Был поздний вечер предпоследнего дня марта. Модель, сидя у себя в теплой комнате, наслаждался французским коньяком и ароматом хорошо сваренного кофе. Он был доволен. Войска вермахта при поддержке авиации и танков снова сокрушали все на своем пути.

Вошел обер-лейтенант Хоппен, дежурный-шифровальщик, как всегда, элегантный и благоухающий одеколоном.

— Хайль Гитлер! — Офицер стукнул каблуками сапог с короткими голенищами, выбросив руку в гитлеровском приветствии.

— Хайль! — пробормотал Модель. Обер-лейтенант услужливо подал папку с надписью:

«Geheim (Секретно)». В ней было несколько телеграмм, весьма лаконичных. Командующий армией не терпел лишней писанины. Эту привычку он вынес из военной академии и следовал ей постоянно — на посту руководителя технической службы в генеральном штабе, на различных штабных должностях, на посту начальника штаба 4-го армейского корпуса во время польско-германской кампании, а затем начальника штаба 16-й армии во время франко-германской войны. Так укреплялись у Моделя навыки штабиста, и нет ничего удивительного в том, что он систематически прививал их своим подчиненным. Несмотря на это, он вынужден был терпеть шифрограммы, написанные на многих страницах, которые передавались из Берлина.

Модель пробежал глазами короткие фразы расшифрованных телеграмм, карандашом сделал какие-то заметки. Перед прочтением последней бумаги он взглянул на стоящего офицера:

— От Баха? Наверняка опять просит помощь! А так уверял, что сам справится…

— На этот раз обергруппенфюрер СС докладывает о начале переговоров с командиром дивизии Армии Крайовой.

— Что? — Модель уставился на телеграмму.

«Я принял решение перетянуть на нашу сторону банду Оливы. В нынешней ситуации полагаю, что цель оправдывает средства, — докладывал командир ковельского гарнизона. — Передаю текст письма, которое я послал вчера через моих парламентеров…»

— Ну и… — Модель не закончил фразу, углубился в чтение. Текст письма к Оливе гласил:

«Мне известно, что к югу от Ковеля находятся польские отряды численностью в несколько тысяч. В связи с надвигающейся с Востока общей опасностью, предлагаю совместную акцию, взамен, по вашему желанию, доставлю вооружение польским отрядам и предоставлю вам полную свободу действий в украинском вопросе… Пока еще я жду от Оливы ответа, после получения его сообщу вам результат, господин генерал», — закончил свое донесение обергруппенфюрер СС Бах.

— Гм, гм, — мурлыкал Модель, вкладывая телеграмму в папку. — Глупец, а возможно, недооцененный до сих пор политик… Однако полагаю, господин обер-лейтенант, — обратился генерал к продолжавшему стоять офицеру, — что мой способ переговоров с этим Оливой и ему подобными будет более действенным, более быстрым и более полным. Ну что ж, прошу передать эти донесения начальнику штаба. А политические шаги обергруппенфюрера я принял к сведению и даже хвалю. Он прав. В его положении цель оправдывает средства. Все удастся изменить, когда мы вновь будем диктовать темп похода на Восток… Только дадут ли поймать себя на удочку эти аковцы? Лично я на это не рассчитываю.

— Вы, господин генерал, совершенно правы. К ним надо обращаться со свинцом, а не с дружеским жестом. В соответствии с вашим, господин генерал, решением, вот уже несколько дней над районами расположения этой дивизии кружат наши самолеты и сбрасывают тысячи листовок-пропусков, и каждая из них действительна для неограниченного числа офицеров и солдат. И что из этого, господин генерал? До сих пор ни один из них…

— Не все потеряно, господин обер-лейтенант, еще ничего не потеряно. Это только один из методов борьбы. Когда-то во Франции я применял такое, и даже с некоторым успехом…

Метод генерал-полковника Моделя, однако, не дал результатов. Время показало, что он был таким же скверным политиком, как и обергруппенфюрер СС Бах, командир сражающегося ковельского гарнизона. Не помогли ни переговоры, ни тысячи листовок-пропусков, сброшенных на территорию, занятую польскими и советскими партизанами. Никто из них не пошел на эту уловку, шитую белыми нитками. Обергруппенфюрер СС Бах не получил никакого ответа на предложение «совместной» акции в связи с приближающейся с Востока «общей опасностью». Армии, двигавшиеся с востока, действительно были опасны, но только для гитлеровцев, полякам они несли освобождение.

