— Позвольте мне взглянуть… — ласково попросила она, каждой клеточкой своего тела излучая любовь.

— Да ладно, ничего страшного, — пробурчал он в ответ. Но Джесс проявила твердость:

— Нет, нет, я посмотрю сама, и сейчас же!

— Джесс, извините, но не хочу, чтобы вы сейчас находились рядом… потому что, когда дело доходит до вида крови, я становлюсь величайшим хлюпиком на свете.

— Вот поэтому я и должна быть рядом с вами сейчас.

Борясь с почти непреодолимым желанием обнять его и приласкать, Джесс взяла его руку и положила себе на колени.

— Это так естественно, волноваться при виде крови.

— Но не так сильно, как волнуюсь я, — пробормотал он, делая нерешительную попытку отдернуть руку, когда Джесс начала разворачивать намотанное полотенце. — Что вы делаете? — забеспокоился он.

— Я всего-навсего собираюсь осмотреть рану, но вам, возможно, стоит отвернуться.

— Я не упаду в обморок, если вас пугает именно это, — проворчал Луиджи, — более вероятно, что меня просто стошнит…

— В таком случае, вам действительно лучше не смотреть, — прошептала Джесс, наконец-то обнажив его окровавленную руку. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вздрогнуть, когда она обнаружила очень глубокую рану у основания его большого пальца.

— Как же вас угораздило так порезаться! — воскликнула она нетвердым голосом, но потом, спохватившись, быстро добавила: — Но сильно сомневаюсь, что вы от этого можете умереть!

Перед тем как переключить внимание на содержимое аптечки, Джесс слегка прикрыла своей ладошкой его руку — на случай, если вдруг у него возникнет искушение посмотреть на рану.

— Сейчас я промою рану, чтобы быть уверенной, что нет инфекции.

В ответ он что-то вяло пробормотал Джесс была рада уже тому, что, когда она стала промокать рану ватой, смоченной в кипяченной воде, он сидел отвернувшись и по крайней мере не мог видеть, как отвратительно дрожат ее руки.

— Замечательно, — прошептала она, начиная дезинфицировать рану, — кровь уже почти не идет…

— Рад это слышать. — В голосе Луиджи отчетливо звучали нотки страха. — Когда я был ребенком, вид крови всегда ассоциировался у меня с неминуемой смертью… возможно, потому, что в возрасте шести лет я видел человека, истекшего кровью до смерти.

— Боже, какой ужас!

— Это было дорожное происшествие, беднягу выбросило через разбитое ветровое стекло. Я тогда был маленьким скверным мальчишкой, и это событие даже показалось мне забавным, но потом я услышал, как кто-то сказал, что этот человек умер…

— То, что вы оказались свидетелем такого кошмара, да еще в столь раннем возрасте, несомненно должно было как-то отразиться на вас. — Она старалась казаться спокойной, осматривая промытую рану. — Настоящий врач наверняка наложил бы несколько швов.

— Вы хотите сказать, что это дорожное происшествие продолжает влиять на меня уже столько лет? — спросил Луиджи.

— Боже мой, да множество взрослых несут на себе самые разные комплексы! — воскликнула Джесс. — Но это совсем не значит, что вы не сможете преодолеть страх в случае опасности, — добавила она, аккуратно накладывая на рану стерильную повязку.

— Почему вы так говорите?

Оторвавшись на мгновение от того, что она сделала, Джесс встретилась с пристальным взглядом его проницательных глаз.

— Моника случайно рассказала мне, как храбро вы себя повели, когда произошел несчастный случай с ее братом, — призналась она, готовая убить себя за то, что у нее вырвалось это признание.

— Интересно, а что еще Моника так же случайно сообщила вам? — медленно произнес Луиджи. — Надеюсь, она не забыла проинформировать вас, как восхитительно я повел себя после своего подвига? Это было великолепное зрелище, вам стоило бы полюбоваться!

— Не забыла! — рассердилась Джесс. — Но как это может уменьшить значение того, что вы сделали? Если это может вас утешить, я вправе заявить, что вы вели себя исключительно храбро и мужественно в течение последних нескольких минут — просто ни единой слезинки!

На мгновение Луиджи взглянул на нее так, будто она сошла с ума, а потом расхохотался. Бледность исчезла с его лица, оно ожило, в глазах снова появились знакомые ей насмешливые огоньки.

