После завершения порученной мне работы в Имперском архиве с 1 октября 1928 года я снова был переведен в военно-политический отдел на должность референта. Шлейхер сразу же сказал мне: «Сначала будете помогать майору Отту и майору Тейссену — у них два ответственных задания, которые потребуют еще немало времени». Речь шла, во-первых, о внутриполитических вопросах, связанных с постройкой броненосца типа «А» и последующей закладкой еще трех таких боевых кораблей, и, во-вторых, о легализации путем официальных правительственных актов некоторых, тогда еще засекреченных оборонных мероприятий рейхсвера.

В июне 1928 года к власти пришло правительство, образованное социал-демократом Германом Мюллером, которого Шлейхер еще раньше усиленно рекомендовал президенту Гинденбургу в качестве канцлера. Пост министра внутренних дел в правительстве Мюллера занял Зеверинг. В Министерстве рейхсвера существенные перемены произошли еще в январе 1928 года: ушедшего Гесслера сменил отставной генерал Тренер. Я слышал, что Шлейхер, поддерживавший дружеские отношения с Тренером еще со времен войны, сыграл немаловажную роль в его назначении на пост министра рейхсвера, использовав с этой целью свое личное влияние на президента Гинденбурга. Позже мне рассказывали, что старый фельдмаршал испрашивал согласия на назначение Тренера не у кого иного, как у отрекшегося кайзера Вильгельма, проживавшего в то время в голландском городке Доорне. Объяснялось это просто: Тренера по-прежнему обвиняли в том, что в ноябре 1918 года он поставил вопрос об отречении кайзера. Придя в министерство, Тренер сразу же проявил себя гораздо более энергичным, дальновидным и знающим руководителем, чем его предшественник Гесслер. В прошлом профессиональный военный, он пользовался необходимым авторитетом в министерстве и обладал знаниями, основанными на практическом опыте.

Тренеру удалось еще более укрепить положение министра рейхсвера, прежде всего усилить его политическое влияние. Это проявилось, между прочим, и в осуществлении давнего проекта Шлейхера — создании в министерстве с 1 марта 1929 года специального Управления министерства, состоявшего из политического, контрразведывательного и юридического отделов, а также адъютантуры министра, то есть отдела кадров. Начальником Управления министерства был назначен Шлейхер.

В первое время после этого он продолжал осуществлять и непосредственное руководство военно-политическим отделом. Но и после того, как в конце 1929 года фрегатен-капитан (капитан 2-го ранга) Геттинг был назначен на пост начальника военно-политического отдела, Шлейхер продолжал лично направлять работу своего детища. Он по-прежнему проводил «рабочие летучки» с офицерами отдела, в первое время ежедневно, а впоследствии, по мере расширения своих политических функций, — реже, иногда не чаще одного раза в неделю, В создании Управления министерства сыграли определенную роль следующие причины: адъютантура, контрразведка, юридический отдел и военно-политический отдел объединились под руководством Шлейхера для координации их работы, а также для того, чтобы разгрузить министра, которому они были ранее подчинены непосредственно. Кроме того, эта реорганизация сняла с повестки дня вопрос о назначении в Министерство рейхсвера парламентского статс-секретаря, который вновь и вновь поднимали социал-демократы. Наконец, это повышало в министерстве роль самого Шлейхера — первого советника и консультанта министра рейхсвера.

Я вернулся в министерство в самый разгар дебатов о постройке броненосца «А». Вообще военно-морской флот оказался в центре внимания уже к концу 1927 года. Это было связано, с одной стороны, с постройкой броненосца «А» — первого из четырех кораблей этой серии, а с другой стороны — с уже упомянутыми выше политическими инцидентами в «Императорском яхт-клубе» в Киле.

Момент для представления рейхстагу программы строительства броненосцев был выбран неудачно: общественность еще была взбудоражена скандальной аферой кинофирмы «Фёбус» и делом капитана 1-го ранга Ломана.

