— Бог мой, конечно нет, мистер Моро, — ворковала престарелая дама, чья холодная сдержанность давным-давно растаяла под неумолимыми лучами хлынувшего на нее обаяния. — С той поры как на острове находилась собственная школа, прошло так много лет! Практически сейчас остров скорее стал местом, куда островитяне возвращаются после дальних странствий, чтобы провести в тишине и покое остаток своих дней…

Пока двое собеседников обменивались любезностями, Джесс молча жалась к огню. Ее замерзшее тело жадно отогревалось, впитывая утраченное тепло, а сознание сочло за лучшее поскорее забыть то кошмарное штормовое море, по которому они сюда добирались.

Стараясь держаться так, будто она в любой момент готова принять участие в беседе, если только к ней обратятся, Джесс осторожно изучала местную хозяйку гостиницы: Милдред О'Брайен была явно высокообразованной женщиной. Как раз такого человека Джесс меньше всего ожидала встретить в качестве хозяйки гостиницы на этом отдаленном острове.

— Вы выглядите так, будто вас вывернуло наизнанку, — заметила миссис О'Брайен со слабым оттенком сочувствия. — Эти путешествия через пролив даже в хорошую погоду бывают достаточно утомительными, но в такой шторм, как сегодня, — увольте меня от подобной поездки, — добавила она со смешком. — Еще чаю?

— Нет, спасибо, — улыбнулась Джесс, чувствуя себя настолько измученной духовно и физически, что мечтала лишь о том, чтобы упасть в постель и блаженно уснуть.

— Вам необходимо подкрепиться, дорогая, — продолжала хозяйка. Она повернулась к Луиджи — Робин уже отнес ваши чемоданы в коттедж, он вас туда и проводит. — Она встала, совершенно не замечая ошеломленного выражения лица Джесс. — Робин и его жена Пегги присматривают за домиком, пока его хозяин, Джон Мердок, в отъезде, — продолжала миссис О'Брайен, по-прежнему не замечая, какое действие возымели ее слова на Джессику. — Пегги будет прибирать в доме и готовить ужин, она хорошая кулинарка.

Джесс чувствовала себя как механическая игрушка, у которой кончился завод. Где-то в глубине сознания гнездилась мысль, что все это — просто дурной сон! Она облачилась снова в свой промокший анорак и через несколько минут обнаружила себя бредущей по прибрежной дороге, съежившись под ветром, который, казалось, утроил свою ярость за последние полчаса, пока она находилась в тепле, под крышей.

До небольшого коттеджа, сложенного из камня, было добрых четверть мили. Джесси, пока она шла туда, показалось, что она действительно спит или бредит, особенно после того, как ее спутники нашли общий язык и завязали оживленную беседу. Робин никогда не видел и не слышал о фильмах Луиджи Моро, о чем он, к тайному удовлетворению Джесси, и сообщил с наивной простотой без малейшего смущения. Но вскоре выяснилось, что оба они питают пристрастие к старым довоенным фильмам, — пристрастие, которое разделил бы с ними ее отчим, подумала Джесс со вдруг нахлынувшей тоской по дому. Мужчины же увлеченно обсуждали какой-то фильм, о котором она, разумеется, не имела никакого понятия.

Коттедж оказался совсем крошечным. Первоначально в нем было две комнаты наверху и две — внизу, но впоследствии между двумя спальнями была встроена ванная, а одна из нижних комнат переоборудована в кухню-столовую. Впрочем, единственным, что произвело здесь на Джесс сколько-нибудь заметное впечатление, был камин, жарко пылавший в гостиной и наполнявший весь дом живительным теплом. Когда Робин начал объяснять, в какое время будет приходить его жена, Джесс извинилась, сказав, что неважно себя чувствует и хочет отдохнуть.

Не дожидаясь ответа, она нашла в холле свою дорожную сумку, поднялась вверх по узенькой лестнице. К тому времени, когда она добралась до ближайшей спальни, ноги уже отказывались ее держать, руки отваливались, а в глазах выступили слезы.