— По крайней мере, никто не посмеет обвинить вас в том, что вы потакаете моему хрупкому самолюбию! — Он, все еще усмехаясь, поднял с колен свою забинтованную руку и посмотрел на нее, будто не веря, что она принадлежит ему. — Мне следует выразить глубокую благодарность вам за очень профессиональную помощь. Думаю, теперь я наконец смогу сварить кофе…

— Ни в коем случае! — Джесс поднялась, собирая медицинские принадлежности. — Что вам необходимо выпить, так это стакан воды с парой таблеток аспирина, и никакого кофе!

Он все еще вяло протестовал, когда Джесс взяла поднос и унесла его в кухню.

Когда она принялась наводить порядок на кухне, ее руки дрожали, и эта неуправляемая дрожь не позволяла ее рассудку сохранять ту непреклонную сдержанность, которую она изо всех сил старалась в себе поддерживать. Ну хорошо, возможно, ему действительно необходимо наложить несколько швов, но это может подождать до утра, яростно твердила себе Джесс. Потом ее плечи горестно поникли, и по щекам потекли слезы.

— Я не хочу его любить, мне это совершенно ни к чему, только лишняя головная боль! — внушала себе она, не замечая, что говорит сама с собой вслух, а заметив, зажала рот ладонью. И вдруг она с испугом заметила, что ее рука онемела и начала краснеть. Господи, какая же она идиотка! Думая о Луиджи, она совершенно забыла о своей аллергии! Здесь же есть целая упаковка одноразовых резиновых перчаток, а она даже не догадалась ими воспользоваться!

Продолжая мысленно укорять себя, Джесс слегка порылась в этой исключительно хорошо укомплектованной аптечке и со вздохом облегчения извлекла из нее то, что даже и не мечтала найти, — тюбик мази от аллергии. Эта мазь должна ее избавить от последствий необдуманного обращения с антисептиком… Лишь бы Луиджи ничего не заметил!

Втерев в ладони мазь, Джесс бросила в стакан две таблетки аспирина и вернулась в гостиную.

— Вот, примите. Надеюсь, вам станет немного легче. — С этими словами девушка протянула ему стакан.

Луиджи залпом выпил лекарство. Возвращая стакан, он заметил на ее лице следы слез, и улыбка исчезла с его лица. Тревожно, даже испуганно, он спросил:

— Что случилось, Джесси? — Усаживая ее рядом с собой на диван, он нечаянно прикоснулся к ней забинтованной рукой и поморщился от боли.

— Вы должны быть осторожны, иначе может снова начаться кровотечение. Думаю, все же придется наложить несколько швов.

— Джесс, дорогая, почему вы плакали?

— Да нет, я и не думала плакать, — возразила она, пытаясь стереть с лица остатки слез, которые так упорно отрицала, и лишь в этот момент вспомнила, что ее руки намазаны мазью.

— Джесси, милая, в чем дело? — уговаривал ее Луиджи, обнимая одной рукой и прижимая к себе.

— Я…

Луиджи что-то тихо пробормотал себе под нос по-итальянски, потом нежно коснулся рукой ее подбородка и посмотрел в глаза.

— Джесс, дорогая, я ничего не понял, извините. Успокойтесь и расскажите, что случилось.

— Ничего страшного, Луиджи. Пустяки! Просто кто-нибудь другой на моем месте догадался бы воспользоваться резиновыми перчатками, их ведь там целая пачка, а я…

— Стоп, давайте по порядку! — приказал Луиджи.

— Да вот, пришлось намазать руки кремом от аллергии.

— Зачем?

— У меня же аллергия на некоторые антисептики, именно поэтому я не смогла стать медсестрой.

— И сегодня вы, стараясь мне помочь, использовали антисептик для обработки моей руки, и аллергия возобновилась? — догадался Луиджи, начиная наконец улавливать смысл в ее бессвязных высказываниях. — Слава Богу, что эта аптечка оказалась настолько хорошо оснащенной, что в ней есть даже антиаллергическая мазь.

— Да, конечно, — всхлипнула Джесс, смутно чувствуя, что ей в самом деле необходимо что-то предпринять, чтобы взять себя в руки. — Эта мазь вообще не понадобилась бы мне, если бы я вспомнила, что в аптечке лежит целая пачка хирургических перчаток!