- Пушка Ф-19 образца 1902 - 30 годов, что мы выпускаем теперь, с точки зрения конструктора, - полумера, вчерашний день. Нам технически отставать от Европы в вооружении - подобно смерти. Мне пришлось некоторое время работать в одном КБ с немецкими конструкторами по артиллерии. В конце прошлого года они возвратились в Германию. По договору они проектировали пушки для СССР и хорошо знают их тактико-технические характеристики и боевые возможности. Такое обстоятельство нас должно лишний раз убедить в том, что нельзя непроизводительно терять ни одной минуты…

Грабин сел на стул и вынул из кармана платок. Все время ценой больших усилий Василий Гаврилович сдерживал волнение. Лицо его то пламенело, то покрывалось белыми пятнами. Он хорошо понимал главную трудность завода и знал, сколько еще в цехах действует пунктов по ликвидации неграмотности, кружков технического минимума. Но Грабин видел, что молодой рабочий коллектив полон сил и веры в то, что одолеет любые трудности. Обязательно одолеет!…

Со стороны может показаться, что Грабин, отхлопотав право на проектирование Ф-22, очертя голову бросился в

30

водоворот таких дел, неудача которых повредит не только ему, но и всему коллективу завода, однако он знал, что делал. Идею своего орудия, как после выяснилось, Грабин давно выносил и выстрадал. Она его манила с такой же силой, с какой огонек в степи осенней ночью манит путника.

Заседание прошло без прений. Директор в заключение сообщил:

- Завтра выйдет приказ об организации опытного цеха для Ф-22. Его начальником, по предложению товарища Грабина, назначаю Ивана Андреевича Горшкова.

Члены парткома, попрощавшись друг с другом, молча заторопились кто домой, а кто на завод.

Василий Гаврилович пригласил меня пройти на сборочную площадку Ф-20. Пушка выглядела дородной купчихой. Стоит торжественно. Ствол смотрит в зенит. Отлаживаются подъемный и поворотный механизмы. Дмитрий Иванович Румянцев легко вращал маховики. Как всегда, он был веселым, а в делах шустрым и проворным.

- Вот на таких умельцев моя надежда, - сказал мне Грабин, когда из тесовой городули мы выходили в цех, грохочущий и лязгающий кранами и железом.

Подошли к большому карусельному станку. Нас встретил начальник отделения Василий Михайлович Иванов. Он лично обрабатывал второй обод колеса для пушки Ф-20. Короткая стальная стружка из-под резца не сворачивалась в блестящую пружину и не сваливалась мягко с рабочего стола, а стреляла горячими обрывками.

Иванов берег дорогостоящий станок и дефицитный инструмент. Кузница подала ему такие заготовки, которые рабкоры цеха окрестили «слонами». Иванов сокрушался, но поделать ничего не мог. Для него плановый отдел завода - звезда далекой Галактики!

- Эх, кузнецы, кузнецы! - глубоко вздохнул Грабин и покачал головой. Ему пока тоже не по плечу одолеть плановый отдел и его начальника Власенко.

31

Я заметил, что не было рабочих, кто бы дружески не ответил на приветствие начальника КБ. Грабин шел медленно, шагал тяжело и основательно, заложив руки за спину. С первого взгляда он оценивал мастерство станочника, но замечаний тактично не делал. Если рабочий спрашивал о чем-нибудь, Василий Гаврилович доброжелательно отвечал. Он умел слушать человека и, как никто, мог поднимать у собеседника настроение. При случае, к делу Грабин и анекдот мог рассказать.

Вышли из цеха. Тихо. Падает крупный белый снег.

- Если не спешите, зайдем на минутку в наш ведущий цех. И, кстати, по пути расскажу, как меня встретила Москва. Теперь Радкевич хочет или не хочет, а заниматься Ф-22 ему придется. И вплотную. Моя мечта - создать дивизионную пушку - становится конкретным делом. Сто тысяч рублей, которые Орджоникидзе выделил для КБ, не пропадут даром. Вчерне уже подготовлена схема пушки и ее главных узлов. Радкевич говорит, что он не видит пушку, а я вижу.

