Штабы военно-морских округов в Киле и в Вильхельмсхафене поддерживали тесный контакт с ответственными представителями гражданского судоходства, с тем чтобы на случай мобилизации учесть гражданские суда самых различных типов.

В 1930 году Шлейхер по поручению Тренера и рейхсканцлера Брюннинга через французского посла в Берлине Франсуа-Понсэ, с которым он поддерживал дружеские отношения, запросил мнение французского и английского правительств о возможности увеличения рейхсвера. Шлейхер добивался сокращения двенадцатилетнего срока службы в армии до пяти лет при одновременном увеличении численности рейхсвера до 130 тысяч человек и территориальных контингентов, включая Пограничную стражу, до 200 тысяч, а также разрешения предоставить рейхсверу определенное количество еще запрещенных видов оружия — тяжелых орудий, танков и самолетов. Мне не известно, шел ли Шлейхер в ходе этих переговоров на какие-либо внешнеполитические уступки. Сам он, во всяком случае, заявлял, что в обоснование своих требований в ходе переговоров он приводил лишь внутриполитические соображения.

Определенная подготовка к трехкратному увеличению личного состава рейхсвера уже проводилась на базе существовавших семи дивизий. В основу при этом был положен принцип, согласно которому, все военнослужащие командного и младшего командного состава проходили боевую подготовку в объеме следующего очередного звания или должности. Так, например, ефрейтор получал подготовку унтер-офицера, командиры отделений — подготовку командиров взводов, последние, в свою очередь, — подготовку командиров рот и т. д. Этот план, разумеется, невозможно было осуществить на все сто процентов, но все же он сыграл важную роль в решении задачи трехкратного увеличения числа пехотных дивизий. Впрочем, в частях и подразделениях не знали, что эти формы боевой подготовки являются, по сути дела, подготовительными мобилизационными мероприятиями.

В порядке подготовки к трехкратному увеличению числа пехотных дивизий были поставлены на учет определенные категории лиц, годных к несению службы. В эту категорию входили те граждане, чье социальное происхождение и подготовка позволяли рассчитывать на то, что они в случае необходимости явятся на сборные пункты по первой повестке.

Форсированные военные приготовления отражались и на внешней политике. В Лиге Наций рейхсканцлер Мюллер с одобрения Тренера и Шлейхера в сентябре 1928 года фактически потребовал для Германии равноправия в области вооружений. С этого момента лозунг «равноправия в вооружениях» все более выдвигался на первый план. Шлейхер считал, что под таким постоянным давлением западные державы в конце концов пойдут нам навстречу.

В поддержку этого требования была развернута широкая пропагандистская кампания, в которую включился, между прочим, и так называемый Имперский центр патриотической службы («Хейматдинст»). Созданный еще в 1917 году для пропаганды «войны до победного конца», этот центр продолжал свою деятельность и в Веймарской республике, сначала в непосредственном ведении рейхсканцлера, а позднее в составе Министерства внутренних дел. Теперь «Хейматдинст» развил бурную деятельность, издавая большими тиражами и усердно распространяя плакаты, брошюры, открытки и прочие материалы со статистическими данными и диаграммами, в которых сравнивалась оборонная мощь Германии и ее соседей. После того как социал-демократический кабинет одобрил тайные мероприятия министерства рейхсвера, Тренер и Шлейхер рассчитывали, что им удастся привлечь к сотрудничеству всю СДПГ, хотя ее лидеры под давлением рядовых членов партии и коммунистов вынуждены были неоднократно выступать против рейхсвера по частным вопросам. Это, впрочем, почти никогда не мешало им голосовать за военные бюджеты.

Шлейхер правильно оценил директивы по вопросам оборонной политики, принятые на Магдебургском съезде СДПГ в 1929 году. Несмотря на отдельные уступки пацифистским течениям, настроенным враждебно по отношению к рейхсверу, СДПГ в основных положениях своей «оборонительной программы» выступила в поддержку вооруженных сил. Именно это от нее и требовалось. Шлейхер был в общем и целом удовлетворен. «Что же, — говорил он, — поживем — увидим, как СДПГ намерена сотрудничать с рейхсвером на практике».

То, что социал-демократы вновь выдвинули свое старое требование «республиканизации армии», было, по мнению Шлейхера, в порядке вещей точно так же, как и включение в программу некоторых пацифистских положений, ведь в партии имелось много различных течений, которые, по его словам, нужно было «привести к одному знаменателю».

