Ричард не удивился, услышав это. Он знал, что Клайв недолюбливал родню Фелисити, так же как и они его. Линн рассказывала ему о размолвке, произошедшей у Фелисити с родителями из-за замужества.

— Не знаю, она тебе, наверное, говорила, что в последнее время мы с ней часто виделись?

— Да, говорила.

— Я так и думал. Я знаю, вы с ней очень близки.

— Честно говоря, у нас особо не было возможности поговорить в тот вечер, но она мне сказала… — Теперь уже Фелисити замешкалась. Ей не хотелось признаться, что Линн сначала сказала ей по секрету, а потом объявила во всеуслышание, что любит Ричарда и ждет, чтобы он сделал ей предложение.

— Что она тебе сказала? — поинтересовался Ричард.

Фелисити негромко рассмеялась:

— О, много чего. И, могу тебе сказать, я была очень рада услышать, что вы с ней подружились.

— Ну, значит, ты единственная из семьи, кто этому рад, — кисло заметил Ричард. — Знаешь, Фелисити, не хочу показаться грубым, но ее мать, кажется, настоящий предводитель каманчей, да? Даже трудно представить, что вы с ней сестры.

— Да нет, Ричард, в сущности она неплохая. Она больше говорит, на самом деле она не такая страшная. И потом, ведь Линн — ее единственное сокровище. Так, значит, ты отчасти из-за Линн хочешь согласиться на эту работу за границей?

— Да, и это тоже.

Фелисити наклонилась и подбросила полено в огонь. Молчание затянулось. Фелисити наконец прервала его:

— Но есть и другие причины?

Ричард затушил наполовину выкуренную сигарету и рассеянно закурил другую.

— Это не так-то легко.

Фелисити нахмурилась. Она не понимала, что здесь такого сложного. Ричард должен понимать, что Фелисити только обрадуется, если он объявит, что они с Линн любят друг друга и хотят пожениться.

Она ласково сказала:

— Ты влюблен в Линн, не так ли, Ричард? Почему ты не хочешь мне об этом сказать?

— В том-то и беда, Фелисити. Я не люблю ее. И чувствую себя последним подлецом. — Голос Ричарда посуровел от сознания своей вины. По его лицу было видно, как ему не по себе.

— Ясно.

— Мне вообще не надо было валять дурака — кружить ей голову и встречаться.

Фелисити закурила и некоторое время молча пускала дым. На сердце у нее было тяжело. Она вспомнила светящееся личико Линн, когда она говорила ей, что они с Ричардом любят друг друга, она вспомнила, как уверенно девушка заявила родителям в тот праздничный вечер, что он скоро сделает ей предложение.

— О, Ричард, как это ужасно!

— Да, я знаю. И самое кошмарное во всей этой истории — то, что она думает, будто я ее люблю и со дня на день предложу руку и сердце…

— Но ведь она не была бы так в этом уверена, если бы ты вел себя по-другому.

Ричард развел руками:

— Ты знаешь, в какой-то момент мне казалось, что так и будет.

— О, Ричард… — Фелисити увидела, как он вздрогнул от упрека, прозвучавшего в ее голосе. Сам факт, что он заслужил этот упрек, только усугублял его чувство вины. Фелисити почувствовала смутную грусть и разочарование. Она никогда бы не подумала, что Ричард способен подать надежды юной девушке, да еще такой, как Линн, а потом вдруг пойти на попятный. Любой, даже куда менее чувствительный, человек должен был понимать: Линн — отчаянная идеалистка, и она будет глубоко оскорблена и унижена, когда поймет, как ошиблась в возлюбленном.

— Уже какое-то время назад я начал понимать, но боялся себе в этом признаться, — говорил тем временем Ричард. — Это было просто увлечение. Я пытался сказать об этом Линн, когда мы ужинали вместе пару дней назад, но… — Он покачал головой. — Не понимаю. Наверное, я трус. Но я как-то не смог. Она такая юная, такая ранимая…

— Жаль, что ты не видел этого раньше. Раньше, чем… — Голос Фелисити сорвался. Встретившись с ним взглядом, таким горестным, она вдруг поняла, что Ричард будет страдать не меньше, чем Линн. Его будет мучить совесть, она видела это, он будет винить себя и не сможет простить, что все так кончилось. Из-за этого его убитого взгляда Фелисити решила не судить его слишком строго. — И как ты собираешься с ней поступить?