Когда я ехал в Москву, всю дорогу ломал голову - к кому прежде всего направиться? Конечно, надо бы обратиться к военным, но те, кого я знал, все заражены американским универсализмом. Поэтому решил идти в Главное военно-мобилизационное управление, которое возглавляет Иван Петрович Павлуновский.

Девятого ноября приехал в Москву. Утром она показалась такой суматошной. В трамвай не влез и от Курского вокзала до Старой площади шел пешком. Спешил как мог. С Павлуновским я никогда не встречался. Знал о нем только понаслышке: любит все новое, смело принимает решения, не боится ответственности, старый большевик. Думаю, как доложить о нашей нужде, с чего начать? Тревожно стало от мысли - не показаться бы жалобщиком.

Прихожу в его приемную. Сидит, как всюду, секретарша. Попросил доложить обо мне Павлуновскому. Не подымая головы и продолжая быстро-быстро что-то писать, она

32

ответила: «Посидите - у него посетитель». Сижу. Ладони от волнения начинают потеть. Незаметно вытираю их о перчатки. Наконец-то из кабинета не вышел, а пулей вылетел раскрасневшийся неизвестный мне человек. Секретарша сказала: «Проходите».

Вхожу в кабинет. Из-за стола встал и пошел навстречу настоящий русский богатырь в косоворотке… Пожимая руку, он добрым баском сказал: «Давно наслышан о вас…» Это как-то ободрило меня.

Иван Петрович пригласил сесть, предложил стакан чаю. На вопрос, что меня привело к нему, я ответил: «Плохая жизнь нашего конструкторского бюро».

«Слушаю вас, Василий Гаврилович. Прошу говорить все и начистоту».

Я доложил Ивану Петровичу о степени готовности опытного образца пушки Ф-20 по заказу наркомата обороны. Сообщил ему также о положительных и отрицательных сторонах этого полууниверсального орудия. Они для меня стали еще более очевидными.

«Это, - говорю ему, - и побудило нас в порядке инициативы подготовить проект новой дивизионной пушки специального назначения».

«Так в чем же дело?»

«На это не идет наш директор. Нужны деньги на проектирование, поэтому он вообще против того, чтобы на заводе проектировались новые пушки!…»

«Так, так», - промолвил Иван Петрович и задумался.

Для меня эта минута была длинной и тяжелой, мой оптимизм начал испаряться.

«Хорошо, - оживился Павлуновский. - Давайте пригласим сюда моего заместителя Константина Михайловича Артамонова. Он бывший царский офицер - артиллерист. Послушаем, что он нам скажет».

Разговор состоялся оживленный и недолгий. В нем приняли участие и другие специалисты, вызванные в кабинет. Все высказались за нашу будущую 76-мм пушку. Артамо-

33

нов предложил посоветоваться с военными. Иван Петрович вежливо отклонил предложение, заметив: «Будет готовый образец, тогда предложим военным товарищам провести его испытание наравне с универсальной и полууниверсальной пушками».

Павлуновский просил всех задержаться в кабинете а сам ушел к Григорию Константиновичу Орджоникидзе просить разрешение работать над проектом. Нарком не только одобрил наше предложение, но и выделил деньги на премирование работников, которые отличатся при создании пушки.

- Вот мы и дошли. Осторожно, тут яма.

Грабин взялся за скобу двери и рывком открыл ее Нас встретила безжизненная пустота просторного помещения Светила одна-единственная лампочка. В противоположной стене досками крест-накрест заколочена дверь. За ней фасонно-литейная мастерская. У нее пока есть начальник и два-три рабочих. Не густо.

Василий Гаврилович рассуждал вслух:

- Вот здесь завтра же начнем создавать рабочие места для мастеров опытного цеха. На стенах подвесим трубы парового отопления. Для станков места тут с избытком. Въездные ворота и дверь придется утеплять.

На другой день сотрудник нашей газеты сообщил мне-