Референт по вопросам прессы военно-политического отдела майор Маркс опубликовал в журнале «Внесен унд вер» (№ 2 за 1930 год) статью «Государство и армия», предварительно одобренную Шлейхером. В статье говорилось:

«Мы с удовлетворением отмечаем, что самая крупная из наших политических партий [то есть СДПГ. — В. М.] в своей военной программе отказалась от идеи классовой борьбы и признала, хотя и в половинчатой и завуалированной форме, необходимость сотрудничать с нашим государством и его вооруженными силами. Мы усматриваем в этом признак того, что настанет день, когда широкие массы рабочих в нашей стране поймут и поддержат цели и установки нынешней германской армии».

Последующие годы показали, однако, что многие рядовые члены СДПГ в отличие от своих лидеров отнюдь не отказались от идеи классовой борьбы. Классовая борьба в эти годы обострилась в результате политики нацистов и их покровителей, то есть прежде всего промышленных кругов. Не в последнюю очередь этому ходу развития способствовала и линия, проводившаяся командованием рейхсвера. Достаточно в этой связи упомянуть о традициях, культивировавшихся в рейхсвере, и о связях армии с военными союзами. Члены этих союзов, стремясь к военному реваншу, вначале сочувствовали нацистской партии, а затем и примкнули к ней. Некоторые из них вошли впоследствии в число наиболее активных нацистов.

Особое внимание Министерство рейхсвера уделяло охране восточных границ, и прежде всего секретным мероприятиям в этой области, которые не затрагивали непосредственно строевых частей. С 1929 года до конца сентября 1931 года я занимал в военно-политическом отделе должность референта по вопросам Пограничной стражи. В ходе работы мне приходилось поддерживать контакт главным образом с Т-2, организационным отделом Генштаба, точнее, с его III отделением, ведавшим вопросами территориальной обороны и пограничной охраны. Начальником отдела был в те годы подполковник Кейтель (произведенный вскоре в полковники), впоследствии начальник Главного штаба гитлеровского вермахта, казненный после войны в числе военных преступников по приговору Нюрнбергского трибунала. Кейтель уже в то время был «вхож в верхи», меня же допустили к нему лишь один раз — в конце сентября 1929 года, когда я был переведен из министерства в строевую часть и сдавал дела. Из сотрудников орготдела я встречался по работе лишь с майором Хейнрици, начальником III отделения, а главным образом с капитаном Бушенхагеном.

Я давал политические заключения по предлагаемым ими мероприятиям или докладывал о них Шлейхеру. Речь шла при этом чаще всего о текущих вопросах, связанных с территориальной обороной и Пограничной охраной: об одобрении отдельных предложений по этим вопросам; о постановке на воинский учет студентов, которые прошли или должны были пройти краткосрочные сборы или курс военизированной физической подготовки; и, наконец, о чрезвычайных происшествиях, имевших место в ходе выполнения секретных мероприятий. Еще с 1923 года Министерство рейхсвера, до тех пор занимавшееся вопросами охраны восточных границ от случая к случаю, приступило к планомерным подготовительным мероприятиям в этих районах. Но особенно широкий размах приняли здесь военные приготовления после заключения Локарнского договора. Все мероприятия по охране границ, как и вопросы территориальной обороны, относились к компетенции Генштаба. Центром этой деятельности был I военный округ в Кенигсберге, которому в отличие от других военных округов были предоставлены широкие полномочия в организации Пограничной охраны. Штаб II военного округа в Штеттине помогал наладить пограничную службу вдоль восточных границ Померании на участке до южной части провинции Гренцмарк. Отсюда до самой Верхней Силезии Пограничная охрана входила в ведение III военного округа (со штабом в Берлине). Организация охраны границ считалась военной и политической задачей первостепенной важности. Именно поэтому все старое оружие военного времени, которое удалось утаить от Межсоюзнической контрольной комиссии, было предоставлено частям Пограничной стражи. Политические принципы, которыми надлежало руководствоваться при создании этих частей, были сформулированы в директивных указаниях, выработанных Гесслером в конце июня 1923 года в результате целой серии совещаний с министром внутренних дел Пруссии Зеверингом, в которых участвовали Шлейхер, а также сопровождавший его министериаль-директор Абегг. Директивы эти в общем и целом сохранили свою силу вплоть до 1931–1932 годов. Шлейхер говорил как-то, что по категорическому требованию Зеверинга Министерство рейхсвера и Министерство внутренних дел, сотрудничая при проведении секретных мероприятий в области территориальной обороны и пограничной охраны, должны были обходиться без каких-либо письменных документов. Из своего аппарата Зеверинг, по его словам, посвящал в эти вопросы лишь обер-президентов.