— Не знаю. Может, напишу ей, что уезжаю за границу. Подло, конечно, мне не хочется так расставаться. Господи, Фелисити, как я жалею, что поначалу немного потерял голову. Она ведь предупреждала, что ее родители против наших встреч, они считают меня слишком старым для их дочери.

— Да, она мне об этом говорила.

— Линн считает вас с Клайвом доказательством того, что родители ошибаются.

Фелисити промолчала. Мысленно она вернулась в Хэмпстед и словно наяву услышала, как Линн при родителях призывает в свидетели Клайва и ее. И вдруг вспомнились слова Клайва: «Ты скажи, Фелисити». Странно, что она сразу не поняла значения этих слов. Он предоставил говорить ей, потому что сам не в силах был искренне ответить на вопрос Линн. Иначе ему пришлось бы признать, что их брак и вправду оказался ошибкой. Впрочем, дело совсем не в разнице в возрасте. Это просто стечение обстоятельств. Потеря ребенка. Маргарет Диэринг, которая заняла ее место в магазине. Взаимное отчуждение, которого они не должны были допустить.

— Фелисити?

— Да, Ричард?

— Ты не знаешь, с какой стати я вбил себе в голову, что влюблен в Линн?

Что-то в его голосе заставило Фелисити внезапно, беспричинно похолодеть — она испугалась того, что он скажет дальше.

— Нет.

— Я так и думал, что не знаешь. И тебе никто не говорил о том, как вы с Линн похожи? Просто поразительно. Даже не то чтобы внешне, хотя ее скорее можно принять за твою дочь, чем за дочь твоей сестры, разве что ты слишком молода, чтобы иметь взрослую дочь, а так… — Фелисити молчала, и он продолжал: — Она очень похожа на тебя во многом — и этим с самого начала завоевала мое сердце. У нее такая же внезапная быстрая улыбка, как у тебя, которая вдруг освещает все лицо, она так же жестикулирует, когда говорит, у нее в голосе появляется такое же сдавленное волнение, когда она взволнованна или счастлива. Я вообразил себе, что влюблен в нее, потому что она похожа на тебя, как твое отражение в зеркале.

Фелисити сцепила руки на коленях. Она вспомнила, что за эти два года пару раз ей приходило в голову, что втайне Ричард, возможно, питает к ней нечто большее, чем милая соседская дружба, которая ей так нравилась и которую она так ценила.

— На самом деле я люблю тебя, Фелисити.

Сердце Фелисити вздрогнуло.

— Ричард!..

— Знаю, я не должен говорить тебе об этом. Я должен молча сложить свою палатку, как кочевник, и тихо исчезнуть. Но…

Фелисити не знала, что сказать. Она и так уже огорчена тем, что Ричард не любит Линн. Но услышать, что он влюблен в нее… Это делало ее соучастницей той трагедии, которая ожидала Линн. Чтобы предотвратить катастрофу, Фелисити готова отдать все, даже свою жизнь, не задумываясь.

— Я бы уехал ничего не говоря тебе, Фелисити, — продолжал Ричард, — но у меня такое чувство, будто у вас с Клайвом не все так хорошо…

Фелисити резко вскинула голову, глаза ее расширились от ужаса, что он все понял.

— Почему ты так решил?

— Я начал догадываться некоторое время назад. Когда дело касается тебя, я становлюсь экстрасенсом. Так бывает, когда человек кого-нибудь любит, ты же знаешь. — Он помолчал. — Скажи, дорогая, что у вас происходит?

Этот прямой вопрос больно резанул душу. Она ни с кем не хотела делиться своими переживаниями.

— Ничего не происходит, Ричард… По крайней мере… — Голос у нее дрогнул. — То есть, я хочу сказать, ничего серьезного. Думаю, все семейные пары проходят через трудные времена. У нас сейчас такой период, вот и все. Ничего особенного. Просто… — Фелисити вдруг закрыла руками лицо, в ужасе почувствовав, как по щекам катятся слезы. Она не имела склонности плакать по любому поводу и уж тем более в присутствии посторонних. Слезы, что она проливала из-за Клайва, были выплаканы в гордом одиночестве в ее комнате.

Она слышала, как Ричард быстро встал с кресла и в ту же секунду очутился перед ней на коленях.