивших на фронт. Почтальоны ежедневно приносили в батальон целые вороха конвертов-треугольников. Солдаты, по обыкновению делившиеся друг с другом домашними новостями, говорили, что отовсюду теперь только и пишут о Сталинграде.
Получал и я такие письма от незнакомых людей, тружеников тыла. Авторы писем не знали, разумеется, на каком фронте мы воюем, но призывали ускорить темпы наступления, бить врага повсеместно так, как под Сталинградом. Как хотелось броситься поскорее в атаку! Как мечталось о крупном наступлении и на нашем фронте, чтобы все загорелось и загремело вокруг! Мне даже снилось, что вот двинулись уже по этим заснеженным полям мощные ударные силы. А когда вспыхивала очередная перестрелка между двумя батареями, я с волнением и надеждой прислушивался, гадая, не начало ли это артподготовки, вестника большого наступления.
Несколько месяцев мы стояли в обороне, и 147-й километр Московско-Минского шоссе опостылел всем нам до крайности, хотя природа в тех местах замечательная, а лето выдалось погожее. Взглянуть на все глазами стороннего наблюдателя - так просто курорт. Но кто мог тогда хоть на минуту забыть о войне? «Лучше бы самый страшный и жестокий бой, чем вот так загорать в обороне», - сетовали гвардейцы, копаясь в своих земляных жилищах.
В Гжатске люди тоже устали ждать. Советские войска находились совсем близко, а в городе хозяйничали оккупанты. До своих, до свободы - рукой подать! Да не дотянуться… Когда надолго затихала вялая артиллерийская перестрелка, жители Гжатска начинали терять надежду на скорое освобождение. Об этом рассказывали нам проникавшие каким-то чудом через фронт «ходоки». По лесным чащобам и топким болотам, с большим риском для жизни приходил к нам какой-нибудь старикан или подросток - убедиться, что советские войска на месте, отнести землякам добрую весть, как гостинец в котомке. А нас те «ходоки» снабжали информацией о противнике. Сердце кровью обливалось, как послушаешь, бывало, посланца с той стороны, его рассказ о мучениях советских людей.
К наступлению готовились долго и основательно. Одновременно совершенствовали оборону, зная, что гитлеровцы вновь попытаются продвинуться к Москве и не пожалеют для этого ни сил, ни средств, ни людей.
Требования к войскам неуклонно повышались. Посетивший дивизию командующий Западным фронтом генерал-полковник И.С.Конев раскритиковал нашу оборону, считая ее недостаточно развитой, и приказал в течение ближайших недель дополнительно выполнить большой объем инженерных работ. Требования были тогда очень строгими. За упущение в организации обороны был снят с должности прежний командир дивизии, его место занял полковник А.Т.Стученко. Не обошла гроза и других офицеров, в чьей деятельности командующий усмотрел существенные недостатки.
Нам была поставлена задача сделать оборону глубоко эшелонированной, отрыть много новых траншей полного профиля, укрепить различными инженерными сооружениями танкоопасные направления. Мы трудились в поте лица днем и ночью. Даже на каждого офицера определялось ежесуточное задание - лично отрыть пять метров траншеи полного профиля.
Побывавшие вскоре в дивизии офицеры вышестоящего штаба положительно оценили наши старания и доложили об этом командующему. Достроенная, усовершенствованная оборона и самим нам теперь нравилась, придавала больше уверенности. Три позиции траншей, надежные укрытия, минные поля с завалами, с различными «сюрпризами» для вражеских танков - все это делало оборону поистине неприступной.
Принявший дивизию полковник Андрей Трофимович Стученко много приложил ума и сил, чтобы укрепить позиции частей и подразделений в обороне, провел большую работу по подготовке к наступлению. Как раз тогда в войсках внедрялся новый приказ Ставки по тактике наступательных действий, требовавший отказаться от глубоко эшелонированных боевых порядков, от сковывающих и ударных групп, а строить атакующие боевые порядки в линию, цепь, движущуюся вплотную за огневым валом артиллерии. И Андрей Трофимович настойчиво, с большим командирским и педагогическим мастерством учил подчиненных офицеров наступать по-новому.
Новшество, рожденное боевым опытом и подлинно творческими исканиями, закрепленное приказом, нашло в войсках широкое применение. С воодушевлением встретила его офицерская молодежь, уже понюхавшая пороху, к которой относился тогда и я, девятнадцатилетний комбат. На полевых занятиях, проводимых в недалеком тылу, мы трудились с большим вдохновением, обучали свои подразделения и учились сами.
Как же было не оценить того, что ясно виделось фронтовику с первого взгляда! Двигаясь раньше в атаку эшелонированным в глубину боевым порядком, подразделение подставляло себя под прицельный огонь противника, несло потери. Иное дело - идти в атаку цепью, прижимаясь к огневому валу своей артиллерии. При наличии резерва (что новым приказом предусматривалось) цепь способна преодолеть сравнительно неглубокую оборону немцев вполне успешно. Преимущество нового построения еще и в том, что офицеры - взводные, ротные и даже комбаты, - идущие сразу за цепью, могут активно влиять на ход боя. Боевые порядки становятся более управляемыми, маневренными.
В зимних боях на гжатском направлении мы впервые испытали тактическое нововведение и убедились в его многих выгодах. Уменьшились потери, особенно в пехоте, повысились темпы наступления, теми же штатными средствами подразделения могли более эффективно воздействовать на противника огнем.
Несколько лет спустя мне довелось писать на эту тему дипломную работу при окончании академии, и я выполнил задание быстро, так сказать, на одном дыхании. Очень уж близкой оказалась тема, а фактический материал в избытке хранила память.
Фронт стабилизировался надолго. Передний край, нейтралка, проволочные заграждения, минные поля - казалось, все это сковано январскими морозами. На самом же деле каждые сутки обороны были заполнены активной боевой деятельностью. В нашем батальоне и в других частях дивизии в этот период приобрело широкие масштабы снайперское движение. Винтовкой с оптическим прицелом в короткое время овладели многие солдаты и сержанты. Соревнуясь с товарищами в огневом мастерстве, выдержке, боевой сметке, каждый стремился увеличить свой боевой счет. «Охота» на врага шла днем и ночью, в любую погоду.