Карл VIII, отправляясь на завоевание Италии, доверил своей сестре регентство в королевстве и свою жену. Гордая и суровая маленькая бретонка также жила в Шантеле и в Мулене, где Луиза присутствовала на грандиозных похоронах своего отца.

Удивительный факт, дом Валуа, ставший главным в христианском мире, представляли два слабых мужчины, тщедушный фантазер Карл VIII и бестолковый, наивный Людовик Орлеанский, который в недавнем прошлом вел гражданскую войну, вошедшую в историю под названием «Безумной». Казалось, что энергия династии сконцентрирована в трех принцессах, Анне Французской, Анне Бретонской и Луизе Савойской, тайных соперницах, которые зорко следили друг за другом.

Что же касается евангельских добродетелей, они достались на долю четвертой, несчастной Жанны Французской, которую ее отец, Людовик XI, насильно выдал замуж за герцога Орлеанского. Обладая ангельской душой и уродливым телом, она молилась за здоровье всех, особенно своего супруга, которого она никогда не видела и к которому испытывала трогательное чувство.

Неожиданная и необъяснимая смерть Карла VIII в 1498 году¹¹ сильно смешала расстановку фигур на политической доске и развязала страсти. Едва не арестованный за попытку нового заговора, герцог Орлеанский стал Людовиком XII: вчерашний смутьян превратился в либерального, бережливого и добродушного правителя.

Сначала ему приходилось маневрировать между четырьмя дамами: калекой, с которой он намеревался как можно скорее развестись, гордой бретонкой, которая вместе с ее герцогством Бретонским являлась предметом его вожделения, прежней правительницей королевства, еще вызывавшей его опасения, и алчной представительницей Савойской династии, опьяненной мыслью увидеть своего сына на троне и претендовавшей на орлеанское герцогство.

Ценой неимоверных усилий король добился своего. Как только был расторгнут его брак с Жанной, несчастная ушла в монастырь в герцогстве Берри и там приблизилась к Богу; Анна Бретонская стала королевой во второй раз; Луизе, для которой этот союз означал оглушительное поражение, пришлось удовольствоваться некоторым количеством земель и местом при дворе.

Лишь мадам де Бурбон приняла предложение, выгодное для ее личной политики. Истинный фантазер, Людовик XI оговорил в брачном контракте своей старшей дочери, что за неимением прямого наследника мужского пола наследство Бурбонов-Божё отходит короне, а не Бурбон-Монпансье, родственникам по боковой линии. Смирившись с несчастьем своей сестры Жанны, Анна потребовала, чтобы этот пункт был исключен из контракта, и получила желаемое. Не отдавая себе отчета в том, что так он открывает дорогу для нового Карла Смелого,¹² Людовик XII практически обеспечил Бурбонам независимость.

Сын папы, сам Чезаре Борджиа, привез буллу, разрешающую королю развод и второй брак. В благодарность ему пожаловали графство, возведенное в ранг герцогства Валентинуа.

Жан де Пуатье, который не отказывался от этих земель, воспротивился, впрочем, бесполезно. Он не отступил даже перед тем, чтобы возбудить дело против короля перед Гренобльским парламентом.¹³

Все эти события, издалека предопределявшие судьбу Дианы, произошли в год, когда она появилась на свет.

В XV веке рождение дочери не могло никого сильно взволновать. Однако, согласно традиции, ворожея, нагнувшаяся над рукой ребенка, прочла по ней рассказ о невероятной судьбе:

О матери Дианы мы знаем лишь то, что она родила двоих сыновей и трех дочерей¹⁴ и умерла молодой.

Существует единственное точное свидетельство, относящееся к детству Дианы: когда ей было шесть лет, отец возил ее на охоту. С самых ранних лет та, которая в дальнейшем послужила моделью Приматиччо, шла по стопам своей покровительницы-богини и подвергала свое тело различным полезным упражнениям, за что, вероятно, и была потом вознаграждена сторицей. Всю свою жизнь Диана будет вставать на заре, обливаться холодной водой, сломя голову скакать верхом по лесу. Ей всегда будет присуща страсть к езде на благородных животных, которые также будут обессмертены на полотнах с ее портретами.

Мы можем представить ее себе, еще крошечную и хрупкую, среди грубых ловчих в пестрых камзолах и дам в красной обуви, чьи лица были спрятаны под черными бархатными масками.¹⁵ Уже тогда она ощущала восторг от скачки, шума, разнообразия оттенков. С тех пор для нее найдется место на любой яркой фреске, изображающей охоту XVI века, сюжет, запечатленный на множестве гобеленов. Радость, испытываемую на охоте, она воспоет в стихах:

При таком образе жизни девочка набиралась сил и хорошела. Кроме того, веяния Ренессанса проникли за высокие стены Сен-Валье; здесь обучение не считали за преступление, как в других замках. Диана рано научилась читать и читала хорошие книги.

Анна де Боже и, в особенности, Анна Бретонская, которую называли «Матерью Девственниц» привлекали в свое окружение девиц высокого происхождения. Так, существовало мнение, что дочь Жана де Пуатье воспитывалась у Луизы Савойской, рядом с молодым графом Ангулемский. В дневнике будущего Франциска I есть латинский стих, воспевающий лунное божество, который приняли за чествование маленькой Дианы. Все это больше похоже на сказку. Совершенно невероятно, что воспитание мадемуазель де Сен-Валье могло быть поручено графине Ангулемской, которая в то время откровенно враждовала с королевой.

Казалось, будто Анна Бретонская, производившая на свет одного за другим мертвых детей, так и не освободилась от влияния зловредных чар своей соперницы. Она мстила за себя с помощью многочисленных придирок, хотела выслать мать наследника обратно в Савойю. Выдав дочь замуж за герцога Алансонского (1508), Луиза, скрепя сердце, вернулась в мрачный замок в Коньяке, напоминавший об ее унизительном браке. Невозможно представить, зачем бы ей понадобилось увозить с собой чужого восьмилетнего ребенка.

Впрочем, нет никакого сомнения, что Диана провела первые годы своей жизни подле мадам де Бурбон, которая заметно повлияла на девочку.

У Анны, «величественной и суровой, как собор,¹⁶ как и у ее знаменитой прабабки, Иоланды Арагонской, не было других пристрастий, кроме политических. Эта умнейшая женщина была целомудренна и холодна. От Людовика XI она унаследовала рационализм, терпеливость, умение строить и побеждать, все качества государственного деятеля, поставленные отныне на службу неумолимой завистнице, лишенной каких бы то ни было угрызений совести. При этом ее жадность без труда сочеталась с величием, с преклонением перед литературой, с высокомерным благородством, в котором «старшая дочь Франции» прекрасно знала толк. В дальнейшем проявление некоторых черт ее характера, исключая талант, можно будет заметить у Дианы.