Ломан, начальник отдела морских перевозок Управления военно-морских сил, в течение нескольких лет бесконтрольно расходовал бюджетные ассигнования, выделенные для секретных оборонных мероприятий, вкладывая их в темные спекуляции в расчете на прибыль. Часть этих денег он инвестировал в кинокомпанию «Фёбус», которая, между прочим, снимала и пропагандистские фильмы по заказам военно-морского ведомства. Кроме того, Ломан предоставлял из бюджетных средств ссуды и кредиты частным лицам по различным рекомендациям, а также приобрел несколько доходных домов и участков для застройки, которые собирался сдать внаем или с выгодой перепродать. Этим, однако, его активность не ограничилась: он организовал в своем отделе собственную секретную службу, самочинно приобрел несколько торговых судов с целью переоборудовать их под сторожевики, тральщики и охотники за подлодками, создал на государственные деньги в Голландии нелегальное конструкторское бюро для проектирования подводных лодок и в довершение всего организовал специальное бюро, разрабатывавшее мероприятия по мобилизации военной экономики на случай войны.

После того как фирма «Фёбус» обанкротилась, газета «Берлинер тагеблат» потребовала опубликовать отчетность Ломана. Этим вопросом вынужден был заняться и рейхстаг, однако специальная парламентская комиссия, созданная для расследования этого дела, не сочла нужным проинформировать общественность в полном объеме обо всех махинациях капитана. По данным Гесслера, спекуляции Ломана обошлись республике в 26 миллионов марок. Этот скандал вынудил в конце концов министра Гесслера и начальника Управления военно-морских сил адмирала Ценкера подать в отставку.

Таким образом, дебаты о постройке броненосца «А» начались под знаком этой скандальной аферы, в ходе которой вскрылась, впрочем, лишь часть подпольных оборонных мероприятий.

Первый бюджетный взнос на строительство броненосца «А» был принят большинством в рейхстаге в марте 1928 года. Депутаты от КПГ, СДПГ и Немецкой демократической партии голосовали против. Однако рейхсрат — палата земель — наложил вето на законопроект, и канцлер Маркс (Партия центра), возглавлявший тогда правительство, решил отсрочить закладку броненосца до осени 1928 года, начав ее после очередных выборов в рейхстаг.

На выборах в мае 1928 года вопрос о постройке броненосцев сыграл большую роль. Число голосов, поданных за СДПГ, выдвинувшую предвыборный лозунг «Питание для детей вместо броненосцев», значительно возросло. В новом кабинете социал-демократы получили, кроме поста канцлера, еще три министерских портфеля. Однако социал-демократические министры, позабыв о предвыборных лозунгах, уже 10 августа 1928 года проголосовали за постройку броненосца.

Министр рейхсвера Тренер выступил в поддержку законопроекта о постройке броненосцев уже при первом его чтении в рейхстаге. После перенесения дебатов на осень он поручил своему аппарату подготовить военно-политический меморандум по этому вопросу. Проект такого меморандума, представленный Управлением военно-морских сил, Тренер забраковал. Помню, как Шлейхер на одной из «летучек» говорил об этом, не известном мне документе:

«Так не годится. Нельзя же в наши дни писать о "морской мощи" и "крейсерской войне". С политической точки зрения это немыслимо. Это они сочинили небось под шорох бороды старика Тирпица. Мы ведь не собираемся посылать в океан крейсерские эскадры, как делал он в мировую войну. Это же совершенно нереально! Вообще надо сказать, что при нынешнем финансовом положении республики закладка броненосцев крайне несвоевременна. Но после обсуждения в бюджетной комиссии вопрос этот получил столь широкую огласку, что назад пути уже нет».

Вскоре после этого майор Отт, то есть не моряк, а общевойсковой офицер, получил задание подготовить меморандум о броненосцах с учетом указаний Тренера и Шлейхера. Разумеется, этот документ доказывал целесообразность строительства броненосцев, но в отличие от предыдущего содержал анализ военно-политической обстановки на наших восточных границах и обосновывал необходимость военных приготовлений.