Этой ночью генерал-полковник Модель не выехал на фронт к солдатам, но и не отдохнул, как надеялся. Вскоре после полуночи раздался телефонный звонок из Берлина. Из ставки пришло известие, что фюрер желает с ним говорить и ждет его в Бергхофе…

А в это время бои с немцами на Волыни не прекращались. Как и на других оккупированных территориях, партизаны уничтожали гитлеровских солдат, офицеров и их прислужников — изменников народа, дезорганизовывали коммуникации, срывали административные и хозяйственные мероприятия германского командования. Гарнизоны вермахта и полицейские посты находились в постоянной готовности, на каждом шагу их поджидало справедливое возмездие и могла настигнуть смерть.

Партизанские группировки и отряды на Волыни в начале 1944 года насчитывали уже многие тысячи вооруженных и закаленных в боях людей. Население, проживающее на этих землях, поддерживало партизанское движение и с нетерпением ожидало конца оккупации. Верили, что это наступит скоро. Надежду вселял также обнародованный в марте того года пламенный призыв VI сессии Верховного Совета Белорусской ССР: «Дорогие братья и сестры! Все больше разжигайте пламя общенародного партизанского движения. Победа близка…»

Призыв молниеносно облетел Волынь, наполнив надеждой сердца белорусов, украинцев и поляков. Но гитлеровские войска на этом направлении военных действий продолжали укреплять свои оборонительные рубежи. Некоторые из них были удалены на 250–300 километров от передовых позиций фронта и фактически находились на польской земле.

Несмотря на то что генеральный штаб гитлеровской Германии не ожидал главного удара Советской Армии на стыке Белоруссии и Украины, фашисты продолжали держать там крупные силы. Гитлер опасался, что потеря этой территории будет равнозначна открытию Советской Армии пути в Польшу и Восточную Пруссию, а кроме того, откроет фланги германской армии в Прибалтийских странах и юго-западных областях Украины. Гитлеровское командование этого очень опасалось, и не без оснований. Причиной тому были успешные действия войск Белорусских фронтов в конце июня.

А в тылу врага продолжалась партизанская борьба. В ней принимали участие также отряды 27-й Волынской пехотной дивизии Армии Крайовой. Выполняя директивы плана «Буря», они вели бои за овладение рубежом Ковель, Любомль. Эти военные действия предприняты были также в соответствии с планами командования советской 47-й армии, которые в части, касающейся польских партизан, были переданы Жеготе во время его пребывания 21 марта в штабе этой армии.

Наступательные бои отрядов дивизии Армии Крайовой, а особенно захват совместно с частями Советской Армии Тужиска, крупного населенного пункта и железнодорожного узла юго-западнее Ковеля, привели в бешенство гитлеровцев как из группы армий «Юг», так и находящихся на территории генерал-губернаторства. Сражения в рамках операций, запланированных командованием военного округа генерал-губернаторства и штабом Моделя, имеющие целью уничтожение дивизии Армии Крайовой и взаимодействующих с ней советских частей, продолжались и усиливались. Опытные в такого рода операциях гитлеровские войска не могли, однако, похвастаться большими успехами. Но попытки партизан овладеть Владимиром пока тоже были безрезультатными, и дивизия Армии Крайовой совместно с поддерживающим ее советским кавалерийским полком вынуждена была отступить. В боевых действиях с войсками фашистов дело доходило до крупных схваток. Одним из таких тяжелых испытаний для польско-советской группировки было отражение атаки гитлеровцев, наступавших силами до полка, поддержанного танками и артиллерией на участке Пятыдне, Устилуг 24 марта. Бои были тяжелые. Они продолжались целый день и закончились победой польско-советской стороны, наступление которой отбросило гитлеровские войска к артиллерийским казармам во Владимире. Правда, немцы вскоре подтянули новые силы, однако это уже был большой успех. В телеграмме командующему Армией Крайовой Олива докладывал: «23 и 24 марта наши отряды вели бой с немцами в районе Владимира. В плен взято 2 офицера и 70 солдат, захвачены пулеметы, много автоматов, боеприпасов и один тягач. 26 марта немцы использовали против этих же отрядов и авиацию. Результаты еще не известны».