Ее никогда нельзя было обвинить в излишней изнеженности, думала она, стаскивая с себя промокшую одежду и переодеваясь в теплый спортивный костюм. Она тяжело вздохнула и бросилась на кровать, пытаясь собраться с мыслями. Конечно, она вообще не должна была находиться здесь, но теперь уже бессмысленно переживать и злиться — от этого ничего не изменится. Правда и то, что она замерзла, устала, и сознание почти отказывалось ей служить. Но дело было совсем не в этом, а в том, что все ее инстинкты хором, в один голос кричали, предупреждая, что Луиджи что-то замышляет и, что бы это ни было, чем бы ни казалось, ничего хорошего от него ждать не следует.

— Вам нехорошо? Что-то не так?

Вскрикнув от неожиданности, Джесс приподнялась, повернувшись на кровати, и села. Она даже не слышала, как открылась дверь, но тем не менее в ногах кровати стоял Луиджи и смотрел на нее взглядом, лишенным даже намека на участие.

— Вам никогда не говорили, что невежливо врываться в чужую спальню без стука? — рассердилась Джесс.

— Я думал, вы уже поняли, что я слишком неотесан для таких тонкостей, — медленно произнес он, еще раз окинув холодным надменным взглядом ее напряженную фигуру.

Джесс сердито смотрела на него, храня молчание, разрываясь между жгучим желанием закричать, чтобы он убирался прочь, и необходимостью выяснить, что он затеял.

— Должен сказать, что вы не кажетесь мне особенно больной, — безжалостно заявил он, подходя к краю кровати, — хотя, наверное, внешность бывает обманчива…

— Что вы задумали? — прошипела Джесс, плотно обхватив руками коленки и глядя на него взглядом затравленного зверька.

— Задумал?

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Вы говорили, что мы остановимся в гостинице!

— Так и есть.

— Ничего подобного! Это частный коттедж!

— Если вы хотите спорить по мелочам…

— И вдобавок миссис О'Брайен сказала мне, что должны были приехать двое мужчин! Вы обманули ее!

— Милая моя Джесси, — протянул он, — я сомневаюсь, что кто бы то ни было даже в столь преклонном возрасте, как миссис О'Брайен, может принять вас за мужчину.

— Вы издеваетесь надо мной! Что это вы вздумали? — Она испуганно вскрикнула, когда Луиджи присел на край кровати. — Уходите! Убирайтесь отсюда! Я сейчас закричу!

— Джесси, не надо впадать в истерику.

— Истерику? Как вы смеете! Сначала вы ведете себя как отвратительный грубиян, потом врываетесь без стука…

— Ладно, прошу прощения. Со мной вам действительно пришлось нелегко… Но мы же приехали сюда для работы, и если мы встанем друг другу поперек горла, то дело от этого не выиграет.

— Я не имею ничего против работы, но мне невыносим обман, благодаря которому вы заманили меня на этот остров.

— Обман? — удивился он. — Джесси, вы родились подозрительной или что-то сделало вас такой?

Джесс уткнулась головой в колени.

— Вы переворачиваете мои слова!

— Проклятье! Ничего я не переворачиваю! — взревел Луиджи. — Я задал вам прямой вопрос. Возьмем, к примеру, меня. Я по натуре не подозрителен, но все же мне пришлось научиться понимать, что люди далеко не всегда таковы, какими себя изображают. Позже я обнаружил, что все труднее становилось верить кому-то, кроме ближайших друзей, и не без оснований! Я всего лишь спросил вас, были ли вы такой подозрительной от природы или что-то сделало вас такой, вот и все!

Джесс подняла на него глаза, удивленная его словами. Луиджи начинал разговаривать почти как обычный человек, и по непонятной причине именно это помогло ей понять, что она обманывает себя: ее беспокоили вовсе не мотивы, по которым он привез ее сюда, нет — она боялась, а точнее, была в ужасе от того, что почти влюбилась в этого мужчину, причем без малейшей надежды на то, что это чувство когда-нибудь станет взаимным.

— Кое-что сделало меня такой… — с трудом ответила Джесс.

— Вы расскажете мне что?

Джесс отрицательно замотала головой. Эта внезапная перемена в ней самой делала ее слишком уязвимой.

— Джесси, дорогая! У меня не было выбора при размещении… — Он недоуменно развел руками. — Черт! Надеюсь, вы не боитесь, что я начну к вам приставать?

— Конечно нет! — в совершенном ужасе от представившейся ее воображению картины вспыхнула она.