Наконец, эволюция может быть двуличной и подчас не дает возможности ученому понять, с какими же организмами он имеет дело. Один из таких «двуличных поступков» эволюции, доставивший палеонтологам немало хлопот, — батрахозавры, или лягушкоящеры. Видимо, не многие знают, что более двухсот миллионов лет назад жили на земле такие существа, которые одновременно походили и на земноводных и на пресмыкающихся. Ученые никак не могли решить, к какому же из этих классов их отнести.

Впервые остатки лягушкоящера попали в руки исследователей еще в прошлом веке. Их представителя нашли в нижнепермских отложениях Северной Америки. Новое ископаемое животное получило название сеймурия. Крупнейший американский палеонтолог Е. Д. Коп сразу же с изумлением обнаружил, что оно одновременно похоже и на земноводное, и на пресмыкающееся. Но сеймурия никак не могла быть переходной формой между классами, предковой для всех рептилий. Она существовала в слишком позднее для этого время, когда рептилии прошли уже значительный путь развития. В дальнейшем оказалось, что у сеймурии было немало родственников, живших в еще более позднее время. Некоторые из них существовали на территории нашей страны. Их скелеты раскопал на Северной Двине в отложениях Времени Великих Озер В. П. Амалицкий. Найденного им около города Котласа нового лягушкоящера, отличавшегося широким округлым черепом, он назвал котлассия.

Наконец, загадку странных животных разгадали. Оказалось, что они принадлежат к особому эволюционному стволу, ведущему начало от общих предков с пресмыкающимися, но развивавшемуся по промежуточному пути между этим классом и классом земноводных. И. Е. Ефремов предложил для них название батрахозавры.

Теперь мы знаем, что лягушкоящеры были весьма обычными и многочисленными обитателями Времени Великих Озер на востоке Русской равнины, хотя в других районах земного шара их в это время уже не существовало. Большинство из них отличались мелкими размерами — не более ящерицы. Они были чрезвычайно многообразны, но все обладали покрывавшим спину панцирем из крупных костных пластин, украшенных бугорчатым или ямчатым орнаментом. Многих из них изучил и описал Б. П. Вьюшков. Их остатки чаще всего встречались в виде крупных скоплений в тонких прослоях песчаника среди озерных глин. Это намытые потоками кости погибших в половодья или засухи животных. Однажды, еще в первые годы геологических исследований в Оренбуржье, мне удалось найти особенно грандиозное по богатству остатков и необычное по условиям захоронения местонахождение лягушкоящеров.

Как всегда, это случилось совершенно неожиданно. Красный автобус, возивший геологов в маршруты, уже прибыл к высокому берегу в низовьях Донгуза и ждал нашего возвращения из окрестных оврагов. Солнце садилось, а до Перовки, где располагалась наша база, было километров двадцать. Я выбирался из долины реки к автобусу, досадуя, что не успел осмотреть еще несколько обнажений. Мы торопливо погрузились и отправились в путь. У соль-илецкого тракта дорога пошла вдоль берега Донгуза как раз рядом с самым крупным из необследованных обнажений. Я смотрел в окно кабины на проступавшие у самых колес красные глины и, не выдержав, остановил машину, чтобы хоть мельком пробежаться по склону. Под ногами валялось много кусков выветрелого светлосерого известняка. Я поднял один и увидел, что с нижней стороны он был сплошь покрыт мелкими желтыми костями. Таким же оказался и второй, и третий. На красном фоне пологого склона быстро удалось найти тонкий светлый прослой, из которого сыпались эти куски. Я стал вытаскивать плитки прямо из прослоя известняка. Всюду на протяжении приблизительно ста метров в его основании встречалась масса костей. Это было грандиозное кладбище батрахозавров. Когда мы впоследствии показали его на экскурсии своим коллегам во время одного из геологических совещаний, то многие с недоумением спрашивали, что за «чума» поразила такое множество животных.

Для капитальных раскопок мы, прибыли сюда лишь года через два. За изучение нового кладбища взялась одна из наших палеонтологов Г. И. Твердохлебова. Сначала раскопщики брали монолитами целые плиты слоя с костями. Но местонахождение было неисчерпаемо. Начали выбирать кусочки известняка лишь с наилучшими остатками: хорошими обломками черепов, нерасчлененными частями скелетов. Постепенно выяснилось, что все кости принадлежат одному и тому же новому роду лягушкоящеров. Твердохлебова назвала его хрониозавром. Эти животные были захоронены здесь в несметном количестве. После тщательных раскопок и наблюдений удалось подойти к разгадке причин бедствия.

Это было Время Великих Озер. К западу от невысокого еще Уральского хребта, располагавшегося гораздо восточнее, чем теперь, простиралась бескрайняя низменная равнина, покрытая мелководными внутренними морями, подобными Каспийскому и Аральскому, и множеством крупных и мелких озер. В эти водоемы вторгались с востока веселые извилистые речки. Берега их покрывала густая растительность. Здесь обитали уже знакомые нам крупные ископаемые животные: парейазавры, горгонопсы, дицинодонты. А под их массивными ногами сновало множество мелких ящеров. Видимо, самыми многочисленными из них были батрахозавры. Большую часть времени они проводили на влажных покрытых зарослями берегах и лишь иногда, спасаясь от врагов или нестерпимой жары, уходили в пресные водоемы.

Когда наступал сезон сильных ливней и половодий, большие ящеры выбирались на места повыше и под защитой наиболее крупных растений переживали стихийные бедствия. А мелкие животные «гибли, как мухи». Их остатки с песком, илом и обрывками стеблей и веток сносились в прибрежные части озер.

Вслед за сезоном дождей нередко наступала великая жара. Она приносила новые беды. Растительность засыхала. Вода в небольших водоемах испарялась, они сильно мелели. На дне озер начинали отлагаться своеобразные эвапориты — соли угольной кислоты, содержавшиеся в воде. Это и приводило к образованию тонких прослоев светлых известняков, которые так часто встречаются среди красных глин. В осолонявшейся воде начинали гибнуть рыбы. Волны разносили и рассеивали их быстро разлагавшиеся останки. К сохранившимся водоемам устремлялись мучимые жаждой и солнцем животные. Очевидно, в одном из таких полупересохших озер и скопилась встреченная нами на р. Донгуз масса лягушкоящеров, не нашедших поблизости более пресного крупного водоема. Однако губительная среда, в которой осаждался эвапорит, быстро погубила искавших спасения беглецов. Волны перемешали останки, а новый подъем уровня воды и усиление сноса илистого и песчаного материала в озеро похоронили это громадное кладбище и сохранили его до наших дней. Теперь оно позволило нам прочесть на каменных страницах геологической летописи о тех далеких событиях, которые происходили в Оренбуржье более двухсот миллионов лет назад.

Повсюду от дремучих лесов и полноводных северных рек до степных просторов Оренбуржья оставила на восточнорусской равнине следы эпоха накопления красноцветных пород конца палеозойской — начала мезозойской эр. Глядя на окаменевшие кости земноводных и пресмыкающихся и остатки других организмов из красных песчаников и глин, мы живо представляем себе и иные реки, и иные леса, где когда-то обитали эти вымершие существа.

Однако трудно представить, чтобы когда-нибудь были богаты водой и связанной с ней жизнью сухие степные и полупустынные пространства к югу от среднего течения реки Урал, в Прикаспийской низменности. Здесь обступает человека плоская выжженная солнцем земля, растрескавшаяся, покрытая редкой низкой растительностью из полыни и солянки. Не верится, что здесь могло быть что-то иное, что когда-то была вода, которую сейчас с трудом добывают из глубоких колодцев, что могла процветать иная жизнь, чем приспособленная; к суровым условиям полупустыни.